Автор рецензии обвиняет авторов биографии в подтасовках. Серьезное обвинение.
Один из авторов книги «Пелевин и поколение пустоты» СЕРГЕЙ ПОЛОТОВСКИЙ отвечает на рецензию Варвары Бабицкой
В многообразии жанров литературного творчества все не равны. Есть высокие, есть низкие, есть просто малоприятные. Каждому хочется написать Нобелевскую лекцию
Читать!
Рецензенту не понравилась книга, мне – соавтору – не понравилась рецензия: все при своих.
Было бы глупо пытаться кого-то переубедить. Сейчас я пишу не одному литературному критику, а тем посетителям сайта, которые по теории вероятностей прочли разгромную статью, но никогда не доберутся до самой биографии. Это нормальная практика. Не всем же все читать. Критики для того и существуют, чтобы вы могли при случае поделиться своим взвешенным мнением о каком-либо явлении. Можно сказать, что критик – инструмент непрямой демократии, доверенное лицо, член коллегии выборщиков, отдающий голос за вас. Проблема в том, что эти выборы сфальсифицированы. Текстологический анализ – не самая увлекательная штука на свете, кроме, разумеется, случаев, когда речь идет о вашем любимом писателе, – но без примеров тут не обойтись.
Курсивом цитируется рецензия.
Автор рецензии обвиняет авторов биографии в подтасовках. Серьезное обвинение. См. ниже. Сначала идет цитата: «Загвоздка в том, что воспоминаний меньше, чем людей. Значительно меньше. Исключения не берем. Конечно, кто-то, как Маугли, рос с волками, кого-то с трех лет снимают в кино, чей-то дедушка был Леонидом Ильичом Брежневым. У остальных – эскимо и первомайский парад. У Пелевина было относительно обычное для его времени советское детство относительно обеспеченного класса. И можно предположить, что общего там было больше, чем частного».
И далее текст рецензента: «Пелевин был советским школьником, у всех советских школьников детство было примерно одинаковым, поэтому мы точно можем описать его детство. Эврика!» «Можно предположить» у авторов вдруг становится «точно можем описать» у рецензента. Как называется такая подмена? Далее: «Когда пишешь биографию, естественно расспросить людей, знавших героя. Рассуждая о его творчестве и литературной стратегии, кажется нелишним процитировать современных ему критиков. Этот формальный, устаревший подход оказывается особенно затруднителен в случае, если вы, как Полотовский и Козак, не нашли ни одного свидетеля детства героя и всего двух-трех человек, хотя бы просто видевших его впоследствии».
Двух человек мы нашли только из пелевинской поездки в Китай, про которую, уверен, знали не 100% читателей этого текста. То есть нашли всех троих попутчиков, но третий, Африка, отказался делиться воспоминаниями – так бывает.
Насчет «процитировать современных критиков» – мы списывались с Анной Наринской и Львом Данилкиным, Александром Генисом и Михаилом Безродным. В тексте цитируются Павел Басинский, Андрей Немзер, Дмитрий Быков.
Про общение, про «видели Пелевина» на страницах книги рассказывают довольно много людей. Сергей Москалев, Бронислав Виногродский, Гермес Зайгот, Альберт Егазаров – это только из ближнего круга. Борис Войцеховский, Алексей Беляков, Андрей Лошак, Виктор Гинзбург, Александр Генис, Леонид Парфенов, Анна Наринская, Татьяна Щербина, Ирена Куксенайте, Александр Камионский, «Лена» – источник истории про закупку наркотиков в Берлине, пелевинский редактор из «Эксмо» Леонид Шкурович и главный редактор «Вагриуса» Алексей Костанян; мы поговорили с директором школы, где учился Пелевин, – Людмилой Стригоцкой и руководителем его диплома – Ириной Задушевской, список не полон.
Лев Рубинштейн, Марат Гельман, Сергей Шнуров тоже высказались по делу. Для главы «И Сорокин» я, связываясь с Владимиром Георгиевичем, первый раз в жизни писал «Глубокоуважаемый».
Это много? Мало? Достаточно? Точно знаю, что не два-три. Так «два-три» – это такая фигура речи? Литота? Или подтасовка?
Далее: «В те времена вечерами Москва гудела как улей (каждому свой: кому жалящий осиный, кому медоносный пчелиный), змеилась, шипела, кусалась, ласкалась – все сразу».
Автор рецензии с понятным удовольствием приводит этот стилистически маркированный пассаж, забывая сообщить читателю, что перед ним прямая цитата из письма товарища пелевинской молодости Альберта Егазарова – одного из тех источников, которых в книге «два-три».
Такое цитирование можно было бы назвать подтасовкой.
«Нет, читатель не почерпнет там для себя ничего нового о жизни Виктора Пелевина и о его творчестве».
