«Нацбест»: короткий список против Малого жюри

Шесть книг короткого списка — и есть победители. И, раз уж победителей не судят, уместно будет выдать каждой книге порцию комплиментов, оставив ложку дегтя при себе

Завтра в Зимнем саду гостиницы «Астория» назовут имя нового лауреата премии «Национальный бестселлер»

То, что премия «Национальный бестселлер» бесперебойно работает восьмой год подряд, многих раздражает. Это хорошо. Нахальному и самоуверенному «Нацбесту» много лет удается держаться за живой нерв русской литературы. Те, кто питаются трупами на кладбище ее боевой славы, называют «Нацбест» «одной литературной премией».

Сам «Нацбест» не ангажирован ни политически, ни идеологически, ни даже эстетически. Он должен быть чем—то вроде метеорологической сводки: давление такое-то, температура такая-то; а нравится ли вам дождик — решайте сами. Короткий список «Нацбеста» — это всегда синхронный срез литпроцесса, со всеми свежими ростками.

В воскресенье станет известен победитель этого года. Пока еще этого не произошло — самое время сказать по два слова о книгах всего короткого списка, который целый месяц составляли члены Большого жюри. Компания была самая разношерстная — от почтенного набоковеда Бориса Аверина до молодого писателя Натальи Ключаревой, от тележурналистки Зинаиды Курбатовой до московского критика и поэта Василины Орловой.

В сущности, шесть книг короткого списка — и есть победители. И, раз уж победителей не судят, уместно будет выдать каждой книге порцию комплиментов, оставив ложку дегтя (а они — все шесть ложек — у критика есть) при себе.

Начнем по алфавиту.

«Грех», роман в рассказах
Автор — Захар Прилепин

Отец троих детей, житель Нижнего Новгорода, член запрещенной партии НБП, прошедший Чечню — вот яркий пример современного некабинетного писателя. Прилепин не просто пишет тексты — он создает как произведение искусства свою жизнь, образ себя. Это, как и исповедальный принцип письма, безусловно, лимоновская традиция. Но Прилепин не эпигон, у него свой, очень внятный голос, который после «Патологий» и «Санкьи» (оба романа, кстати, уже входили в короткий список «Нацбеста») уже нетрудно узнать.

Новый сборник прилепинских рассказов называется «Грех», но духовник, прочитав ее, останется без работы: нет таких грехов, которые Захарке следовало бы отпустить. Он машет кулаками, жалеет щенков, напивается до беспамятства, любит жену, детей и Родину, пишет трогательные стихи. Тайный сюжет этих рассказов — смысловое напряжение, которое создается, когда автор (и вместе с ним читатель) одновременно удерживает в сознании идею жизни и идею смерти. В этом наэлектризованном поле герой осознает себя существующим. Читатель, если его доверие к тексту велико, — тоже.

«Два ларца, бирюзовый и нефритовый»
Автор — Александр Секацкий

Про этого молодца из двух ларцов не скажешь, что он одинаков с лица — Секацкий теперь притворяется ученым-китаистом, и страдающие отсутствием чувства юмора товарищи уже успели повозмущаться, что, мол, он им никогда не был, и китайского (а тем более древнекитайского) языка не знает. Так-то оно так, да не совсем. Мамардашвили писал, что когда человек думает — будь он хоть древним китайцем, хоть Декартом, хоть Прустом, — если мысль продумана честно и до конца, результат будет тот же. Если так, то любой просвещенный древний китаец, безусловно, подписался бы под обоими ларцами Секацкого.

Этот текст проходит по ведомству философии, но читать его любопытнее многих романов. К каждой задаче, которые чаще всего представляют собой маленькие истории про жителей Поднебесной, Секацкий предлагает несколько противоречащих друг другу решений. Чтобы играть вместе с ним в этот философский бадминтон, нужно уметь быстро бегать — Секацкий постоянно посылает мысль в разные углы поля, ловить ее — тяжелый и очень веселый труд.

«Люди с чистой совестью»
Автор — Анна Козлова

Язык Козловой прост, как газетная статья; история, которую она рассказывает, противна, как сериал на музыкальном канале. Ее герои — моральные уроды, золотые московские мальчики и девочки, обалдевшие от безответственности и вседозволенности. Они пьют пиво утром, водку вечером, ложатся друг с другом в постель так же просто, как дают прикурить, пилят деньги ничего не подозревающих налогоплательщиков и рассказывают электорату, за кого надо голосовать. Весь этот беспредел подвергается осуждению, так что «Людей с чистой совестью» следует считать сатирическим романом.

Козлова — не зря внучка писателя, дочь писателя и жена писателя — писать роман у нее получается, как у матерого водилы — вести машину: четко, уверенно, без лишних движений и ненужных мудрствований. Текст Козловой энергичен, он нигде не провисает, все средства она использует для того, чтобы пробить толстокожего читателя, сделать ему больно, заставить ужаснуться. Она упорно бьет в одну точку — вот, посмотрите, как мы живем, — и тут главное — не перепутать свое отвращение к героям с отвращением к книге, это все же разные вещи.

