Война и мир

МАРИЯ СКАФ пытается найти ответ на вопрос том, что могут сделать детские иллюстраторы в смутные времена

Имена:  Алан Ли · Мэри-Луиза Гэй · Оливье Таллек · Петр Сис · Рамона Поэнару · Сибилла Хайн · Стивен Уэст · Фране Лессак · Франк Павлофф

В свете последних событий понимаешь следующее. Во-первых, дело твое маленькое: никому не интересны детские книжки, когда Навального посадили на 15 суток. Во-вторых, тектонические сдвиги в жизни общества влияют на все сферы его жизни. Даже на те, которые общество и радо бы от сдвигов оградить. Вот твое маленькое дело, например. Ведь, по сути, детская литература совершенно не обязана отражать сегодняшнюю действительность, реагировать на новостную ленту, быть актуальной (в отличие от взрослой, которая, кто бы что ни говорил, почти всегда отражает свое время — если это стоящая литература, разумеется). Тем не менее всякий излом, всякая травма социума непременно находят отражение в детских книгах. Видимо, потому, что авторы, как существа чуткие и впечатлительные, просто не способны абстрагироваться от проезжающих мимо окон бронетранспортеров. То же касается и иллюстраторов. И поскольку сейчас, пока я это пишу, над Москвой летают вертолеты, а количество задержанных на митингах перевалило за пять сотен, декабрьский портрет одного иллюстратора заменят портреты многих — тех, кто, так или иначе, реагировал на смутные времена, в чьих работах эти времена нашли отражение.

1. Петр Сис — чешский писатель, художник и мультипликатор, взрослевший под Пражскую весну и советские танки. Неудивительно, что при таком бэкграунде тема физической и духовной свободы стала основной для его книг. В России издано две: «Стена. Как я рос за железным занавесом», принесшая Сису мировую известность, и «Тибет. Тайна красной шкатулки» — пожалуй, самая сложная и серьезная работа Сиса. Обе книги автобиографичны. Первая рассказывает о детстве писателя; представление об атмосфере этого времени дают нам романы Кундеры и фотографии Коуделки: диктат в искусстве и повседневной жизни, запрет на все, что так дорого одаренному подростку, — музыку «Битлз», джинсы, длинные волосы, современную поэзию и путешествия. Вторая книга — об отце Сиса, кинорежиссере, случайно попавшем в Тибет и приблизившемся к пониманию настоящей, внутренней свободы, возможной даже тогда, когда твой город окружен военными. Книги совершенно не похожи друг на друга: «Тибет» загадочен и неспешен, медитативен и в целом скорее радостен — «Стена» чрезвычайно тревожна. Черно-белую действительность разрывают гигантские красные звезды, гигантский Сталин нацелился на маленькую Чехию; карта Европы разделена стеной, по одну сторону которой ложь, страх, бесправие и коррупция, а по другую — счастье, честь, образованность. Но самое жуткое: на обложке маленький мальчик сидит в кирпичном колодце в форме звезды, стучит в барабан и улыбается.

2. Алан Ли, Фране Лессак, Сибилла Хайн, Мэри-Луиза Гэй и еще двадцать шесть художников объединились для того, чтобы проиллюстрировать Декларацию прав человека, адаптированную для детей. «Мы все имеем право отправиться туда, куда мы хотим, внутри нашей страны и путешествовать за границей, если пожелаем»; «Мы все можем обратиться к закону за помощью, если к нам относятся несправедливо»; «Мы все рождены свободными». Помимо непосредственно информации о правах человека, книга несет и еще одну крайне важную мысль: о природном многообразии и о том, что многообразие — безусловное благо. Тридцать иллюстраторов (и обложка в исполнении все того же Сиса) дают ребенку тридцать разных способов смотреть на мир: через тонкие акварели или в черно-белой графике, серьезно и технически сложно или шутливо и нарочито наивно. Каким бы ни был взгляд, главное — необходимость с уважением относиться к себе и другим.

3. Французский иллюстратор Оливье Таллек известен как художник несерьезный, предпочитающий рисовать милое-доброе-смешное про животных и маленьких детей. Однако для книги Тьерри Ленэна «Надо бы» Таллеку удалось создать удивительные, тонкие и щемящие иллюстрации, под стать тексту. «Малыш увидел войны. Он подумал, что форму солдат надо бы раскрасить. А из стволов винтовок надо бы сделать жердочки для птиц и дудочки для пастухов». Книга Таллека и Ленэна даже не столько о том, что конкретно нужно исправить, сколько об основной задаче человека: делать мир лучше.

4. Книга Франка Павлоффа «Коричневое утро» с конца 90-х переиздавалась уже раз сорок. Всякий раз — с разными иллюстрациями, но при этом каждое переиздание поразительным образом почти не отличается от предыдущего. Возможно, я бы предпочла, чтобы Леонид Шмельков, иллюстрирующий «Утро» для России, пошел чуть более конструктивистским путем, как это сделала, например, Рамона Поэнару для французской версии книжки. Однако основное требование текста Шмельков, безусловно, уловил: история, рассказывающая о власти коричневых (имеются в виду, конечно, коричневые рубашки СС) и о запрете на всю остальную палитру должна быть максимально сконцентрирована на цвете. От страницы к странице коричневый занимает все больше и больше места, пока не накрывает тебя с головой, так же как и отчаяние — главного героя.

5. На другом цвете, но по тем же причинам сконцентрировался греческий писатель Евгениос Тривизас, написав детективный роман для подростков «Последний черный кот», рассказывающий о травле черных котов Братством Суеверных. В книге, захватывающей и приключенческой, с мрачноватыми черно-белыми картинками Стивена Уэста, довольно мягко и ненавязчиво раскрывается истинная суть ксенофобии и расизма: это иррациональный страх, подобный опасению уронить ключи перед дверью или просыпать соль на стол. Следующий необходимый шаг — задуматься, почему, смеясь над суевериями, мы никак не можем побороть в себе ксенофобию.

Разумеется, список неполон. К нему можно добавить и «Хиросиму» Тоси Маруки, и безмолвную притчу Николая Попова «Зачем?», и еще множество книг, которые уже выпущены в России или еще нет. Тем не менее даже этот перечень репрезентативен с точки зрения настроений в писательско-иллюстраторской среде.

Разумеется, детская литература может не так много. Однако в некоторой степени она все-таки программирует жизненный настрой  ребенка. В начале XX века (да и в середине, кстати, тоже) было крайне популярно следующее детское стихотворение Маяковского: «Возьмем винтовки новые, / на штык флажки!/ И с песнею / в стрелковые/ пойдем кружки. / Раз, / два! / Все / в ряд! Впе- / ред, / от- / ряд. / Когда/ война-метелица / придет опять — / должны уметь мы целиться,/ уметь стрелять». То есть, на минуточку, это было нормой — готовить детей к войне. Я считаю огромным достижением тот факт, что к войне мы детей уже не готовим. Пожалуй, следующим шагом должна стать подготовка детей к миру.