Перед миттельшпилем

Лауреаты премии «Дебют» разных лет рассказывают МАРИИ ДОЛГОПОЛОВОЙ о том, что значила для них премия и как сложилась их жизнь после ее получения

Имена:  Алиса Ганиева · Андрей Егоров · Анна Русс · Валерий Печейкин · Владимир Лорченков · Юлия Идлис

Сегодня в Московском театре «Новая Опера» в одиннадцатый раз определяют лауреатов премии «Дебют». Победители прошлых лет рассказали OPENSPACE.RU о том, как сложилась их жизнь после премии, о том, как они относятся к своим «старым» текстам, и о том, над чем и где они работают сейчас.


ВЛАДИМИР ЛОРЧЕНКОВ, лауреат 2003 года в номинации «Крупная проза»

Получив премию, я наверняка был очень рад. Честно говоря, я не помню, потому что прошло около десяти лет. Мой труд оценили по достоинству, это всегда приятно. Разумеется, не изменилось ничего — и это самый ценный урок. Ожидания каких-то больших сдвигов для людей, которые пишут прозу, вообще очень вредны. В силу особенностей писательства реакция — публики, издателей, критиков, да кого угодно — всегда запаздывает. Когда до них доходит, что ты сделал ВЕЩЬ, этот текст для тебя уже далекое прошлое. Это не спорт, где ты прикоснулся к финишной прямой и тебя фотографируют. В этом смысле урок «Дебюта» для меня был очень ценным, потому что получил я его рано. Это было, повторюсь, давно, у меня еще росли волосы на голове, не было похмелий, я был романтик. Премию «Дебют» я и по сей день уважаю. Это, может быть, единственная сегодня в России не предвзятая литературная награда.

Занимаюсь ли я литературой? Для меня «заниматься литературой» значит «писать текст». Мне не кажется, что если ты ездишь в Липки на всякие советские форумы, или участвуешь в каких-то писательских мероприятиях, или пишешь в ЖЖ свои Мысли — то это литература. Свой последний большой текст — «Копи Царя Соломона» — я закончил весной этого года. С тех пор написал семь-десять рассказов. Буду ли я еще писать? Не покинул ли меня дар? Кто знает? Ну, хорошо, поскольку последний рассказ был написан на этой неделе, будем считать, что я еще занимаюсь литературой.

Сейчас я работаю журналистом (рекламщиком). Работаю, потому что у меня такая профессия — я этому пять лет учился. Я долго работал в криминальном отделе газеты, потом занимался предвыборной рекламой, теперь вот занят рекламой в туристической компании. Как-то все это отражается в книгах, конечно. Например, благодаря своей работе я написал книгу «Прощание в Стамбуле», и ее даже издал «АСТ». Работа в рекламе дает мне возможность кормить семью и, что немаловажно, писать то, что я хочу и как хочу. В любые годы — жирные ли, когда меня печатали, тощие ли, когда перестали печатать — я в любом случае был финансово независим. Это важно. Сужать круг деятельности — значит превращать писательство в профессию. Я этого не хочу.

Я был просто молодым человеком, не лишенным способностей. А стал — лучшим сегодня русскоязычным писателем мира. Даже с учетом того, что я добился этого не за счет своей гениальности (я не гений, я просто талантливый), а за счет трудолюбия и оскудения общего ландшафта современной русской литературы, — думаю, это кардинальные изменения. Что-то вроде мутации, которая произошла в течение жизни с одной особью. Благодаря чему возникают мутации? Это удачное стечение всех необходимых обстоятельств в одном месте — во мне — и в одно время. Повезло. Ну, и профессиональный аспект — благодаря возросшему мастерству я могу прикоснуться к чему угодно, и это в любом случае будет литература. Что-то вроде касания Мидаса.

Премию я получил за повесть «Хора на выбывание». Она хорошая, но сейчас, конечно, я бы написал ее более цельной. Все-таки это была первая большая вещь, мной написанная. Есть пара моментов, которые провисают. Впрочем, это, скорее, редакторская правка, нежели писательская.

Я не знаю, что сейчас происходит с «Дебютом». Я слышал, премия развивается, и это нормально. Но уделять ей чересчур пристальное внимание было бы с моей стороны некрасиво. Я ее получил — пусть теперь у других будет возможность чего-то добиться. Поэтому я не понимаю Алису Ганиеву, например, которая никак с «Дебютом» не расстанется. Ты деньги получил, мил человек? Промоушен? Бери их, бери грамоту — и вперед. Не застаиваемся на раздаче. Тем, кто моложе, все это нужнее. Лев не должен нападать на одну добычу дважды.

