Михаил Аронов. Александр Галич: полная биография

Перед нами не столько биография, сколько хроника жизни. Автор собрал огромный фактический материал, однако интерпретацию его предоставил будущим исследователям

Имена:  Александр Галич · Михаил Аронов

Второе издание, как правило, оказывается «исправленным и дополненным». В случае с биографией Александра Галича все наоборот: вместо тысячи страниц «всего лишь» 871. Зато тираж против прежних пятидесяти экземпляров поднялся до двух тысяч, да и издана книга не в Ижевске, а в Москве, так что теперь каждый желающий может прочитать труд Михаила Аронова.

Стоит ли?

Если вы любите Галича, скорее да. Перед нами наиболее подробная и наиболее научная биография поэта на сегодняшний день. Автор называет ее «полной», что, по-видимому, означает, что он просмотрел все возможные источники. В целом так и есть: диапазон ссылок колеблется от архивных материалов до интернет-блогов. Между ними помещаются книги, фильмы, журналы и газеты. Учтена масса свидетельств современников. Во всех эпизодах биографии — попытка найти в хоре мемуаристов наиболее объективную точку зрения. Каждый, кто пробовал написать чью-нибудь биографию, знает, что это каторжный труд, и потому сделанная Ароновым работа по сбору и анализу материала заслуживает самой высокой оценки. Тем не менее название «полная биография» явно неудачное. Как биография может быть «полной»? Нет-нет да и вспомнит что-нибудь такое о Галиче ныне здравствующий Юлий Ким или в архиве найдутся новые свидетельства.

Эпиграфом к книге в целом можно было бы поставить известные строки из песни Галича: «Мы поименно вспомним всех, / Кто поднял руку!» Вот поминается неведомый лаборант Института ядерной физики Е.В. Ерастов, который после скандального выступления Галича на новосибирском фестивале бардов в марте 1968 года предлагал уволить инакомыслящих сотрудников. А вот парторг Московского горкома КПСС в Союзе писателей Виктор Тельпугов на процессе исключения Галича из Союза писателей 29 декабря 1971 года приходит к выводу, что поэт «компрометирует нашу советскую писательскую организацию». И так на протяжении всей книги — имена, имена, имена. Кому-то это покажется излишним (возможно, и не без основания), но я думаю, что принцип называния всех верен. Так и работает историк. Опыт памяти, который вроде бы начал актуализироваться («Не забудем, не простим», — кричали на проспекте Сахарова), безусловно, должен распространяться и на недавнее советское прошлое.

Вообще, политизированность биографа обычно вызывает опасения: жизнь писателей и поэтов не всегда легко умещается в простые схемы, когда все хорошее и прогрессивное связывается с героем, а все плохое, косное и реакционное — с властью. Если же пытаться подогнать большого писателя под такие категории, может получиться ангажированная биография. В случае с Галичем политизированность не мешает. Почти. Во-первых, уровень ее вполне разумен. Например, гневных филиппик в адрес Галича-драматурга, получившего специальную почетную грамоту КГБ за фильм «Государственный преступник», в книге нет. Во-вторых, герой у Аронова очень подходящий — большой поэт, настоящий гражданин, проделавший путь от успешного советского драматурга, обласканного славой и деньгами, до лишенного всех привилегий борца с системой. Но все же некоторая авторская ангажированность имеет место. Глава «Что случилось 15 декабря?» одна из самых больших и самых интересных в книге. В ней автор пытается разобраться, является ли смерть Галича убийством. Приведя множество сведений о борьбе КГБ с диссидентами и проанализировав случаи политических убийств (читать о которых страшно), Аронов приходит к выводу, что 15 декабря 1977 года поэт был убит. Скажу сразу: я тоже склоняюсь к этой точке зрения. Однако, несмотря на приведенные сведения, нельзя сказать, что этот факт полностью доказан. Особенно расстраивает, что некоторые свидетельства приводятся в нужных для авторской концепции местах. Так, сотрудник «Радио Свобода» Израиль Клейнер рассказывал о ходивших после смерти Галича слухах, будто бы жена поэта в роковой момент была дома, в другой комнате, и услышала, как захлопнулась входная дверь: «Кто-то выбежал из квартиры». Аронов расценивает это как «косвенное подтверждение причастности КГБ к гибели Галича». Однако до того биограф придерживался точки зрения, что Галич, прежде чем приступить к установке злополучной антенны, попросил жену сходить в магазин, и в момент смерти дома ее не было. Почему же тогда слухи, о которых вспоминает Клейнер, являются косвенным подтверждением? Все же придется ждать, когда будут рассекречены документы из ряда правительственных архивов. Впрочем, этот случай странноватой работы с фактами, насколько мне удалось заметить, единичный (тем обиднее).

