Это не самый впечатляющий из романов Рубанова, но в нем в полной мере проявилась способность автора писать убедительно
Имена:
Андрей Рубанов
© Тимофей Яржомбек
«Брутальный», «тестостероновый», «маскулинный» — такими эпитетами критика награждала и награждает
Андрея Рубанова. В его романах, будь то автобиографический «Сажайте, и вырастет» или фантастическая антиутопия «Хлорофилия», действуют обычно сильные мужчины, а женщинам отводится второстепенная роль. Но, похоже, писателю нравится удивлять читателей и экспертов.
Не успели они еще толком осознать, что Рубанов умеет не только описывать 90-е через призму собственной биографии, но и предсказывать будущее России в антиутопической фантастике, как уже вышел новый роман, дающий не меньший повод для удивления. В «Психоделе» Рубанов описывает самую что ни на есть актуальную реальность 2010 года, а главной героиней делает девушку.
Миле тридцать, она работает бухгалтером в солидной фирме и идет по жизни с мантрой «зато я умная и красивая», помогающей преодолевать неприятности в случае их появления. Ее жених Борис — тридцатилетний красавец, принц на белом джипе, со своим бизнесом (тюнинг автомобилей) и отличным доходом со сдачи в аренду пятикомнатной квартиры в центре Москвы. Они называют себя «новыми бодрыми» и живут в полном соответствии с этим самоназванием — бодро работают, бодро отдыхают, бодро общаются, бодро любят друг друга и бодро готовятся к свадьбе. Но случается несчастье: отметив Новый год за городом — с подругой Машей, тоже тридцатилетней и бодрой, и ее бойфрендом Димой, сорокалетним и (поэтому) не особенно бодрым журналистом, «тысячником» в ЖЖ и Твиттере, — герои возвращаются в обворованную квартиру. Тут объявляется друг Бориса — сорокалетний Кирилл, по прозвищу Кактус, откупившийся от долгого тюремного срока и вернувшийся после полутора лет зоны. У Кирилла для Бориса отличные новости: ограбление его квартиры раскрыто, вор пойман, вещи найдены. Но Борис и Мила не догадываются, что кража организована самим Кактусом. Это только первый ход в большой игре, которую Кирилл начал с целью «сожрать» Бориса, оставив его без бизнеса, имущества, упомянутой квартиры в сталинском доме и... невесты. И противником Кирилла в этой партии будет не Борис, а Мила, готовая кого угодно съесть в борьбе за свое счастье.
Действие закручивается, как смерч, сперва вовлекая в себя новых персонажей, а затем расставляя их по разные стороны баррикад. Кроме трех главных героев, есть троица второстепенных, отчасти их двойников — Маша, Дима и Мудвин, каратист, сэнсэй и друг Бориса. Каждый персонаж из этой триады в романе имеет свое место и функцию — автор тщательно прописывает второй план. Еще один пласт — деятельность Кирилла, не касающаяся Бориса и Милы: средства на жизнь «людоед» тоже добывает, съедая или пробуя на вкус жертв поменьше, и Рубанов описывает этот процесс с драйвом хорошего криминального триллера. Однако ключевым событием в «Психоделе» становится поединок Кирилла и Милы, «людоеда» и его потенциальной «еды», оказавшейся достаточно смелой и сильной, чтобы испортить чудовищу аппетит.
Читать текст полностью
У Кирилла и Милы много общего, в первую очередь — чутье. Вернувшись с зоны, Кирилл сразу определяет новых хозяев жизни: красивых, успешных женщин под тридцать. Мила же почти сразу после близкого знакомства с Кириллом начинает различать людей и «людоедов». Оба героя знают врага в лицо, и это притягивает их друг к другу, отчего поединок приобретает дополнительный накал. Поначалу Кирилл ловко расставляет сети и ловушки, отнимая у Бориса шаг за шагом все важное и ценное. Попадает в руки людоеда и Мила, но именно тогда она начинает понимать, как ей спасти жениха. Кирилл играет в открытую, не скрывая от Милы своих видов на Бориса, как бы приглашая ее побороться за его и свою жизни. И это мобилизует героиню, чтобы дать Кактусу отпор, который опытный «людоед» предвидел, но к которому все равно оказался не готов.