В теории повышение возраста участников — это правильно, как в теории правильно было расширить географию «Русской премии». На практике — все мы живем в экс-СССР, условия здесь специфические, и всякая теория сталкивается с отвратительной практикой. Но итоги первого «взрослого» «Дебюта» в этом смысле обнадежили. Они не дали ни одного примелькавшегося имени, никого из этой мафии «вечно молодой и свежей крови», которая на самом деле давно прокисла, — козловоабузяросенчиноприлепиных. Значит, блатных нет. Значит, у «Дебюта» все в порядке. Премия «Дебют» оправдывает свое существования хотя бы списком фамилий: Осокин, Силаев, Гатина, Гейде, Риц, Мосеева, Горбунова, Давыдов, Снегирев, Русс, Боярских, Брянский, Лорченков. Я специально называю самых разных людей — чьи-то тексты мне не нравятся, но они, как к ним ни отнесись, уже свершившийся факт литературы. Причем настоящей. Разумеется, все произведения этих авторов — стоящие. И широкой общественности — насколько широкой она вообще может быть сейчас, в эпоху упадка интереса в литературе, — они стали известны благодаря «Дебюту».

Открытие, которое я сделал благодаря «Дебюту», — это Ольга Славникова, которая тратит время и силы, единственное важное и ценное, что есть у писателя, на других писателей. И мне бы хотелось сказать сейчас, что я после получения премии вежливо отстранился от «Дебюта» не потому, что не ценю этого времени и этих сил. Напротив. Просто я считаю некрасивым претендовать на то, что могут получить те, кто в этом действительно нуждается, — более молодые, менее стойкие. Так что я, пользуясь случаем, передаю Ольге спасибо, привет из Кишинева и прошу редакцию моего любимого портала OPENSPACE.RU передать для писателя Славниковой музыкальный подарок, свою любимую песню «Парамарибо» группы «Квартал».


ЮЛИЯ ИДЛИС, лауреат 2004 года в номинации «Литературная критика и эссеистика»

После победы в «Дебюте» жизнь изменилась, скорее, не в результате победы, а в результате семинаров, которые каждый раз проходят в течение недели перед вручением премии. Я была в шорт-листе дважды — в номинации «Поэзия» и в номинации «Литературная критика и эссеистика», в которой и победила, — так что дважды участвовала в выездных семинарах «Дебюта». Для молодого автора это очень полезный опыт: редкий молодой автор, особенно московский, заморачивается и помногу читает то, что пишут его коллеги и одногодки в других городах. Для того, чтобы знакомиться с современной новейшей молодой литературой, существуют региональные фестивали (но они в основном поэтические, то есть там можно увидеть и услышать поэтов, а не драматургов и романистов каких-нибудь) и интернет (где тоже читается далеко не все, что есть). А тут у автора есть возможность не только прочитать, что пишут другие, но и обсудить это со сверстниками и старшими товарищами, да и вообще поучаствовать в интенсивном литературоведческом исследовательском диалоге. Очень часто в результате таких семинаров у молодежи меняется стилистика, они пересматривают то, что и как пишут. Во всяком случае, я увидела несколько новых направлений, в которых смогла развивать свой поэтический язык. А победа — ну да, тебя замечают, у тебя появляется какой-то ярлык, наименование, ты уже не непонятно кто, а лауреат премии «Дебют». Это и приятно, и полезно: окружающие знают, как к тебе обращаться и в качестве кого рассматривать, им так удобнее.

Есть вопрос о том, какое именно направление считать основной областью деятельности литератора. Я получила премию за критику, хотя в анналах премии до сих пор, я думаю, прохожу как поэт, а не как критик. Анна Русс получила премию в «мой» год, я была вместе с ней в шорт-листе, и мне ее детские стихи кажутся абсолютно прекрасными — ко взрослым у меня разные вопросы. В общем, любая рубрикация деятельности пишущего человека, подразумевающая «основную» и «дополнительную» деятельность, мне кажется неправомерной: многие поэты работают критиками, многие критики пишут стихи; поэт и прозаик Марианна Гейде в обеих ипостасях гениальна, и я даже не помню, за что она получила «Дебют»: в шорт-листах, насколько я знаю, она была и со стихами, и с прозой. Просто все мы занимаемся многими вещами, и премий на наши разнообразные занятия зачастую не хватает.

Сейчас я занимаюсь больше прозой и, как ни странно, драматургией — написала большую книгу нон-фикшн про русских блогеров «Рунет. Сотворенные кумиры». Пишу сценарии, сейчас вот еще делаю две документальные пьесы для проекта «Человек.doc» московского театра «Практика», пишу роман. Стихи тоже пишу, но меньше: мне теперь и в них интересны истории, которые я рассказываю, а не язык, которым я это делаю, а для поэзии все-таки важнее язык, поэзия вообще способ исследования языка. Я бы сказала, что мой поэтический язык — тот, которым мне удобнее и лучше говорить о том, что я вижу и чувствую, — устоялся, по крайней мере, на данный момент, и он сильно отличается от того языка, с которым я пришла в «Дебют»: тогда у меня был этакий лингвистический драйв, хотелось скрещивать разные языки, высекать смыслы из несопоставимых слов, крошить предложения. Сейчас скорее хочется говорить про внутреннее — может, с меньшими языковыми изысками, но с бОльшим чувством. Так, по крайней мере, мне кажется. Хотя я до сих пор с нежностью отношусь к текстам 2002—2003 годов, с которыми была в шорт-листе по поэзии. Многие из них вошли в мою первую книжку «Сказки для…», и она мне, за редкими исключениями, до сих пор симпатична.

