Ричард Йейтс. Дорога перемен

Перед нами винтажный американский классик, и хочется понять, как вышло, что он попал к нам совсем не ношенным с задержкой на сорок восемь лет

Имена:  Ричард Йейтс

Довольно странное ощущение испытываешь, когда приходится рецензировать роман, впервые увидевший свет в 1961 году. И не то чтобы он навяз в зубах, а я утратила живость восприятия. Нет, в России долгие годы никто и понятия не имел о Ричарде Йейтсе, и я тут не исключение. Первая реакция: вот умели же люди работать! Это вам не двадцать первый век. В то время всё делали качественно, с душой, в расчете на долгую жизнь. Например, платья, которые мы и сейчас носим, и они как новые. И вот перед нами — винтажный американский классик, и хочется понять, как так вышло, что он попал к нам совсем не ношенным. Этот вопрос исключительно изящно обойден в аннотации к русскому изданию: «Книга вошла в шорт-лист главной литературной награды США — Национальной книжной премии — и послужила основой для выходящей в российский прокат 29 января 2009 года крупнобюджетной драмы Сэма Мендеса». И деликатное умолчание о том, что между этими событиями прошло сорок восемь лет.

Писательская биография Ричарда Йейтса — странная история. При жизни — хорошая пресса и плохие продажи, после смерти — почти немедленное забвение на долгие годы (стоит ли удивляться, что он не добрался до нас вовремя!). Йейтса часто называют «писателем для писателей»: судя по всему, этот автор чуть ли не всегда, вплоть до своего второго американского пришествия в начале нулевых, имел единственную в своем роде стойкую славу недооцененного гения. То есть широкие массы его не очень-то читали, но коллеги единодушно называли голосом поколения. Йейтс пришел к нам, облепленный, как почтовыми марками, восторженными рекомендациями от Теннесси Уильямса, Курта Воннегута и Ника Хорнби.

Когда вышла «Дорога перемен» — дебютный роман Йейтса, писателю было 35 лет. Герою книги Фрэнку Уилеру на пять лет меньше, и жизнь его сильно отличается от биографии автора. Где у Йейтса нищета, туберкулез, случайные заработки, развод, разлука с детьми, алкоголизм, там у Фрэнка уютный домик в пригороде, идеальная семья, скучная, но непыльная работенка, чувство довольства, благополучия и собственной исключительности. Но Ричард Йейтс не зря голос поколения: на самом деле у него много общего с его героем. Они оба дети Великой депрессии, оба были на войне и прошли всю Европу. И на протяжении всего романа негласно подразумевается, что Фрэнк должен стать писателем. Автор как будто дал своему герою примерить вместо себя американскую мечту, чтобы с сожалением убедиться: нет, жмет.

Прозу Йейтса проще всего описывать апофатически, то есть путем последовательного отрицания всех возможных определений. Его стиль ненавязчив и лаконичен, фабула (медленное крушение одной счастливой семьи под гнетом провинциальной скуки) прямо-таки исключает возможность увлекательных сюжетных поворотов; философскими монологами автор не злоупотребляет, вкладывая их в уста героя. Таким образом, во-первых, программные идеи формулируются броско, удобочитаемо и без зауми, а во-вторых, к концу книги они полностью скомпрометированы. Монологи, чтобы дать общее представление, в таком роде: «Черт с ней, с реальностью! Давайте понастроим извилистые дорожки и разноцветные домики, станем хорошими потребителями; главное, чтоб побольше сплоченности, а деток наших выведем в корыте сентиментальности: мол, папочка — грандиозный мужчина, ибо зарабатывает на жизнь, а мамочка — великая женщина, ибо служит ему верной опорой» и тому подобное. Излюбленные темы даются списком: «Соглашательство», «Провинция», «Мэдисон-авеню», «Нынешнее американское общество». Конечно, «Дорога перемен» — это злая, точная и трагическая сатира на интеллигенцию, которая, полагая себя на голову выше отвратительных жвачных обывателей, выплескивает сентиментальность вместе с ребенком и в буквальном смысле слова не может пережить крушения иллюзии. Но в этом никакой новости нет, главное другое: «Дорога перемен» не роман идей, а роман людей.

Несмотря на предсказуемость и сонное течение сюжета, действие звенит от напряжения. Это действие составляют человеческие отношения: литература, кажется, с тех пор позабыла, что они так сложны, так интересны и так трагичны. Ричард Йейтс вскрывает их, как хороший хирург: с медицинской точностью, удивительно скупыми средствами (ни одного лишнего движения), без единой иллюзии — но и без малейшего цинизма. Представляется загадкой, как можно сочетать настолько трезвый взгляд на человека с таким состраданием к нему. Одно могу сказать: тут действительно, пожалуй, запьешь!

Публикация романа к премьере одноименного фильма — давно привычная и нормальная издательская практика. Но в данном случае полиграфически одноразовое издание с Кейт Уинслет и Леонардо Ди Каприо на обложке вызывает глухое раздражение. И дело не в фильме, которого я еще и не видела. Актеры замечательные, а Сэм Мендес — прекрасный режиссер, и кому, как не ему, экранизировать роман о крушении американской мечты. Бывает куда хуже — нам-то за примерами далеко ходить не надо. Что там Ди Каприо! У нас перед глазами актер Безруков рассуждает о своей культуртрегерской миссии, и то я скрепя сердце признаю, что отрицать ее — дикий снобизм. Да, книгоиздание в значительной степени подстегивается кинопрокатом, и что в этом плохого, собственно? Не знаю, как Пушкина, но Сомерсета Моэма еще как читали в метро после выхода на экраны «Разрисованной вуали». Жалко нам, что ли, пусть актер Безруков играет хоть Есенина, хоть Пушкина, хоть кавалерист-девицу Надежду Дурову, если это подвигнет дотошного телезрителя прочесть первоисточник. Оставим за скобками рисунок образа: уж тут, знаете ли, не до жиру, быть бы живу. Я вполне уверена, что и Пушкин, и Ричард Йейтс способны сами за себя постоять (не говоря уже о кавалерист-девице Надежде Дуровой). И все же издавать под кинообложкой наконец-то обретенного замечательного писателя, воля ваша, бестактно. Но это так уж, придирки. На самом деле очень странно и очень хорошо выйдет, если Московский Метрополитен вдруг в едином порыве развернет роман американского классика 60-х. Мало ли, тираж большой. Дух веет где хочет.

Ричард Йейтс. Дорога перемен. СПб.: Азбука-Классика, 2009
Перевод с английского А. Сафронова


Другие материалы раздела:
Глеб Морев. Диверсификация поэзии, 5.02.2009
Варвара Бабицкая. Эрик-Эмманюэль Шмитт, Катарина Хакер, Масаси Кисимото, Синтия Леннон, 4.02.2009
Наталья Иванова. Подмена, 30.01.2009