Это сборник рассказанных от первого лица новелл, в которых автор описывает свои эмоции, направленные на один довольно ожидаемый предмет
Сборник рассказов Дмитрия Липскерова «Мясо снегиря» имеет подзаголовок «Гептамерон». Как сообщил автор на презентации книги, перед нами результат литературного эксперимента. Новеллы, вошедшие в сборник, действительно были написаны в течение семи дней: «Это не имеет ничего общего с мозговым штурмом: только в течение семи дней эмоция остается эмоцией». Забегая вперед, скажу: хотя первые страницы заставляют усомниться в том, что стоило до такой степени носиться со своими эмоциями, в дальнейшем акцент на чувство воспринимается читателем как наименьшее зло. Это происходит, когда автор дает волю рефлексии в программном тексте «Отвлечение от темы» («День четвертый»).
Рассуждая далее о преимуществах короткого жанра, писатель заключил: «Стоит ли писать романы, когда можно уложить их в две страницы?!»
Тут я с Липскеровым согласна. Если можно, то не стоит. Рассказ — мой любимый жанр, а краткость сестра таланта. В отличие от романа рассказ оставляет компактное и — как следствие — гораздо более определенное впечатление. Прибавьте сюда въевшееся в нас на клеточном уровне благоговение перед романной формой, и станет понятно, что бездарного романиста выявить куда сложнее, чем бездарного рассказчика. Ведь добросовестность требует по меньшей мере дочитать роман до конца. Драматургический и сценарный опыт опять же очень помогают автору навертеть в романе пяток сюжетов, а литературное направление под названием «магический реализм» — напустить многозначительного туману. И простодушный читатель другой раз поостережется вынести слишком резкое суждение — вдруг окажется, что он, читатель, глуп или не на своем месте сидит?
Читать текст полностью
В данном случае я готова рискнуть: на двух страницах действительно все видно невооруженным глазом, прежде всего язык. Роман читаешь с другой скоростью — бывает, и пропустишь пару страниц. А в рассказе — или, как у Липскерова, в новелле — каждое слово под увеличительным стеклом. Дружеский совет: пожалуйста, избегайте уменьшительно-ласкательных наименований применительно к неодушевленным предметам и забудьте о них навсегда в том, что касается еды. Не то станете как Дмитрий Липскеров, чья проза по своим стилистическим достоинствам приближается к рекламным речовкам его же сети ресторанов «Дрова». Всё те же оскорбляющие слух на московских улицах «картошечка с солеными огурчиками, с маринованными грибочками» ложатся в белоснежную тетрадь: «Омлет, сделав кульбит, ложится бледной стороной на тефаль сковороды… Волшебница! Мой нос учуял запах поджаренной ветчины, а она еще шинкует зеленый лучок и укропчик, которыми посыплет в финале шедевр кулинарного искусства!» Тефаль сковороды. В финале. Шедевр кулинарного искусства. О Господи.
Однако возвращение Липскерова к короткой форме, с которой писатель когда-то начинал, не попытка вновь обратиться к чистому листу, а закономерный шаг на пути, по которому движется русская литература. По словам писателя, она больше не занимается романом, потому что в ней нет больших тем, а больших тем в ней нет вот почему: «…начиная с пятидесятых годов Россия постоянно принимает участие в войнах, и, насколько мне известно, ни в одной не победила. Мы проиграли «холодную войну» и потеряли государство. В свое время Франции поражение дало новую философию, но мы не рефлексируем, мы как страна ни разу не сходили к психоаналитику».
Книга «Мясо снегиря» рефлексии вроде как не предусматривает. Это сборник рассказанных от первого лица новелл, в которых рассказчик описывает свои эмоции, направленные преимущественно на один довольно ожидаемый предмет: «Люблю ее с сахарными ногами и каравайными грудями, люблю ее — прозрачную, с мальчишескими бедрами <...> люблю и Кейт Мосс, и Крачковскую, Водянову и Мордюкову...». Тут бы им всем несдобровать, но, к счастью, у гедониста рассказчика имеются нравственные принципы. И там, где спасовал бы даже Прекрасный Иосиф, он отрежет с грубоватой, бесхитростной прямотой: «Я не сплю с женщинами моих друзей… Тем более слабыми на передок…». Да, высокие идеалы требуют жертв, зато добродетель вознаграждается: «Жизнь не обделила меня красивыми женщинами. Уж как они ценили свою красоту, обменивая ее на материальное, смешанное с любовью». Но и здесь, оказывается, не все ладно: «Я мало встречал красивых женщин, которые бы ценили в партнере дар творчества».
Как ни кинь, все клин, но пусть читатель не беспокоится: найдется ценительница и для дара творчества. В специально отведенном для рефлексии «Отвлечении от темы» Липскеров размышляет о том, что не в деньгах счастье и как сложно и нужно, тем не менее, «писать по ночам изысканные верлибры, от которых роняют слезы не очень красивые филологини, а днями жарить тысячами котлеты, крутить роллы и лепить суши, строить, конкурировать, выживать достойно, чтобы чувствовать себя мужчиной. <...> И чтобы не презирали художника за его желание создавать помимо духовного и материальное. Чтобы перестали, наконец, на Руси ненавидеть богатых, пестуя бедность. Бедность, конечно, не порок, бедность — выбор!..». Этот гимн свободному предпринимательству — ни с того ни с сего, где-то между пассажем о женщинах друзей и описанием своей собственной женщины, добивающей острым ногтем подстреленного снегиря, — вызывает чувство неловкости, как неожиданно прорвавшийся «крик души». Вот уж, казалось бы, котлеты — дело хорошее, можно лепить и без рефлексии. Это вам не новеллы писать.
Дмитрий Липскеров. Мясо снегиря: гептамерон. М.: АСТ, Астрель, 2009
Другие материалы рубрики:
Стихи вживую. Василий Бородин, 19.03.2009
Глеб Морев. Без дураков, 18.03.2009
Михаил Айзенберг. Исчезающее присутствие, 16.03.2009