Надо признаться, что сейчас я немного отошла от круга «Дебюта» и прибилась, скорее, к кругу «Большой книги», стала общаться со старшими авторами. Так что не очень в курсе, что сейчас с «Дебютом». Но, судя по всему, премия растет и развивается, она очень большая, авторитетная, она растит вокруг себя круг молодых авторов, многие из которых потом выходят в большую литературу или уже там находятся, это очень ценно. Повышение возраста — думаю, позитивная мера: в крупной и малой прозе, драматургии и даже в поэзии повысится конкуренция, а значит, совсем молодым авторам придется брать более высокие планки. Никто их от наград не «отожмет»: сейчас уже очень молодые авторы пишут так, как мое поколение научилось писать только годам к двадцати пяти; просто соревнование с тридцатилетними сделает молодежь более ответственной за то, что она делает.

Для меня открытиями стали почти все авторы, с которыми я познакомилась в два своих дебютовских года: Виктор Иванiв, Марианна Гейде, Дина Гатина, Наталья Ключарева, Анна Русс, Анна Цветкова, Сергей Калужанов, Анна Логвинова, Василий Чепелев и другие. Некоторые из них (например, Гатина и Калужанов) к тому времени уже были вполне себе звездами молодой литературы, другие были известны меньше, но для меня все они были новыми авторами, я еще никого к тому времени не читала и была поражена и восхищена тем, как, оказывается, много всего интересного в современной литературе помимо меня. Да и сейчас, если поскрести любого мало-мальски стоящего тридцатилетнего поэта, можно найти в его биографии или шорт-лист, или премию, или уж хотя бы лонг-лист «Дебюта». И это очень важно. Задачей премии, как я ее вижу, является не столько открытие новых имен для публики, сколько взращивание новых литераторов внутри неуверенных в себе подростков. Когда они дорастут до собственного важного высказывания, они его обязательно сделают — может, не в тех текстах, которые отметил «Дебют», а в более поздних. Но именно дебютовским ридерам и экспертам будет принадлежать тихая слава тех, кто впервые показал будущему литератору, что то, что он хочет сказать миру, может иметь смысл.

Что касается работы в «Русском репортере», то меня туда взяли не из-за лауреатства, а из-за того, что я к тому времени — к 2007 году — активно писала о кино в сети для «Полит.ру», «Газеты.ру», а в «РР» как раз был нужен кинокритик в отдел культуры, и мой тогдашний начальник читал меня и знал. Другое дело, что получив премию за критику и эссеистику, я — на тот момент довольно-таки начинающий журналист, хоть и уже довольно-таки продвинутый критик и исследователь — почувствовала, что имею право на собственное журналистское высказывание. И начала активней работать на этом поле, с бОльшим как бы правом. А ощущение, что ты имеешь полное право делать то, что делаешь, для человека творческой специальности и того склада характера, как у меня, очень важно. Так что в каком-то косвенном смысле, конечно, «Дебют» в числе прочего помог мне с выбором профессии.

Я не уверена, что редакторская работа для литератора — лучший выход, но это самый простой и самый распространенный выход. Минусы тоже есть: за день так наедаешься чужими буковками, что на свои уже может не хватить головы, души и сил. На стихи все равно хватает, потому что они пишутся другим ресурсом — не головой все-таки. А вот на прозу надо специально выделять время и силы, отъедая их у работы, потому что это игра на одном и том же поле, по сути. Но и плюсы существуют: работая редактором во всероссийском еженедельнике, получаешь огромное количество информации о том, что нового происходит в культуре и в мире, больше узнаешь о жизни, набираешься опыта и знаний о том, что тебя окружает, о разных людях и процессах. Так как литератор в большинстве случаев довольно интровертная личность, зацикленная на себе и собственных проблемах, то он далеко не всегда легко обращает внимание на то, что делается вокруг него. Из-за этого многие писатели (в особенности романисты и те, кто работает с большими повествованиями) пишут о том, что слабо себе представляют. Ну, это как написать роман о работе полярников, ни разу в жизни не видев снега: есть, конечно, интернет, но все-таки лучше хотя бы попробовать полепить сначала снежки. И в этом смысле работа редактором в большом издании дает возможность узнать о жизни многое в сжатые сроки и, разумеется, использовать это потом в написании собственных книжек. Кроме того, есть и чисто практические аспекты — например, когда я писала «Рунет. Сотворенные кумиры», основой текста были гигантские многочасовые интервью с моими героями. И вот файлы с этими интервью я на правах редактора отдавала нашим редакционным расшифровщикам — сэкономила себе кучу времени и сил.

