Мария Галина. Медведки

В новом романе автор, как и прежде, интересуется проницаемостью границ между мирами, однако теперь текст открыт для читательских интерпретаций

Имена:  Мария Галина

​Мария Галина одна из немногих писателей, которые хорошо известны и любителям современной прозы, и фандому, и поэтическим кругам, и, наконец, экспертам, присуждающим литературные премии за крупную прозу. Творчество Галиной (исключая разве что критику) довольно сложно определить однозначно: то ли это фантастика, то ли самобытный магический реализм южного, малороссийского свойства, то ли реалистическая проза с допустимым количеством фантастических элементов. Не поддается однозначной идентификации и новый роман, «Медведки». Однако это вечное свойство прозы Галиной на сей раз точно не разочарует читателя. Причиной тому главный герой, он же рассказчик, — тот персонаж, которого, кажется, недоставало ранее книгам Галиной, чтобы производить мощное и цельное впечатление на читателя.

Семен Блюмкин — нелюдимый мужчина средних лет, мизантроп, домосед с неврозом, который не позволяет ему есть на людях. Он снимает дачу у приятеля в причерноморском городе, выдавая себя за писателя Тригорина. На самом же деле жить с отцом в хрущобе герою не позволяет другая работа: выполняя заказ клиентов, состоятельных людей, захотевших прочитать книгу о своей жизни, Блюмкин переписывает классику литературы и бестселлеры, вставляя заказчиков в текст в качестве персонажей. Однажды к нему приходит очередной клиент, но выясняется, что заказ необычный. Вместо переписывания классики бизнесмен-детдомовец Сергей Сметанкин просит героя придумать ему биографию: составить архив семейных фотографий, подобрать реликвии никогда не существовавших предков, нарисовать семейное древо... Блюмкин нехотя берется за работу. А через некоторое время оказывается, что Сметанкин собирает в лучшем городском ресторане несколько десятков «родственников» со всей страны, чтобы дать ужин в семейном кругу. В числе приглашенных оказывается и отец Блюмкина — у героя со Сметанкиным тоже оказались родственные связи. Вдобавок ко всем проблемам Блюмкина на его дачу заявляется Рогнеда — девушка-гот, считающая себя дочерью (настоящей) Сметанкина, а затем героя в приемную вызывает влиятельнейшая в городе дама — биологическая мать бизнесмена, умирающая от рака... Любовная линия, придуманная семейная драма Сметанкина и настоящая трагедия Блюмкина, по-гоголевски смешная сцена в ресторане и неожиданная развязка истории самозванца-бизнесмена... Где же фантастика? — спросит читатель. И при чем тут вынесенные в заглавие медведки?

Блюмкину все время кажется, что кто-то скребется в его доме, под кроватью и за креслом, но это подается как следствие его в целом настороженного, подозрительного отношения к миру. Леонид Ильич Финке, сосед по даче, с которым Блюмкин поначалу через силу, а потом все с большим интересом общается, — археолог, одержимый идеей о дремлющем в водах Черного моря хтоническом существе Ахилле. Эта линия дана в диалогах, напоминающих беседы учителя и ученика у раннего Пелевина (скажем, в «Жизни насекомых»). В этих диалогах теоретически декларируется проницаемость границы между разными мирами, но не слияние их в один. И когда ближе к финалу некоторые герои оказываются материализацией мифологических сущностей (любимый прием автора), читатель узнает об этом со слов Финке, которого уводят милиционеры: сумасшедший ученый принес в жертву Ахиллу собственную жену.

Излюбленная тема Галиной — проницаемость границ между реальностями, и не просто возможность энерго- и массообмена между ними, а постоянное взаимодействие. Так вот, тема эта в «Медведках» на уровне сюжета, системы персонажей, коллизий нивелирована. И тем не менее читатель острее, чем в других книгах писательницы, чувствует: мир главного героя, при всей его чрезвычайной реалистичности, «вещности» (подробно описаны быт, одежда, привычки Блюмкина, история семьи, даже биография его отца), крайне хрупок, подвержен разнообразным воздействиям из других миров. Неслучайно с героем «Медведок» так много всего случается «на самом деле»: он влюбляется, переживает разрыв, оказывается втянутым в чужие интриги, переносит смерть отца. Потусторонняя, мифологическая реальность, казалось бы, только по касательной задевает его жизнь. Но обложка книги иллюстрирует авторский замысел вполне наглядно. Герой Галиной, зажмурившись и не останавливаясь, перепрыгивает расщелины, в которых затаились страшные хтонические существа, того и гляди, готовые вылезти на поверхность. В новом романе их олицетворяют фигурирующие только на обложке страшные насекомые — медведки.

Еще доходчивее, чем обложка, разъясняют идею автора приложения к роману. Их два: длинная и обстоятельная статья Л.И. Финке о хтоническом Ахилле и небольшое письмо отца главного героя. В итоге на последних страницах книги происходит и разрушение «реального» (в статье Финке мифологические чудища описаны как непосредственная данность), и возвращение жизни на круги своя, к старому, зачем-то сохранившемуся письму Блюмкина-старшего жене. Так явлена главная антитеза всех книг Галиной: мир привычного против мира хтонического. Однако в новом романе оба эти мира в равной степени определяют жизнь героя.

И в этом, как говорится, фишка «Медведок». В прежних своих текстах автор оставлял читателя in the middle of nowhere — посреди придуманной гибридной реальности. Там побеждала либо мифологическая сила — уничтожая людей, которые дерзнули бросить ей вызов (как в большинстве рассказов). Либо реальность все же изгоняла из себя хтоническую заразу (как в «СЭС-2», первой повести, «Малой Глуши»). Читатель при любом исходе оставался наедине с вполне закономерным вопросом «А что это было?», и зачастую красота фантастической картинки оставалась главным достоинством этих книг. Не так в «Медведках». Здесь есть полновесный герой, и читатель может себя с ним отождествить. Может залезть в полупрозрачный кокон, который Блюмкин воображает вокруг себя, когда приходится все-таки есть на людях, — и сквозь него посмотреть на жизнь, происходящую вокруг «человека в футляре».

Блюмкин переписывает книги в соответствии с пожеланиями своих героев. Читатель, который хочет побывать в знакомом ему, но отчасти волшебном, неизведанном мире, может обратиться к новой прозе Марии Галиной. И обнаружить, что его «привычное» — теперь тоже отчасти фантастическое, что его жизнь — часть проницаемого во всех направлениях мира «Медведок».

Мария Галина. Медведки. — М.: ЭКСМО, 2011