Иллюстрация без сантиментов

Юлия Гукова равнодушна ко многим вещам, внимание к которым вменяется детскому иллюстратору в обязанность

Имена:  Юлия Гукова

Юлия Гукова — один из тех замечательных отечественных иллюстраторов, к чьим работам у рядового читателя очень долго фактически не было доступа. После почти десятилетия (с 1985 по 1993) плодотворного сотрудничества с «Детской литературой», «Текстом», «Печатным двором», «Микрополем» и несметного множества журнальных иллюстраций работы Гуковой исчезли с отечественного рынка на срок, достаточный, чтобы превратить ее книги в библиографическую редкость. Все это время Гукова продолжала публиковаться в Германии, Америке, Швейцарии, даже в Гонконге, но только не в России, которой в 90-е, понятно, было не до детской литературы. Впрочем, и сравнительно недавние публикации в «РОСМЭНе» («Алиса в Стране чудес» и «Великий чародей страны Оз» в 2003 году) уже тоже нигде не найти, кроме как на букинистических сайтах. Не говоря уже о немногочисленных книгах-игрушках, изданных в челябинских издательствах «Фонд Галерея» и «Аркаим». Так что переиздание «Розовым жирафом» «Великого чародея...» — действительно большое событие и отличный повод поговорить об особенностях этих работ.

Не секрет, что для стороннего наблюдателя все художники из Восточной Европы стилистически довольно схожи. Для европейских и американских издателей русская, белорусская, украинская детская иллюстрация — искусство декоративное, даже театрализованное, очень детальное и «нарядное» — то есть такое, какое мы можем видеть у Ерко, Непомнящего, Штанко, Татарникова и прочих. Работы Гуковой — прямая противоположность. Она не загружает фон, не украшает персонажей рюшами и оборочками, не использует сложных цветовых схем (обычно она вообще пользуется всего двумя основными цветами). При этом назвать ее работы бедными нельзя ни в коем случае. Насыщенность изображения достигается здесь с помощью многообразных символов и метафор, кочующих, как правило, от иллюстрации к иллюстрации по всей книге.

Так, например, Гукова переворачивает с ног на голову сюжет «Алисы в Стране чудес», превращая в призрака саму главную героиню, в то время как ее бредовый сон становится плотным и вполне материальным. На иллюстрациях крупным планом в насыщенных цветах изображены Червонная королева, Синяя гусеница, Черепаха Квази, а Алиса появляется лишь в качестве тени на скатерти или складывается из узора на картах (за исключением сцены, в которой Алиса тоскует по своим ногам — рисунок, почти полностью повторяющий более раннюю работу Ващенко — однако и здесь все внимание уделяется яркому и выразительному пробору, в то время как лица Алисы фактически не видно). Схожий принцип Гукова использует и в «Великом чародее страны Оз», где Дороти либо повернута спиной к зрителю, либо лицо ее оказывается затемнено настолько, что черт не разобрать. Вообще, по работам Гуковой заметно, что главные герои текста для художницы не имеют особого значения. Точнее — для нее не очень-то важно, что посчитал главным автор, если саму художницу заинтересовали, например, жучки-паучки и совершенно не заинтересовали волшебные эльфы в «Дюймовочке». Гукова, в принципе, довольно равнодушна ко многим вещам, внимание к которым считается обязательными для детского иллюстратора.

Помимо отсутствия трепетного отношения к тексту (как заметила Л. Кудрявцева, «чем его меньше, чем он, видимо, проще, тем <...> изобретательнее ее композиции, тем цельнее вся книга, за архитектоникой которой она очень следит»), порой она игнорирует возможные различия между ребенком и взрослым в устойчивости психики, в интеллектуальном бэкграунде, в способности абстрактно мыслить. Гукова не пытается подстроиться под некую специфическую целевую аудиторию, не пытается быть проще и понятнее. В этом ее можно сравнить с Кириллом Челушкиным (в иллюстрациях не к «Волшебной лавке» — слишком «нарядной» для Гуковой, а, скажем, к «Сказке о рыбаке и рыбке» или, иногда, к «Японским сказкам»), с Игорем Олейниковым или Николаем Поповым (учителем Гуковой — и тоже совершенно недоступным в России). Вообще, если подобное деление имеет право на существование, Гукова — очень «мужской художник»: ироничный, лишенный «женской сентиментальности», «жесткий и отстраненный».

Однако важно понимать, что все сказанное имеет отношение лишь к некоторой части ее работ. При этом есть и совсем другая сторона, та, где Гукова превращается в настоящего доброго сказочника. Речь идет в первую очередь о книжках-игрушках (трилогия «Старый город», книжки-загадки «Большая путаница» и «Нелепицы» и несколько раскладушек), а также о книгах Удо Вейгельта — довольно известного немецкого писателя, чьи книги Гукова иллюстрировала для швейцарского издательства NordSüd Verlag («Воробьиная банда», «Это не я», «Кто украл золотого хомяка» и прочие). В этих книгах Гукова не играет смыслами, не задает сложных вопросов, не превращается из иллюстратора в художника (или даже «современного художника»). Здесь она изображает настоящее детство — яркое, солнечное, наполненное мечтательными птицами, летающими кошками, ангелами и нестрашными привидениями. И кажется, что эти работы не менее ценны, чем ее «серьезные» иллюстрации. В них есть то, чего, может быть, недостает той же «Алисе» и «Волшебнику страны Оз»: ощущение, что быть ребенком, читать сказки и верить в чудеса — это действительно здорово. ​