А спорим, почерпнет? Готов забиться с любым, по-честному не читавшим нашу книгу, что там есть про Пелевина то, что он раньше не знал. История с клофелинщицами, например. Или про то, на каком компьютере набирались первые пелевинские рассказы.
«ВАРВАРА БАБИЦКАЯ рассказывает, как написать книгу о современном писателе, обойдясь без фактов и логики, а также не прибегая к изучению его текстов», – говорилось во вводке. Потом это оттуда ушло, но висит в ссылках на материал.
Вообще-то большая часть книги – как раз изучение пелевинского корпуса текстов. Про самого писателя мало нарыли – ну и давай гнать занимательное литературоведение. Можно назвать наш анализ ошибочным или поверхностным. Можно придумать любой обидный эпитет, оценочную характеристику, с которой сложно спорить, особенно когда оценивают тебя. Сказать «не прибегая к изучению текстов» – сообщить принципиально неверную информацию, ну то есть обмануть, сфальсифицировать.
А так-то что, да, «интриговали», «заранее объявляли свои недостатки достоинствами», «подходили к источникам творчески», «утверждали
Читать!
Подтасовок только не было. А в рецензии они – важный конструктивный элемент.
В завершение письма, пользуясь случаем, хотел бы прорекламировать нашу книгу. Вышеприведенный текст был написан для OPENSPACE.RU бесплатно – так, может, хоть на «роялтиз» поднимусь.
Ссылки
КомментарииВсего:12
Комментарии
- 29.06Стипендия Бродского присуждена Александру Белякову
- 27.06В Бразилии книгочеев освобождают из тюрьмы
- 27.06Названы главные книги Америки
- 26.06В Испании появилась премия для электронных книг
- 22.06Вручена премия Стругацких
Самое читаемое
- 1. «Кармен» Дэвида Паунтни и Юрия Темирканова 3451787
- 2. Открылся фестиваль «2-in-1» 2343398
- 3. Норильск. Май 1268725
- 4. Самый влиятельный интеллектуал России 897704
- 5. Закоротило 822159
- 6. Не может прожить без ирисок 782575
- 7. Топ-5: фильмы для взрослых 759298
- 8. Коблы и малолетки 740964
- 9. Затворник. Но пятипалый 471465
- 10. ЖП и крепостное право 407954
- 11. Патрисия Томпсон: «Чтобы Маяковский не уехал к нам с мамой в Америку, Лиля подстроила ему встречу с Татьяной Яковлевой» 403206
- 12. «Рок-клуб твой неправильно живет» 370572
<Pelevin> karlsonn: Сейчас я не употребляю вообще, даже по праздникам, потому что пролежал 16 часов в коме в Склифосовском, когда меня угостили клофелином.
* carcass_ подозревает что клофелин — это все-таки что-то не то… хорошо хоть крысиным ядом не угостили…
<karlsonn> Пелевин, как же вас так угораздило? В плоxой компании, не иначе.
<Pelevin> karlsonn: Нет, компания была нормальная, и со мной все было хорошо. Это отражение того, как текст отражается на реальности. Я долго думал, чем мне придется расплачиваться за пробуждение героя в «Чапаеве» в незнакомой комнате. И понял, только когда пришел в себя в Склифосовском.
---
Эта концеренция проводилась, кажется, в 1997-м. Впрочем, я могу ошибаться.
http://pelevin.nov.ru/interview/o-peirc/1.html
А это уже цитата из "Огонька" за май 1999-го года.
Пелевин в ананасной водичке очень хорошо себя описал в образе скотенкова. Вы думаете он бедный затворник писатель? Он настолько близок к реальному Скотенкову- Суркову что вы даже себе представить не можете, вон даже президент его продвигает. Плюс еще доходы от рекламы, с которой он не порвал, а наоборот взобрался на вершину этого бизнеса с уклоном в политику, вписавшись в ряды сотрудников ФСБ, так что не удивлюсь, если скоро он будет в обязательной программе, впрочем для чистоты его легенды надо быть в постоянной оппозиции, во всяком случае ее видимости, вот даже премию не всегда дают. Зато крайне интересен пелевинский пассаж о тех кто пролезает на политическую арену, там еще о блядях и оцеплении, которое неблядей не пропускает, писано, между прочим на собственном опыте, пелевин, допущен, на минуточку
А так Пелевин занимается в фсб тем, что тотально контролирует медиасферу и уничтожает всех, кто не подчинился его правилам игры. 40 тысяч долларов – такса пелевина за политический сценарий, за каждый, их у него много, плодоносит не по -детски. Свои 40 тысяч за ленточки презервативы из СНАФФА он уже получил. После выборов получит еще больше за правильную работу с оппозицией для обеспечения победы.