Принцип «поименно вспоминать всех» относится не только к «поднявшим руку». Упоминаются действительно все — и это нарушает пропорции в повествовании. Так, например, очень мало — для жанра биографии — говорится о поэте и друге Галича С.И. Липкине. Почему бы не написать о нем подробнее? Зато в главе о конференции-семинаре «по проблемам самодеятельного песенного творчества» в 1967 году сообщается, что поэт «познакомился с московским бардом Владимиром Бережковым, который одолжил у него три рубля на пиво, да так потом и забыл вернуть…». И дальше громадная сноска, почему же деньги не были возвращены… Приведенный случай не единственный^*. В общем, все как в стихах: «Заходите, пожалуйста. Это / Стол поэта. Кушетка поэта…». Или как в прозе: «“Личные вещи партизана Боснюка. Пуля из его черепа и гвоздь, которым Боснюк ранил немецкого офицера...” Широко жил товарищ Боснюк»… Остается надеяться, что пройдет некоторое время, и другой биограф Галича сможет проинтерпретировать этот случай с трешкой: без шуток, вполне может быть, что он окажется ключом к какому-нибудь более важному биографическому эпизоду.

От обилия подобных сведений и деталей часто создается впечатление, что за деревьями не видно леса. Конечно, в книге Аронова личность Галича не теряется. Но о стихах — главном деле жизни героя — сказано очень мало. Это нельзя было бы ставить в упрек, если бы с самого начала автор заявил: о поэзии в этой книге мы не пишем (согласитесь, так вполне можно написать биографию, анализируя творчество отдельно — в приложении или в другой книге). Однако такого предуведомления Аронов не делает. Замечания о поэтике Галича вызывают смешанные чувства: большая их часть неубедительна и неточна. Так, например, совершенно неясно, почему автор применяет термин «антисказочные мотивы» применительно к «Чехарде с буквами» — все-таки в основе песни обыгранная считалка, а не сказка. Сопоставление стихов Галича с текстами Окуджавы и Высоцкого часто не выдерживают никакой критики. Строки Окуджавы «Дураки обожают собираться в стаи. / Впереди главный — во всей красе» никаким образом не восходят к «Королеве материка»: «Но начальник умным не может быть, / Потому что не может быть»! Впрочем, надо отдать должное Аронову — сопоставления героя с другими бардами и писателями (например, история взаимоотношений с Солженицыным) не в поэтическом, а биографическом аспекте очень интересны.

Два замечания о стихах искупают указанные недочеты. Совершенно замечательно, что Аронов изучил раннее драматическое наследие Галича и обнаружил, что в водевиле «Сто лет назад» стихотворные вставки поразительно напоминают обличительные песни барда. Иными словами, переход от драматургии к песенной поэзии мог не сопровождаться кардинальным изменением поэтики. Второе наблюдение не менее интересно: после того как Галич крестился (1972), из его стихов исчезли ирония и сарказм. Жаль, что это наблюдение не развивается: почитать подробнее о влиянии религии на стихи было бы занятно.

Однако главная причина, по которой от книги возникает впечатление леса, неразличимого за деревьями, заключается в том, что автор стремится привести и скоординировать все известные факты, оставаясь лишь внешним наблюдателем. Ни психологическая реконструкция, ни выявление мировоззренческого ядра, которое определяет те или иные поступки, Аронова не занимает. Он пишет лишь о том, что засвидетельствовано. Это, по сути, уже очень много: материал собран. Поэтому если из заглавия убрать слово «полная», а под «биографией» понимать «хронику жизни», то получится увлекательная живая книга, в которой собрано невероятное количество фактов о жизни Галича и литературном контексте того времени. Будущие исследователи поэта уже не смогут не обращаться к этой книге, — а каждый читатель сможет найти в ней что-нибудь интересное для себя.

___________________
^* Поскольку речь идет о тех, кто упоминается, отметим две неточности: поэт Бенедикт Лившиц написан через «ф», а о ленинградском литераторе Льве Друскине сообщается, что он прошел через сталинские лагеря. Это не так. Друскин с рождения был инвалидом, о чем пишет в своих воспоминаниях «Спасенная книга».


Михаил Аронов. Александр Галич: полная биография. — М.: НЛО, 2012