Жан Ролен. …А вослед ему мертвый пес. По всему свету за бродячими собаками

Гиперактивная книжка, которая, поскуливая, мчится вперед, надеясь согреться, отвлечься от грустных мыслей и поймать собственный хвост

Имена:  Жан Ролен

Один знакомый пес, зверь очень нервный, никогда не сидел на месте. Когда зимой его выпускали на улицу, он бегал по кругу, быстро протаптывая узкую тропинку в сугробах. Тропинка утрамбовывалась, сугробы росли, животное наматывало круги. Вот так и гиперактивная книжка Жана Ролена, поскуливая, мчится вперед, надеясь согреться, отвлечься от грустных мыслей и поймать собственный хвост.

Сначала, первые страниц десять, кажется, что автор страдает тяжелым, неизлечимым случаем логореи, а переводчики над этой болезнью еще и издеваются. Потом привыкаешь. «Описание Басманного тупика, которое читатель найдет ниже, вполне соответствует состоянию, в котором это место находилось, когда инженер Михаил Калашников праздновал в московском Центральном музее Вооруженных сил шестидесятилетие своего изобретения АК-47 (“А” – автомат, “К” – Калашникова, цифра же указывает на год его создания). Спору нет, этот вид оружия во второй половине ХХ столетия снискал исключительную известность, умертвив и ранив на всех широтах, но преимущественно в экваториальной зоне, больше людей, чем какое-либо другое, а также без счета собак, хоть бродячих, хоть нет, да и множество других животных. По случаю того славного юбилея Михаил Калашников хвалился, что его бронзовый бюст, установленный на Алтае, в его родной деревне Курья, регулярно украшают цветами местные молодожены, при этом, по его собственным словам, воспроизведенным журналистом Мансуром Мировалевым в “Московских новостях”, нашептывают: “Дядя Миша, принеси нам счастье и здоровых детей!” В начале Басманный тупик достаточно широк...».

Это единственное упоминание инженера Калашникова во всей книжке. Извините за длинную цитату. «Мертвый пес» весь построен так: немного топографических подробностей; внезапные Калашниковы с внезапными детьми; убаюкивающие пассажи то про войну, то про любовь; несколько фактов, несколько цифр – следующий круг по утрамбованным сугробам. Иронию Ролен понимает как высокопарность с вкраплениями жаргонизмов, а полет мысли – как чередование «кстати» и «впрочем».

Кстати, книжка о бродячих собаках, или, как предпочитает их называть Жан Ролен, о феральных псах – то есть одичавших, «вольных». Эти звери живут повсюду, от города Туркменбаши до Баальбека и от Комсомольской площади до равнины Куидонг. Где-то их уничтожают, где-то стерилизуют и чипируют, где-то не замечают, где-то едят – идеальная тема для тревел-журналистики, дающая стержень разрозненным зарисовкам из разных стран. Жан Ролен, конечно, помнит, что пишет о собаках, поэтому периодически упоминает то о желтой ливанской суке, то о чилийском пушистом слепце Эль Ручьо, пересказывает два-три исследования о бродячих псах, долго цитирует Флобера и Библию. Но чаще всего он просто болтает о чем попало, поглядывая на проносящиеся мимо желтые сугробы. На самом деле его не очень интересуют собаки, люди, здания, дороги, трупы, облака и другие штуки, которые можно увидеть на пути из одной точки в другую. Его интересуют две вещи: он сам и факт его путешествия – вот, он был в Австралии, видел там собаку динго; был в Бейруте, там стреляли; был на Гаити, там кормили ужином; был в Москве, Басманный тупик в начале широк. В Киеве дядька. Что еще?

В принципе, жанр травелога и не предполагает внятного сюжета, потому что сюжетом становится само путешествие и человек, который его совершает. Марко Поло устарел: «И что же? Вышли из города и пустились в путь; по дороге с ними ничего не случилось». С сегодняшним автором не может «ничего не случиться», в первую очередь потому, что он считает главным событием себя. Все остальное – лишь повод красиво поговорить, так что тревел-книжки часто похожи на взбесившийся телевизор: пульт дистанционного управления закоротило, на экране мелькают бессвязные картинки.

Ролен – известный во Франции журналист, пишет нечто среднее между репортажами, эссе и исследованиями. С детской непосредственностью он тянет в текст все подряд, не заботясь о логике, а если до чего-нибудь не дотянулся, то и ладно. Вспомнится ему «Титаник» – попадет в текст «Титаник», вспомнится Флобер – тоже хорошо, будет главка о проекте немого фильма «Гюстав Флобер охотится на собаку в Каире». Ничего не вспомнится – тоже неплохо, будет вывески читать.

«Мертвый пес» – пример чистой, незамутненной бла-бла-блистики, где удивительные истории (боевик Хезболлы отдает банку тунца бродячей собаке и надеется, что Бог его за это пожалеет) и смешные замечания (новая Москва застроена домами в «стиле Микки-Мауса») почти невозможно откопать в потоке журналистского сознания. Предложения длятся годами, слово «которые» выскакивает из-за каждой запятой и демонически смеется, слово «надобно» дерется с «тем паче». Через сто с лишним страниц этого мельтешения (автор, периодически то ужиная, то садясь в машину, успевает пробежаться по Ливану, рассказать об увлекательном обычае конголезской провинции Касаи: «после того как собаке “свернут шею”, ей в зад засовывают кукурузный початок и принимаются нагревать тушку»; порассуждать о Хезболле и упомянуть о расправе над собаками почему-то в Румынии), – так вот, через сто с лишним страниц вдруг становится очевидно, что в книге действительно описано путешествие, но не в Ливан, Таиланд, Египет или Австралию. Это феральный высокий стиль, размахивая своим пушистым воспоминанием о французском романтизме, заходит в гости к газетному блеклому слогу, забегает на секундочку в клубный жаргон. Стилистическое путешествие интересует автора гораздо больше, чем собаки, больше, чем перемещение тел в пространстве, и больше, чем само пространство. Прекрасный эксперимент для писателя, бесконечный круговой лабиринт для подопытного читателя.

Эти стилистические игры выматывают и автора, так что к финалу его болтовня становится все более бессвязной. Сугробы прекращаются внезапно, в закоротившем пульте садятся батарейки, телевизор замолкает на полуслове. Идеальная книжка для современного читателя, страдающего синдромом дефицита внимания.

Жан Ролен. …А вослед ему мертвый пес. По всему свету за бродячими собаками. М.: Текст, 2010
Перевод с французского И. Васюченко и Г. Зингера