«Звездные гусары» Елены Хаецкой

Космос - это просто захолустье Российской Империи, а русская беллетристика вовсе не так страшна, как ее малюют

Питерская писательница Елена Хаецкая публикуется с начала 90-х и собрала множество литературных премий. Тем не менее, книжные рецензенты и обозреватели поминают ее редко. Дело в специфике жанра – фэнтези, к которому многие питают предубеждение.

Не падайте духом, поручик Голицын, корнет Оболенский, налейте вина. Ваш рецензент должен начать с чистосердечного признания: книг Елены Хаецкой он раньше ни при какой погоде, конечно, не читал. Ничего личного: просто речь идет о фэнтези. А фэнтези — это какая-то отдельная, параллельная литература с собственной иерархией и особой аудиторией: редкие исключения в виде Толкиена или (с огромным отрывом) Урсулы Ле Гуин только подтверждают правило. Человеку непосвященному туда и соваться жутко. Может, и зря: оказывается, все не так страшно! «Звездные гусары: из записок корнета Ливанова» — это просто неплохая беллетристика акунинского призыва.

«С улыбкой беспечности прощался я с призраками моего детства, примерял перед зеркалом новенькую, с иголочки, форму N-ского полка и в Соловьиной роще давал пылкие клятвы своей кузине. <...> Денщиком мне был отряжен дворовый человек Мишка, бывший до этого моим дядькой в Петербурге. Почтовый транспорт забрал меня с Земли и, не торопясь, повлек в сторону Варуссы». В общих чертах понятно. Российская империя в космосе, корнет Ливанов несет службу в забытой богом глуши, на планете К*** — и далее по тексту «Героя нашего времени», только вместо скакунов — боевые глайдеры, а вместо горцев — замиренные варучане. Рассказы называются «Перед балом», «Буран», «Дикий подпоручик», герои — Максим Максимыч под ручку с Грушницким и Дубровским. Прибавьте сюда по желанию все, что мы знаем о гусарах и о космосе, — не пренебрегая, в числе прочего, кинофильмами «Гусарская баллада» и «Кин-дза-дза», — и непосредственный источник, то есть вышеупомянутого Бориса Акунина. Сквозному персонажу князю Владимиру Вячеславовичу Мшинскому для полного сходства с Фандориным не хватает только седых височков. Но это, конечно, пародийный Фандорин — «Очевидно, он долгие годы учился утонченно отставлять мизинец, жеманно двигать губами и нашивал корсет». В любимой книге моего детства, факсимильном издании «Жизни в свете, дома и при дворе» 1890 года, отставленные мизинцы были заклеймлены как ужасный моветон и первый признак парвеню, мещанина во дворянстве. Но понятно же, что для современного читателя быт и психология N-ского (пусть даже легкоглайдерного) полка — куда более привлекательная диковина, чем космос, затоптанный туристами-фантастами почище индийского штата Гоа. Соответственно, именно эти экзотические надушенные лайковые перчатки всячески педалируются и пародируются.

Планета К*** и все эти лазерные лучеметы — только обыденный фон, на котором офицеры дерутся на дуэли, а беглые воспитанницы попадают в плен к разбойникам. Но даже и эти романтические истории имеют явно второстепенное значение по сравнению с теми обстоятельствами, что на станции для развлечения господ приезжающих имеется кибер, играющий в клопштос, а денщик некоего Бельского по пьяной лавочке бранил Василия Львовича Пушкина за легкомыслие и мелкость тематики. От этого должен получать удовольствие читатель (и ведь получит — куда денется), и это явно доставляет бесконечную радость самому автору. До такой степени, что ваш рецензент нет-нет да возропщет: доколе же нам читать русскую классику в кратких и, главное, немотивированных пересказах? Уж мы ее в оригинале, так сказать, читали-читали, читали-читали...

Но тут вашего рецензента остановит одно соображение. Так же, как коллективный разум толпы равен разуму ее глупейшего представителя, об уровне литературы той или иной страны и периода не имеет смысла судить по верхушкам. Гений — это гений, закон ему не писан и никому им не предписан, он несколько занес нам песен райских, но это не показатель. А нам нужны высокие показатели профессионализма. Бессмысленно тосковать, как ваш рецензент, по отечественной малой прозе, если первые ее ростки оцениваешь по «Искусству рассказа» Сомерсета Моэма. Потому что парадоксальным образом идеальный автор рассказов, отвечающих всем требованиям этого заведомо развлекательного жанра, автоматически перестает называться беллетристом — а называется попросту писателем, прозаиком.

Елена Хаецкая покуда беллетрист. То есть автор текстов, изготовленных согласно канону, по известным лекалам и с целью нас развлечь. Именно литература для широкого читателя — и только такая — выполняет в нашем обществе дидактическую функцию, касается ли это языка, умственного багажа или системы, не побоюсь этого слова, ценностей (ну скажите на милость, чему нас учит, например, рассказы Владимира «Адольфыча» Нестеренко? Явно не с тем писано). Я буду рада, если дидактику возьмет на себя Елена Хаецкая — и пусть на этом поле она будет не одна. Поручик Голицын, раздайте патроны, корнет Оболенский, седлайте коня.

Елена Хаецкая, Звездные гусары. Из записок корнета Ливанова. М.: Амфора, 2008