{-page-}

 

АНДРЕЙ ЕГОРОВ, лауреат 2008 года в номинации «Поэзия»

В последнее время жить стало определенно лучше — это не только с «Дебютом» связано, но и с ним тоже. На момент получения премиальных денег мы с женой погибали от голода и скуки в Ярославле — чужом для нас обоих городе, куда за каким-то дьяволом незадолго до того понаехали. На эти деньги мы перебрались в Москву, где совершенно перестали погибать. Собственно, я отправил свою подборку на «Дебют» незадолго до отъезда из родного города — это Петропавловск-Камчатский — и именно рассчитывая на эти деньги. Все остальное оказалось менее существенно — ощущение того, что все взгляды теперь на меня направлены, прошло где-то через неделю после церемонии вручения.

Я пишу стихи — не знаю, считается ли это литературным занятием. За это время я стал писать лучше, но меньше, возможно, одно с другим как-то связано — зачем делать что-то хуже, чем раньше. Что до дебютной подборки — я считаю ее лучшим из всего, что было на тот момент написано по-русски в столбик. И раздутое самомнение тут ни при чем — зачем писать стихи, если считаешь иначе?

Мне кажется, что повышение возраста участников вполне может привести к позитивным изменениям. В конце концов, нетрудно ведь представить человека, написавшего что-то, поддающееся оценке (обладающее некоей более-менее объективной ценностью), после тридцати — со мной, например, это случилось в 24, тоже не самый нежный возраст. Собственно, возраст-то вообще ни при чем: если некто занимается литературой всерьез, ему дОлжно презирать какие бы то ни было «весовые категории». Согласитесь, формулировка «автор лучшего, по мнению жюри, текста в данном жанре, в этом году среди молодых» звучит куда как менее приятно для автора, чем та же фраза без отсылки к возрасту. Поскольку совсем без возрастного критерия премия «Дебют» обойтись не может, иначе она должна была бы зваться иначе и преследовать какие-то другие цели, расширение возрастных рамок — вполне приемлемый компромисс ее основополагающей идеи с объективной реальностью.

Тот факт, что лауреатство или выход в финал «Дебюта» зачастую коррелирует с первыми серьезными публикациями — наверное, да, «Дебют» открывает новые имена. Например, меня. До «Дебюта» практически никто ничего про меня не слышал, а теперь даже интервью берут.

Сейчас я работаю курьером в двух литературных журналах и внештатным литературным редактором. Связи между этими занятиями и моими стихами нет.

Для меня самое главное — поэзия. А все остальные занятия побочные. Для денег. Вот сейчас я закончу последний начатый цикл стихов, издам книжку (не знаю где, но сложностей не предвижу) — незначительным тиражом, естественно, каким издают всю литературу подобного рода — и возьмусь за большое и весомое.


АННА РУСС, лауреат 2002 года в номинации «Литература для детей»

Я победила на конкурсе «Дебют» в номинации «Литература для детей», что было, конечно же, прекрасно, но для поэта слегка побочно, что ли. Такое вообще часто происходило. Поэт Дина Гатина получила премию в прозаической номинации, поэт Юлия Идлис — то ли в критике, то ли в эссеистике. Поэт Данила Давыдов — в малой прозе. С одной стороны, человеку выпала удача или неудача попасть в шорт-лист с авторами, которые произвели на жюри лучшее впечатление. Это ему памятка, чтоб не зазнавался. Однако деньги ему по-прежнему нужны, он же поэт, только стихи писать и умеет, на что ему жить. И тогда ему дают премию в другой номинации. Потому что там он попал в такой шорт-лист, где оказался даже в другом жанре любопытнее своих коллег. Словом, деньги получены и потрачены с тем или иным толком, птичка стоит, а сердце никак не успокоится. Книги для детей у меня так пока и не вышло, а детский писатель без книжек не считается, потому что его аудитория в литпорталах не сидит и редкие выступления ее тоже не впечатляют.

Для меня куда большее значение имел сам факт попадания в шорт-лист за год до победы. Номинация была — убейся, юмор в литературе. И, убейся, я тогда не понимала, чем я им в серьезные поэты не гожусь. Ну мне и объяснили. Вот это объяснение все и поменяло. Оно было главнее и диплома финалиста, и даже победы в детской номинации в следующем году. Без «Дебюта» из меня бы поэта не вышло, а так — вроде, как что-то срослось. Сейчас я и литературой занимаюсь, и стихи пишу, что в нынешнем контексте не совсем одно и то же. От стихов для детей тоже не отказываюсь, если находит, но все же больше для взрослых. До сих пор считаю, что те детские стихи, с которыми я победила, очень славные. Вообще, заниматься литературой — это находиться внутри литературного процесса, как мне кажется. Следить за соответствующей периодикой, читать критические статьи или по крайней мере посты в ЖЖ отслеживать, знать, кто про кого что сказал, кого чем наградили, у кого вечер, у кого книжка вышла. Это и для писанины важно — волна-то общая. Сходил на вечер Айзенберга — вдохновился, купил книжку Василевского, прочитал подборку Галиной — вдохновился. На фестиваль съездил, со всеми выпил на брудершафт — значит, теперь жди приглашений выступать в новые города. Чем занимаешься? Литературой, отвечаешь. А можно просто стихи писать. На это уходит меньше времени и больше труда. Потому что волна мимо проходит.

