Еще один роман Евгения Гришковца

Николай Александров прочитал «Асфальт» – и с удивлением обнаружил: в новом романе Гришковцу удалось то, о чем тщетно мечталось Чехову

Евгений Гришковец отучает себя от театра, освобождает свою прозу от собственного голоса, делает текст независимым от его звучания с эстрады.

По мнению Гришковца, в последнем романе «Асфальт» ему это удалось. Впрочем, и в этом — довольно масштабном, если сравнивать с «Реками» и «Рубашкой» — произведении бродят лирические тени рассказов-монологов Гришковца. Отсюда, собственно, многочисленные отступления, ретроспекции, рефлексии. Но все это лишь эманации прежнего Гришковца, сам он благополучно растворился в своих героях и поет чужими голосами.

Может быть, поэтому речь персонажей звучит порой как-то слишком литературно, как-то по-бабьи напевно, с бесконечными обращениями, уменьшительно-ласкательными завываниями — «Мишенька!», «Сёпа!», «Милый», «Дорогой» — условно-традиционными притопами и прихлопами, синтаксическими присюсюкиваниями: «— Ох, Мишенька, как я этого ждал, — ворковал Стёпа над закусками и наливая водку... — Наливать надо по половиночке. Чтобы одним глотком. Рюмку держи в правой. Рыбки, рыбки наколи, чтобы потом не суетиться. Закусочка должна быть готова заранее. Всё, дорогой!»

Кстати говоря, этот налет синтаксической пустопорожности лежит и на всем повествовании. Ведь и действия как будто нет никакого, и ожидания читателя все время обманываются. Сюжет прост: главный герой — Михаил (фамилии у него нет, как почти у всех героев) много лет назад приехал из Архангельска в Москву. Теперь у него жена, двое детей, друзья. Он начальник фирмы, которая занимается установкой дорожных знаков. И все у него хорошо. И вот он узнает о смерти одного из самых близких ему людей — женщины, которая стала для него настоящим другом еще в первые годы жизни в Москве. Выясняется, что эта женщина (ее зовут Юля) покончила с собой. Почему — неизвестно, и так и останется неизвестным до конца романа. Михаил вроде бы даже предпринимает попытки расследования, впрочем, робкие и безуспешные.

Герой переживает, мучается, никак не может поверить, что Юля умерла, корит себя за невнимание, вспоминает по ходу дела прошлое, встречается с друзьями, тяготится работой и откладывает неотложные дела. В один вечер у ресторана, куда Михаил идет встретиться с друзьями, незнакомая молодая женщина просит у него мобильный телефон. Ей срочно нужно позвонить. Потом женщина возвращает телефон, исчезает. Спустя некоторое время Михаилу начинает настойчиво звонить незнакомый мужчина и говорить с ним так, что Михаил пугается. И дать отпор не может, и пускается в унизительные объяснения. Но история, к радости героя, разрешается как-то сама собой. Собственно, все. Конец романа.

Сам Гришковец утверждает, что писал роман о том, насколько сегодня скоротечны переживания. Даже самые сильные. Смерть лучшего друга забывается через несколько дней. Но понятно, что автор лукавит. Он, по крайней мере, пишет не только об этом.

Роман получился. Может быть, как раз тот роман (или отдаленно напоминающий тот роман), о каком мечталось Чехову. В данном случае речь идет не о художественном совершенстве (то, что Гришковец не Чехов — понятно), а о сути. Ведь о чем, по существу, говорит Гришковец. Живет человек, погруженный в свою суету. Человек неплохой. Как все. С обычными радостями, с обыкновенными недостатками. И вдруг в его размеренную и, в принципе, счастливую жизнь вторгается нечто. Сначала умирает близкий человек. А потом вдруг из какой-то темной глубины надвигается опасность, веет настоящим страхом. И не спасает привычная и размеренная жизнь — обычный вроде бы голос в телефонной трубке дышит настоящим ужасом. Оказывается, что удобная повседневная защитная поверхность легко срывается, и обнаруживается это самое «нечто», от которого хочется бежать, спасаться. Но бежать некуда и спастись нельзя, поскольку это «нечто» неотвратимо, как смерть. И встреча с этим «страшным и ужасным» неизбежна. Можно лишь отсрочить ее, вновь забывшись в уютной повседневности. Такой вот «Асфальт» получается.