Название романа в аннотации расшифровывается как производное слов «психоз» и «делать»: «психоделом» назван Кирилл Кактус, «психологический людоед». Конечно, Кирилл — один из двух главных героев, и на протяжении всего романа он делает с психикой самых разных персонажей все, что душе угодно. Но роман — в первую очередь о Миле и ее становлении, взрослении, процессе «делания души» («психодел» = «психея» + «делать»). Кирилл не собирался «съесть» Милу, убить ее — и это сделало ее сильнее. Отсюда и хеппи-энд: принц Борис не стал королем и вообще не изменился, остался тридцатилетним мальчиком со своими игрушками-машинами; зато Мила стала для него каменной стеной, о которую и правда любой людоед зубы сломает.
Рубанову удалось ухватить и очень точно описать ключевой гендерно-поколенческий слом рубежа десятилетий: в девяностые герой времени — self-made man, разбогатевший криминальный элемент; в нулевые место героя занимает героиня — сильная современная молодая женщина из среднего класса, знающая свои возможности и недостатки, готовая максимально эффективно использовать плюсы и скрывать минусы. Герой вроде Кирилла Кактуса не появлялся ранее на страницах романов: толстожурнальные тексты были заполнены в основном «лишними людьми», чья жизнь в девяностых изменилась негативно; в бульварных романах героем, как правило, становился крутой, несколько отмороженный персонаж — бывший силовик или военный, участник жестоких разборок и крупных махинаций. Кактус не из их числа: он ближе героям, которых массовая культура вывела на сцену постфактум, в начале следующего десятилетия (см. сериал «Бригада» и фильм «Бумер»).
Однако обаятельные бандиты слишком примитивны по сравнению с персонажем «Психодела», а главное — новая эпоха их либо раздавила (как почти всех членов «бригады» и друзей из «Бумера», либо принципиально изменила содержание их жизни: Саша Белый стал депутатом). Рубанов задним числом вводит в литературу умного, сильного, рефлексирующего и решительного мерзавца, который в нулевые сумел выжить и остаться собой — именно поэтому в 2010 году он оказывается своего рода героем. Что касается Милы, то она не столько герой времени в классическом понимании, сколько отражение окружающего мира, или по крайней мере его медийного конструкта. Милы действуют на страницах массовой литературы (Робски, Минаев, Огородникова) и сериалах на СТС; работают с клиентами в финансовых, риелторских или аудиторских компаниях; ездят по городу на красивых маленьких автомобилях и ходят в дорогие фитнес-центры. Социолог Борис Дубин сравнивает тексты, в которых авторы изображают таких героинь, со сказочным зеркалом, доступно объясняющим, «кто на свете всех милее».
Сорокалетний король из девяностых и тридцатилетняя королева из нулевых в его романе проверяют друг друга на жизнеспособность, и автору приходится признать поражение своего сверстника (или альтер эго?). На безрыбье прошедшего десятилетия Рубанов сумел найти тип, о котором можно написать роман без натяжек, так, чтобы читатель поверил.
«Психодел» — не самый впечатляющий из романов Рубанова, но в нем в полной мере проявилась способность автора писать убедительно. Пожалуй, это главная черта рубановского таланта: убедительность — письма, сюжета, стиля, композиции. И если применительно к ранним автобиографическим {-tsr-}романам все это можно было списать на личный опыт (а потом уж рассуждать об уровне мастерства), то последние книги Рубанова свидетельствуют, что, пожалуй, говорить надо скорее о мастерстве беллетриста. Если Рубанов берется за что-то, то делает это с максимальной отдачей, не опускаясь до уровня поделки. На фоне того безобразия, что творится у нас в беллетристике, критика (и часть читателей) начинает предъявлять к Рубанову завышенные, кажется, ожидания: не напишет ли он вдруг Настоящий Большой Русский Роман? Это навряд ли, но в нише качественного мейнстрима Рубанов пока чуть ли не вне конкуренции.
Андрей Рубанов. Психодел: повесть о жене ближнего. — М.: АСТ: Астрель, 2011