Мне кажется, что с премией наконец-то происходит самое оно. «Дебют» — премия очень важная. При том, что я получила много других премий в жизни, только «Дебют», как мне кажется, должен давать ощущение удовлетворения, что ли. Победитель знает, что не конкретно его конкретные люди назначили на пост лауреата, а он именно прошел через огромный конкурс. При этом хочется, чтобы лауреат «Дебюта» как-то грянул, а он не может, потому что премия великая, а среди юных того самого человека не находится или он остался незамеченным. В лонг-листе «Дебюта» этого года имена такие, что кто бы ни оказался победителем, мне кажется, он должен грянуть. Потому что премия стала взрослой. Многие думают, что «Дебют» — это для детей. Что лауреат этого конкурса стал самым большим из маленьких, стоит на верхней ступени. Наоборот же должно быть. На первой он должен стоять, только лестница уже другая. Чтобы там оказаться, сверкнуть мало, нужно все обдумать, перечувствовать, определиться и написать что-то, от чего потом сам краснеть не начнешь. Мало ли примеров, когда то, чем мы восхищаемся в поэтах восемнадцати лет, нас совершенно не устраивает в поэтах лет сорока. А тут найдется такой человек, который будет не надежды большие подавать, а уже уверенно заработает. И пойдет по взрослой лесенке со всей ответственностью.

Многие из тех, кого «Дебют» лично мне открыл, остались в лонге. Не знаю, стали ли открытием такие люди, как Андрей Егоров или Катя Соколова. Для меня они еще до «Дебюта» были фигурами. Но наверняка с их текстами многие познакомились именно после лауреатства. Денис Осокин определенно был открытием «Дебюта». Потому что мы-то в Казани знали, как он невероятно крут, но не понимали, что он не только для Казани крут, а что он вообще лучше всех. Но я не знаю, знакомы ли с ним в других городах. С Москвой и Питером все ясно, там литобщественность интересуется лауреатами «Дебюта». А в других городах кто личного интереса не проявит — тот, наверное, никогда не узнает. Потому что книжки там плохо продаются и еще хуже раскупаются. Может, оно и к лучшему — многие лидеры литературной общественности ведь тоже, наверное, не знают, кто взял в 2010 году премию «Шеф-повар года». И не потому, что они едой не интересуются. Они подробностями не интересуются, потому что не догадываются, что ими можно интересоваться. Так и здесь. Издатель или координатор премии не обязан никого заинтересовывать своим продуктом. Хочешь питаться в «Маке» — на здоровье. А если ты гурман — тогда сам все разыщешь без долгой рекламы. Не настало еще время для повального восприятия хорошей литературы. Это покуда наш секретик, и мы его лелеем. Скоро настанет, быстрее, чем кажется. Придется делиться.

В 2011 году я снова отправила подборку на «Дебют». Я в посте в своем ЖЖ в принципе все сказала. Отправила, потому что подумала, что это интересно, потому что предполагала, что многие мои товарищи тоже отправят, то есть я не одна буду среди задорных юнцов. Мне начали писать разные люди, и знакомые и незнакомые, дескать: пошто лезешь в сотый раз, ты ж уже побеждала, зачем снова-то? Имен называть не стану, некоторых я и не знаю по именам, только по никам в ЖЖ. А кто бы вспомнил, что побеждала я в «Детской литературе», что всего один раз в лонг-лист попадала, а в шорт-лист ни разу. То есть я поэт в этом смысле начинающий. Странные люди. В целом зря я, конечно, тот пост написала, но, с другой стороны, не меня одну так атакуют, поэтому я ответила сразу за всех.

Откровенно говоря, на данный момент у меня вообще нет никакой зарплаты. Про 7000 рублей в посте я написала, потому что столько я обязана каждый месяц где-то добывать для оплаты квартирных счетов и всяких кружков для дочки, и чтоб на еду немножко оставалось. Ну не знаю я, кем мне работать так, чтоб чувствовать себя на своем месте. Просто я на самом деле несобранный человек. У меня одни образы в голове, это для поэта иногда норма. Я не тунеядец, постоянно что-то делаю, всякие заказы, сценарии пишу для одной очень замечательной студии разработчиков компьютерных игр. Это будут очень хорошие игры, я надеюсь, только с финансированием проблемы, поэтому о зарплате говорить не приходится.

