Балтийский книжный форум

Российские литераторы утолили голод, вдоволь напились кислого вина и с вожделением стали поглядывать в другую отдаленную часть приемной: там стояли столики с десертами

Балтийская книжная ярмарка — мероприятие довольно скромное. Международный характер ее вроде бы очевиден, однако налет камерности (если не сказать —провинциальности) бросается в глаза сразу. Напротив Cтарого города, на другом берегу Даугавы, на пространстве пустынном и неуютном («Чем не ВВЦ, — сказал Александр Гаврилов, — добираться неудобно и выглядит уродливо») разместился небольшой павильон. Рядом с ним на улице почему-то стояла военная техника. Не слишком грозная, но доступная всем любопытствующим, которые с удовольствием залезали на БМП и БТРы и крутили во все стороны разные пулеметы. Эта милитаристская демонстрация к книгам отношения не имела, а на самом деле была акцией по привлечению молодежи на местную армейскую службу.

Россия тоже балтийская страна, так что присутствие здесь российских издательств закономерно. Именно это и был призван подчеркнуть писательский десант, высадившийся на берегах Даугавы. Татьяна Толстая, Михаил Веллер, Валерий Попов, Евгений Попов, Алексей Варламов, Захар Прилепин, Максим Амелин, Андрей Левкин и примкнувший к ним Дмитрий Бак. Александр Генис (в прошлой жизни рижанин) прилетел из Нью-Йорка. Из Вильнюса приехал (приехала) Макс Фрай. Из Риги пришел Алексей Евдокимов. Так что вполне себе сборная, и аудиторию она собирала немаленькую. Еще бы: приехали писатели, отвечают на вопросы, рассуждают на волнующие темы: «Легко ли быть молодым...», «Литература постсоветского пространства. Классическая традиция и западный стандарт», «Русские в Балтии. Поиск новой идентичности», «Современный русский язык в литературе, в словарях и в жизни. Какому учить?».

Русских и русскоговорящих в Риге немало, и многие из них молоды. На «круглом столе», посвященном проблемам русского языка и русской литературы в Латвии, одна из присутствовавших — рижская преподавательница словесности — жаловалась, что местная молодежь в равной степени владеет латышским, русским, русским матерным и английским языками, и этот полилингвизм, этот новояз производит ужасное впечатление. «Чего же тут плохого? — спросила Татьяна Толстая. — Разные языки знают. И в России большинство населения изъясняется по-русски с трудом и не имеет никакого представления о нормах и правилах. Ну, а мат, он мат и есть. А Плуцер-Сарно составил словарь русского мата. И нечего жаловаться. Что вы думаете, мы приехали и ваши проблемы разрешим? Нет. Лучше радуйтесь, что в Европе живете».
Что тут скажешь? Ничего. Никто ничего и не сказал.

На приеме, устроенном в честь участников ярмарки, российская делегация теснилась у столов с вином и крепкими напитками. Вино давали просто так. Крепкие напитки — за деньги. Что вызывало недоумение. Фуршетный стол стоял ровно посередине огромного зала, видимо, некогда служившего подземной автостоянкой. Но в результате нехитрого тюнинга, то есть дизайна, стоянка превратилась в банкетную. И вот — все стоят сплоченной кучкой и пьют кислое вино. Четыре девушки танцуют и играют на саксофонах. К фуршетному столу никто не подходит. Деньги за виски платить жалко. И прием вроде бы как и начался, но в то же время вроде как и нет. Замминистра Владимир Григорьев рассказывает анекдот: «На самом деле Моисей дал своему народу одну заповедь — «не» с глаголом пишется раздельно. Все остальное были примеры». А вокруг и царит одно сплошное НЕ.

И вдруг в нарушение этого НЕ, этого вежливого ожидания еды и терпеливого соблюдения приличий — должны же все-таки к столу пригласить, а до этого должны еще какие-то слова сказать, — к тесной российской писательской группе подходит Татьяна Толстая, держа в руках наполненную едой тарелку. Все смотрят на нее с удивлением и завистью. И спрашивают — как же так? А Толстая отвечает: «Да просто все хотят есть и боятся себе в этом признаться. Стесняются неизвестно чего». И российские писатели, не переставая стесняться, бояться перестали. Провожаемые удивленными взглядами балтийских иностранцев, они потянулись к столу. И как раз в этот момент, когда стол был облеплен российской делегацией со всех сторон — министр культуры Латвии обратилась к собравшимся с речью.

Так и было: официальные лица говорили, российские писатели ели, иностранцы презрительно завидовали. Зависть победила презрение. Спустя некоторое время к столу потянулись и представители Балтии и Скандинавии, благо место уже освободилось. Российские литераторы утолили голод, вдоволь напились кислого вина и с вожделением стали поглядывать в другую отдаленную часть приемной. Там стояли столики с десертами. А главным украшением десерта был огромнейший торт. Он занимал отдельный стол. На нем латиницей с помощью шоколада были написаны слова — «Балтийская книжная ярмарка». Он манил к себе, хотя бы потому, что находился в окружении столиков, уставленных всякими микроскопическими пирожными и желе. И члены российской делегации на него недвусмысленно поглядывали. Но подойти не решались. То есть кофе уже наливали, пирожные и желе ели, а торта сторонились. Потому как обслуживающий латышский персонал после происшествия с фуршетным столом смотрел на российских писателей с явным подозрением и некоторой робостью одновременно. Они, видимо, что-то знали, что не было известно российской делегации.

И, наконец, то, что должно было случиться — случилось. Михаил Веллер, сверкая галстуком, выполненным в стилистике и цветовой гамме компании «БиЛайн», подошел к торту. С возгласом «Попробуем!» он расковырял ложкой торт, затем сказал задумчиво-разочарованно: «Кисленький» — и отошел прочь.

Латыши пришли в смятение. Торт, оказывается, красовался на столе не просто так. Он предназначался для финала вечера. Он должен был стать, так сказать, его заключительным аккордом. На глазах у собравшейся публики в присутствии многочисленных журналистов его должен был торжественно разрезать мэр города Риги.

Что было делать? Положение исправил поэт Максим Амелин. Он предложил отрезать оскверненный угол торта, а дабы образовавшаяся пустота не бросалась в глаза, поставить в этом месте свечку. Так и сделали. Плюс к тому рядом со свечкой поставили специального человека — охранять торт от российских писателей.

В остальном операция под названием «Фестиваль «Книги России» в Риге» прошла успешно. Десант российских литераторов свою миссию выполнил. Латыши увидели живых российских писателей, что косвенно доказывало, что и русская литература жива. Писатели, в свою очередь, убедились в том, что в Латвии их читают, что Рига стала краше, но и налет провинциальности сразу бросается в глаза. Михаил Веллер в очередной раз продемонстрировал свою способность говорить гладко и громким голосом на любую тему. Татьяна Толстая вновь порадовала своей прямотой и умением общаться с людьми. Александр Генис объяснил коллегам, в чем состоит специфика латышской кухни (идея, душа кулинарного искусства Латвии — дым, то есть копчение. Плюс клюква, пиво, тмин, соленые грибы и рижский бальзам) и подтвердил свои тезисы угощением в рижском театральном клубе «Гамлет». Александр Гаврилов показал поэтические видеоклипы. Дмитрий Бак проголосовал за президента России. Захар Прилепин в очередной раз рассказал, как он вместе с молодыми российскими писателями побывал на приеме у Путина. Торта хватило на всех.