Ваш МГ. Из писем Михаила Леоновича Гаспарова

Переписка с тремя учеными дамами как образец эпистолярного искусства, убитого электронным веком

У человека, не знающего в полной мере, что за личность был Михаил Гаспаров, эта книга способна вызвать сильнейшее недоумение. Какое, милые, у нас тысячелетье на дворе, чтобы издавать частную переписку человека, скончавшегося всего три года назад? И не рок-звезды, не президента — академического ученого, всю жизнь честно прослужившего в ИМЛИ!

Впрочем, более осведомленного читателя (а именно на такого рассчитаны книги «Нового издательства», эта в особенности) книга удивит куда меньше. Еще про Чехова говорили, что как писатель он был крайним модернистом, маскирующимся под реалиста — чтобы его не гребли под одну гребенку с нервическими декадентами, которых он не любил до крайности. То же самое как об оригинальном писателе можно сказать и о Михаиле Леоновиче Гаспарове. Его интеллектуальные бестселлеры — «Занимательная Греция», «Рассказы Геродота о греко-персидских войнах и еще о многом другом», даже «Экспериментальные переводы» и «Русский стих начала XX века в комментариях», не говоря уж про «Записи и выписки», — настоящие постмодернистские шедевры, с четко выраженным авторским началом и устоявшейся поэтикой. Но при этом они представлены в виде якобы скромных трудов «вспомогательных» жанров — краткого изложения, комментированной хрестоматии, библиографического справочника… И вспомогательный жанр «эпистолярного наследия» лишь продолжает этот ряд. Поэтому, например, издание писем сверстника, коллеги и многолетнего собеседника Гаспарова, не менее, если не более «культового» персонажа — Сергея Сергеевича Аверинцева, скончавшегося за год до него, — представляется пока маловероятным. А вот издание писем Гаспарова оказалось вполне возможным и даже желанным.

Возможным — потому что такой вид коммуникации, как письмо, лучше всего соответствовал личности самого Михаила Леоновича, всю жизнь вынужденного преодолевать довольно сильное заикание, а под конец жизни ставшего заметно глуховатым. Желанным — потому что безупречный стилист Гаспаров, писавший и научные cтатьи, и популярные книги кристально чистым — а лучше сказать, очищенным в результате кропотливой работы — русским языком, верен себе и в эпистолярном жанре. Материал предоставлен для печати корреспондентками Гаспарова: филологом Ниной Владимировной Брагинской, литературоведом Ириной Юрьевной Подгаецкой и философом Натальей Сергеевной Автономовой. Письма к ним не просто логично выстроены и ясно, без шутливой витиеватости, свойственной порой филологам в частной переписке, написаны, о чем бы ни шла речь: дорожных ли впечатлениях, встречах с коллегами, оказавшимися разбросанными по миру, или о филологии, об античности. Но, помимо этого, гаспаровские письма в прямом смысле слова «не от мира сего» — и словно призваны напомнить нам о подзабытом.

К двум своим собеседницам Михаил Леонович обращается на «Вы» и по имени-отчеству (лишь к третьей, племяннице, — на «ты» и по имени). На это не влияет ни огромная возрастная дистанция, ни многолетняя дружба: «Нина Владимировна, дорогая, ради Бога, не беспокойтесь обо мне. Хотя бы чтобы ни капли этого беспокойства не просочилось в молоко, которым Вы кормите Андрея».

О Гаспарове даже нельзя сказать, что он «по-старомодному учтив», потому что для него такой стиль был не выстроенным, а совершенно органичным.

При этом, как известно, на попытки выведать у него что-то, что он считал непубличным, Гаспаров мог реагировать резко почти до невежливости. «Это мое личное дело», — кратко ответил он Елене Калашниковой, задавшей вполне естественный и типовой вопрос, который она задавала множеству переводчиков, о любимом писателе — из тех, кого ему довелось переводить. Поэтому так важны гаспаровские лаконичные и как бы беспристрастные свидетельства и полные скрытого отчаяния пассажи. О том, как непросто было оставаться филологом и просто честным интеллигентом в 70—80-е годы; как изменилась эта задача в 90-е, когда основным источником дохода вдруг оказались «зарубежные гастроли». «В Стэнфорде я читал перед пятерыми слушателями (и им было интересно), здесь — самое большее перед троими, чаще — перед одним, а однажды не было ни одного («У меня тоже так случалось», — сказал Аверинцев.) <…> Самолюбия у меня нет; сидеть рядом со слушателем и излагать ему лекцию вполголоса — это даже легче для горла; но при таком тет-а-тете как-то и слушателя более жалко, чем в многолюдной аудитории, и хочется компенсировать его страдания порцией внятных знаний, а от этого напрягаешься и устаешь больше обычного».