{-page-}

 

ВАЛЕРИЙ ПЕЧЕЙКИН, лауреат 2007 года в номинации «Драматургия»

Получив премию, я обосрался от радости. Нет, я не ругаюсь. Помните, у Пелевина в «Generation П» герой вешает хомячку орден. «Обосрался, — констатировал Азадовский, окуная в клей зажатую в пинцете бриллиантовую снежинку, — это он от радости». Конечно, я был рад. Ведь искусство — это социальный лифт, на котором ты, без копейки в кармане, можешь подняться в облака. Если тебе в присутствии других «хомячков» вручают орден — это почетно, почетно, почетно, архипочетно, почетно до черту! Это значит, ты не прыщавый недоумок, а писатель. Премия, даже какое-нибудь «Березовое Перо Руси», дает ощущение, что жизнь не напрасна.

Не подумайте, что я оплевываю премии. Я, наоборот, целиком их поддерживаю: особенно для молодых писателей и гомосексуальных подростков, у которых, как известно, высок риск самоубийства. Вообще нужна система, которая позволяла бы каждому писателю получить премию. Не помню, в чьем рассказе изображена планета, где награда есть буквально у каждого. Хочу жить на этой планете! Если уже не живу. Тщеславие — это топливо, без которого творческий человек не заводится. Вспомните, что стоит на вершине знаменитой «пирамиды Маслоу». Блеск орденов. Но призовой фонд премий считаю ошибкой. Премию нужно покупать. Причем не только деньгами: это должно быть соревнование характеров, когда люди приносят в жертву свою репутацию, здоровье, ценности. Писатель должен сделаться куском бешеного мяса, чтобы победить. А как же тексты? Никак. Их все равно никто не читает.

На семинарах «Дебюта» нам говорили, что те, кто премию не получит, имеют все шансы жить дальше и жить хорошо. А я, дурачок, думал, что так успокаивают оставшихся за бортом. Я всерьез считал, что войду с «птичкой» в редакцию какого-нибудь толстого журнала, и толстые редакторши расступятся передо мной, как Черное море перед сами знаете кем. Идиот! Все плевать хотели на тебя и на твое резюме. Дело даже не в толстых журналах. Через неделю после «Дебюта» в компании, занимающейся выпуском открыток, мне предложили написать поздравительный текст. Я провалился с треском, как театральный черт. С тех пор я знаю, что написать хороший пресс-релиз бывает сложнее, чем премиальный роман.

Еще молодому писателю нужно помнить, что текст самодостаточен в литературе идеальной. В реальности текста не достаточно. В реальности действует сила трения, которая сильно меняет картину. Трение необходимо личное и желательно предосудительное: от корректора до божественных грантоносцев. Литература — это еще и необходимость бухать и трепаться с кучей недоумков. Иногда, конечно, неплохо писать какие-нибудь тексты, которые критики назовут свежими глотками в череде несвежих, но проглоченных.

Занимаюсь ли я литературой? Боже меня упаси. То, что я всегда делал, — это изживание темной психической энергии, терапия неврозов. Если это случайно оказалось литературой, извините. Не знаю, было ли у вас такое: пишешь SMS «U tebya klassnaya (__/*\__)» и случайно отправляешь его начальнику или духовному наставнику. У меня было. То же произошло и с первой пьесой, которую я написал для спасения души и одним печальным вечером отправил «в никуда». Как выяснилось, очень даже «в куда».

«Дебюту» нужно отдать должное — это честная премия. У меня не было протежирования: я просто щелкнул мышкой в Outlook Express и спустя некоторое время стал лауреатом. Конечно, это была не первая попытка. За пару лет до этого я отправлял свои первые рассказы-козявки. И даже пришел ответ от ридера: мол, ваши тексты получили и прочли. Вы в первой тысяче лучших авторов. Но есть два типа писателей: самородки и те, кому все дается трудом. Природного таланта у вас нет, но упорством вы можете чего-то добиться. Удачи, юноша.

Я выпил холодной воды, огляделся и понял, что никакое у меня не творчество. Чтобы оно таким стало, я должен чаще хвалить коллег. Когда меня спрашивают, что я пишу, я отвечаю, что заканчиваю сценарий «Шея» и роман о трудном взрослении подростка. Кстати, я именно так и написал в заявке, когда цыганил у очередного писательского союза стипендию. Представляете, дали! Вообще с каждым годом высокое звание лауреата премии «Дебют» звучит все комичнее: у многих из нас как в анекдоте (извините за неоригинальность) юношеский максимализм превращается в старческий маразм. Иногда я мечтаю о премии для графоманов «Эпилог»: за последнее сочинение. Причем дается она еще живому автору, который на торжественной церемонии пускает себе пулю в лоб или пьет из Москвы-реки.