«Мезенцефалон»
Автор — Юрий Бригадир

Сюжет «а вот как я бухаю» в русской литературе всегда будет приветом Венедикту Васильевичу Ерофееву, но «Мезенцефалон» совсем не подражание. Общего между героями этих текстов только то, что кроме ассортимента вино-водочного отдела, в ход у них идут напитки и из аптеки, и из строительных и косметических магазинов. Но «Москва-Петушки» — поэма, а «Мезенцефалон» — дневник, причем, похоже, подлинный: в конце романа читателю предъявляется копия справки, удостоверяющей то, что автора этого текста лечили в наркологическом диспансере. Устрашающее название препарата вынесено в заглавие.

Никаких ангелов — герой Бригадира рассматривает свой алкоголизм как злобного дракона. Он вступает с ним в противоборство и (Проппа он читал едва ли, но все как в волшебных сказках) — оказывается проглочен змеем, а потом счастливо покидает его нутро. Серьезность, с которой Бригадир относится к проблеме алкоголизма, явлена только в титрах — сам же роман написан весело, иронично, зло и очень смешно. Коллеги автора, технари и системные администраторы (именно они нащелкали его интернет-страничке сотни тысяч посещений), вероятно, немало раздражают своих начальников, когда вместо того, чтобы настраивать сетку, читают Бригадира — давясь от смеха, корчась на стульях, сползая под столы.

«Спать и верить: Блокадный роман»
Автор — Андрей Тургенев

Слово «спорный», не будь оно захватано, как поручень, лучше всего подошло бы этому роману. Имеет ли право на существование роман о блокаде Ленинграда, в котором одни исторические реалии сознательно перевраны, а другие, те, про которые, может быть, стоило бы и забыть (в блокадном городе одни люди специально откармливали других, чтобы их потом съесть, — было, было) — эти, напротив, заботливо вытащены на свет божий из десятков проштудированных дневников, исследований, писем и устных рассказов? Можно ли в таком романе издеваться над литературной традицией, играть в интеллектуальные игры, хулиганить, балагурить и экспериментировать с написаниями слов?

В зависимости от ответа на подобные вопросы этот роман может либо понравиться до восторга, либо вызвать самую настоящую ненависть. Но вне зависимости от них — придется признать, что «Спать и верить» написан восхитительно хорошо. Язык, композиция, сюжет, проработка характеров, детализация — все это в романе совершенно: если смириться с тем, что Киров жив в 1942 году, а главный герой романа фантазирует в сорокинском духе, то можно будет говорить о том, что Вячеслав Курицын (Тургенев — его давно раскрытый псевдоним) написал настоящий шедевр русского постмодернизма.

«Человек с яйцом: Жизнь и мнения Александра Проханова»
Автор — Лев Данилкин

Один из влиятельнейших литкритиков страны написал толстенный том об Александре Проханове. Трудно представить себе более отличные друг от друга жанры, нежели короткая, «глянцевая» рецензия и масштабное жизнеописание. Трудно придумать людей более друг от друга далеких, чем автор этой книги и ее герой. Данилкин преодолевает эти парсеки и обнаруживает на планете «Проханов» жизнь. ЖЗЛ — да, но покажите в этой серии хоть одну настолько же беспокойную, жаркую, ответственную книгу. Написанную не за гонорар и не беллетризованную из диссертации. Живую книгу, в которой по венам абзацев кровью течет мысль — всамделишная, важная, заразительная.

Некоторые считают, что литературный критик — это несостоявшийся писатель. Люди поумнее добавляют, что если так, то писатель — это несостоявшийся литературовед. «Человек с яйцом» — биография, но хорошая биография — всегда почти роман. Данилкина здесь не меньше, чем Проханова, и ничего плохого в этом нет: автор всегда рад заметить между героем и собой разность. Читатель смотрит в этот шестисотстраничный том, как в стереоскопические очки, и оказывается свидетелем рождения диалога — самого, быть может, удивительного в мире чуда.

Три дневника, биография и философская работа — из всего короткого списка только одну книгу можно безоговорочно считать беллетристикой, повествованием о выдуманных событиях, да и та притворяется историческим романом. Из шести книг три написаны по принципу прямого высказывания — репортажи из жизни. Это, конечно, реванш: в прошлом году такая книжка была только одна — пламенная и однозначная, как арифметика в начальных классах, проповедь Людмилы Улицкой «Даниэль Штайн, переводчик». Похоже, «новая искренность» увеличивает свое представительство в «Нацбесте». Следует ли считать это тенденцией — неизвестно. Да и кто победит — загадка. В воскресенье выбор сделают писатели Илья Штемлер и Илья Бояшов, галерист Марат Гельман, литагент Галина Дурстхоф, актриса Эмилия Спивак, банкир Борис Федоров и олимпийский чемпион Алексей Ягудин. Они никогда не встречались все вместе, не обсуждали друг с другом книги короткого списка и обязались никому не говорить, за кого собираются голосовать. В Зимнем саду петербургской гостиницы «Астория» каждый возьмет в руки микрофон и объявит, какая книга понравилась ему больше других. И тогда у нас появится еще один повод поговорить.


Смотри также: "Мезенцефалон" Юрия Бригадира