Говорят — и правильно говорят, — что электронные письма, сотовые телефоны и блоги изменяют культуру межличностной коммуникации на базовом уровне. Возможно, когда-нибудь, когда нынешние активные блогеры — ученые, писатели, журналисты — окончат свой земной путь, их наследие будет собрано в какой-нибудь неслыханной доселе форме. Но те, кто желает увидеть эпистолярную культуру в ее высшем проявлении конца XX века, могут ознакомиться с книгой М.Л. Гаспарова, озаглавленной просто «Ваш МГ».

Из письма к Наталии Сергеевне Автономовой 7 января 1993 года, Лос-Анджелес, от руки:
«…Я подумал: а ведь я, кажется, даже не показывал тебе мои ответы на салонную французскую анкету, которую мне два года назад с некоторым смущением предложила Ботт («…Марсель Пруст заполнял ее два раза»). А она, мне кажется, говорит обо мне больше, чем мне бы самому хотелось. Переписываю ее на обороте…

Что для Вас самое большое несчастье? — Сделать подлость
Где Вам хочется жить? — Взаперти
Что для Вас совершенное земное счастье? — Делать свое дело
Какие недостатки Вы извиняете скорее всего? — Беззлобные
Ваши любимые герои в романах? — Князь Мышкин
Ваша любимая фигура в истории? — Сократ
Ваши любимые героини в действительности? — Не встречал
Ваши любимые героини в литературе? — Тоже
Ваш любимый художник? — Рембрандт и Мондриан
Ваш любимый композитор? — Нет.
Какие свойства Вы цените больше всего в мужчине? — Ясность ума
Какие свойства Вы цените больше всего в женщине? — Твердость сердца (можно и наоборот)
Ваша любимая добродетель? — Нет
Ваше любимое занятие? — Книги
Кем или чем Вам хотелось бы быть? — Человеком
Главная черта Вашего характера? — Робость
Что Вы цените больше всего в Ваших друзьях? — Непохожесть на меня
Ваш главный недостаток? — Бесчувственность
Ваша мечта о счастье? — Отдых в могиле
Ваш любимый цвет? — Синий
Ваш любимый цветок? — Нет
Ваша любимая птица? — Королек, Der Zaunkönig
Ваш любимый писатель? — Пушкин
Ваш любимый лирик? — Верлен
Ваши герои в действительности? — Не встречал
Ваши героини в истории? — Оставшиеся неизвестными
Ваши любимые имена? — Constantia
Что Вы презираете больше всего? — Ничего
Какие исторические фигуры Вы презираете больше всего? — Никого
Какие военные достижения Вы уважаете больше всего? — Того генерала, которому поставили памятник за то, что он не пролил ничьей крови
Какие реформы Вы уважаете больше всего? — Нужные
Каким естественным даром Вам хотелось бы обладать? — Добротой
Как Вам хочется умереть? — Вовремя
Ваше теперешнее расположение духа? — Усталость
Ваш девиз? — На лицевой стороне: Non ignara mali, miseris succurere disco («Горе я знаю — оно помогать меня учит несчастным» (Энеида. I, 630, пер. С. Ошерова). — OS); на оборотной: возьми всё и отстань
М.Г.

P.S. На что, по-Вашему, больше всего похожа эта анкета? На разговор Панурга с Фредоном. Этот вопрос и ответ я приписал сам. Ботт не поняла: у них на немецкой славистике Рабле не проходили».

(Анкета была опубликована с незначительными отличиями в журнале «Новое литературное обозрение», 2006, №77. С.171—173)

Ваш М.Г. Из писем Михаила Леоновича Гаспарова. М.: Новое издательство, 2008