С «Дебютом» все в порядке: возбуждают юных графоманов, читают тексты, вручают премию. Фуршет. Кстати, на последнюю церемонию я пришел с другом-фотографом. Когда после объявления результатов все побежали в фойе жрать, он был в ужасе. Как так, писатели, драматурги, поэтессы, а к столу не подойти. Я, с двумя пирожными во рту, ответил: «Это совершенно нормально: писатели любят халяву. А ты не зевай и фотографируй». Он сморщился и ушел, а ведь могла получиться отличная галерея портретов. Некоторые из них я бы ставил потом у гроба в ЦДЛ. Лауреатам, увы, съесть ничего не удается, потому что им некуда девать тяжеленную статуэтку. Кураторы в «большой жрачке» тоже участия не принимают.

Кстати, Ольга Славникова как-то обмолвилась, что за всю жизнь «так и не научилась пилить бабло». Не в том смысле, что у нее это плохо получается или пила соскальзывает: просто не пилит. А это для российской культуры ситуация удивительная. Если соберутся где-нибудь интеллигенты, чтобы сказать чему-нибудь свое решительное «нет» или не менее решительное «да», будьте уверены — бабла при этом отпилят немерено. Но я не слышал, чтобы на «Дебюте» воровали.

На повышение возраста участников премии я в фейсбуке отозвался репликой «Теперь восстанут зомби». Взгляните на лонг-лист — и увидите, что Конец Света близок. Откровенно говоря, не понимаю, зачем было увеличивать возраст. Читал объяснение организаторов, мол, открывая дорогу «старикам», мы привлекаем авторов, у которых есть готовые книги. Их можно издать, перевести, потрясти ими и на Западе, и на Востоке. Но поднимая верхнюю планку, вы поднимаете и нижнюю. Одно дело, когда дети соревнуются с детьми: выставляют свои трогательные скворечники и кораблики. Другое дело, когда этих детей выталкивают на арену к уже заматеревшим и проспиртованным бытописателям, любовницам главных редакторов и прочая, прочая. Неравный бой — он трудный самый. Могу предложить увеличить пропускной возраст до трехсот лет, чтобы в образовавшее приемное отверстие пролетели Толстой и Достоевский. Тогда мы снова поймем, что других писателей у нас нет.

Общественность нужно знакомить не с новыми именами в литературе, а со старым Уголовным кодексом. Про состояние голов людей говорит моя любимая русская пословица: такой Содом, что пыль столбом. Какая уж тут молодая литература.

Несколько текстов мне действительно понравились. Последний — повесть Алисы Ганиевой. Вообще, я думаю, ее нужно клонировать. Для меня то, что пишут авторы, имеет гораздо меньшее значение, чем они сами. В условиях перепроизводства культурных ценностей я интересуюсь людьми, а не вордовскими файлами. Благодаря «Дебюту» я познакомился с несколькими хорошими ребятами и девчатами. С Димой Вачединым, который живет в Германии, с Сашей Закладным из Одессы. Очень талантливые парни. Замечательная Катя Басманова: помесь Кафки и альманаха «Юные голоса Дубны». Леша Соколов просто убил меня рассказом «Последнее слово»: реальный мир с одним фантастическим «но». В нем кошки перед смертью начинают говорить по-человечески. Герой ждет, когда его умирающий кот заговорит. И речь эта может оказаться страшнее и серьезнее послания президента Федеральному собранию.

Но много интересных людей прошло мимо «Дебюта». Например, мой друг Илья Леутин, который пишет отличные рассказы, причем без «творческих семинаров», без заблеванных Липок, без вступления в писательские союзы и лиги. И уж конечно без выгребной ямы Литературного института. Для слипшихся как пельмени молодых писателей эта ситуация фантастическая. Писать, оказывается, можно просто так, сидя за столом. В случае с Леутиным, учитывая его любовь к путешествиям, это может быть и не стол, а что угодно. В последний раз он отправился то ли в Новую Зеландию, то ли еще глубже. С тех пор на связь не выходил. Молчит, как гордый Каддафи. А я сейчас занимаюсь подготовкой к спектаклю «Метаморфозы», который будет показан режиссером Давидом Бобе на «Платформе» на «Винзаводе». Стипендия, о которой я писал, увы, давно закончилась. Поэтому приходится работать.


АЛИСА ГАНИЕВА, лауреат 2009 года в номинации «Крупная проза»

Победа в «Дебюте» для меня имела, пожалуй, большее значение, чем для коллег. Она подарила мне новое амплуа, непривычный статус. Из критика я превратилась в прозаика, причем совершенно внезапно для самой себя и для всех окружающих. Началось общение с читателями из разных стран и регионов, удалось побывать с презентациями на нескольких иностранных книжных ярмарках (в рамках международной программы «Дебюта»), вышла книга в так называемой «шубинской» редакции «АСТ», но самое главное — обогатился и углубился мой человеческий опыт. Бурная, зачастую отрицательная реакция на мой дебютный текст, письма-реплики от дагестанцев и не только дагестанцев, устные и письменные критические отзывы самого разного характера и уровня — все это многому меня научило. Вне «Дебюта», я бы, наверное, не решилась раскрыть себя как прозаика.

Сейчас я работаю в книжном приложении к «Независимой газете» «НГ Ex Libris», продолжаю печататься в разных жанрах нон-фикшн. Прозы после дебютной повести по объемам написано не так много, последняя вещь еще не вышла. В течение двух постдебютовских лет я развивала и развертывала то, что в зачаточном виде хранилось и зрело в первом и нашумевшем тексте «Салам тебе, Далгат!»; еще не афишированный роман — это, пожалуй, сильно развернутый, «вырощенный» «Далгат». Все эти прозаические тексты энергетически и атмосферно связаны, во всех них присутствует один и тот же загадочный персонаж по имени Халилбек. А вот следующий текст, если такой появится, наверное, будет совсем другим по художественному решению. Что касается самой этой повести «Салам тебе, Далгат!», то я знаю все ее плюсы и минусы и поэтому довольно спокойно отношусь и к чрезмерным похвалам, и к скептическим отзывам, приписывающим весь мой «успех» только лишь актуальности северокавказской темы.

В приложении «НГ Ex Libris» я редактирую для печати тексты на различные литературные темы, в основном — книжные рецензии, иногда пишу их сама. Собственно на литературной деятельности это никак не сказывается, во всяком случае, не мешает и не помогает. Зато в «НГ Ex Libris» очень интересные сотрудники с разными, иногда диаметрально противоположными взглядами на литпроцесс, отсюда — полихромность, многоголосие в газете. Многие жалуются: «А почему у вас хвалят подлеца-реакционера Пупкина?», или «Зачем вы публикуете интервью с демшизовым бездарем Бякиным?», или «Наверное, ругательная статья о Фыкине спущена сверху главредом?». На самом деле все гораздо проще, у каждого сотрудника — свой круг авторов, и никто не запрещает друг другу печатать «любовников», как выражается экслибрисовский ответственный редактор, поэт Евгений Лесин. Такая демократия мне очень по душе.

Повышение возрастного ценза меня вначале несколько удивило, было опасение, что за «Дебютом» хлынет целый вал уже состоявшихся литераторов, тем самым искажая сам принцип и название премии. Но, по-моему, этого не случилось. В оглашенном лонг-листе практически нет знакомых фамилий, зато многие начинающие литераторы, вышедшие из студенческого возраста, получили реальную возможность «выйти в писатели».

Можно по-разному относиться к тому, что делают Василий Сигарев, Денис Осокин, Сергей Шаргунов, Анна Русс, Владимир Лорченков, Анна Логвинова, Александр Снегирев, Наталья Ключарева, Ярослава Пулинович, Кирилл Решетников, Валерия Пустовая, Игорь Савельев, Полина Клюкина, Сергей Красильников, Данила Давыдов, Евгений Алехин (я сейчас называю только призеров, минуя шорт-листы) и многие-многие другие, но вычеркнуть их из действующего литературного поля невозможно. Все они — часть разноголосого, разностилевого, но сплоченного по мироощущению поколения, реально участвующего в литературном процессе. Зачастую финальная подборка «Дебюта» не столько преподносит шедевры (такое всегда редко), сколько фиксирует новые тенденции молодой словесности, что может оказаться гораздо более ценным.

До попадания в шорт-лист «Дебюта» под мужским псевдонимом я рассылала повесть «Салам тебе, Далгат!» по десяткам издательских адресов, но никто не откликнулся. Приходили автоматические отказные письма от роботов. Но после оглашения лауреатов «Дебюта» и раскрытия мужского псевдонима моими текстами заинтересовалась заведующая редакцией современной прозы «АСТ» Елена Шубина. В результате в ноябре 2010 года вышел мой авторский сборник.

Причин для того, чтобы использовать псевдоним, было несколько. Во-первых, повесть была дебютной, писать было страшно, материал требовал внутреннего перевоплощения, мужского взгляда. Так появился Гулла Хирачев, для которого я продумала биографию, завела ICQ, электронную почту. Даже фотопортрет откопала. Псевдоним оказался психотерапевтическим и одновременно актерским приемом. Все прочитавшие повесть — ридеры, эксперты, члены жюри и координаторы «Дебюта», знакомые, журналисты — были уверены, что ее автор действительно молодой человек, дагестанец. Вторая причина — моя литературно-критическая деятельность. Кое-кто меня уже знал как критика, это бы неизбежно повлияло на оценку, а мне хотелось непредубежденного, объективного взгляда. Надо сказать, когда мистификация раскрылась, многие были разочарованы. Ожидали-то самородка из Дагестана, а оказалось — всего лишь выпускница Литинститута, довольно давно перебравшаяся в Москву. Многие потом специально перечитывали повесть с целью найти стилистические признаки, выдающие мой реальный пол. И даже их находили.