Заповедник «Россия»

Участник Венецианской биеннале ПАВЕЛ ПЕППЕРШТЕЙН полагает, что сакральная экономика и ограничение рождаемости приведут нашу страну в идеальное состояние

Имена:  Павел Пепперштейн

Московский художник и писатель Павел Пепперштейн, один из основателей концептуалистской художественной группы «Инспекция “Медицинская герменевтика”», автор книги «Мифогенная любовь каст» и футуристического проекта «Город Россия», в начале июня будет показывать на Венецианской биеннале свою новую инсталляцию. Инсталляция, как и почти все, чем занимается Пепперштейн, тоже посвящена будущему. В преддверии выставки Павел Пепперштейн поделился с OPENSPACE.RU своей утопической теорией будущего нашей страны.

Мне кажется, что будущее должно занимать каждого. И, честно говоря, меня смущает, что в России о нем мало думают. Перспектива перекрыта. Свободному потоку мысли мешает доминирующая капиталистическая идеология. У нас нет свободного развития в разных направлениях. Развитие канализировано в одном направлении — тотального капитализма. Даже гаджеты эволюционируют в идеологическом русле — мы наблюдаем технофашизм. Новое поколение гаджетов сопровождается уничтожением предыдущих — посмотрите, например, на носители: диски уничтожают дискеты… Экономические реалии — на самом деле экономические фикции. Проще говоря, это наебос. И с этим надо бороться. К несчастью, я в общем-то не борец. Борюсь, только когда вижу, что ничего другого не остается. Такие, знаете, спонтанные реакции.

Я бы хотел видеть Россию гигантским заповедником, который бережно сохраняется. Но для этого нужна высочайшая культура — у нас такой нет. Эта любовь должна быть доведена до абсолютного состояния. Получается какая-то уже не капиталистическая экономика, а сакральная. Ну и главное, конечно, — экология. Человек не должен быть поставлен во главу угла. Он должен быть на одном уровне с остальными живыми существами. Мы ведь все гордимся, что мы мыслящие. Это, мол, нас как-то выделяет, дает нам право чувствовать себя главными. Так вот, если человек мыслящий, пусть и мыслит.

Идеальное общество должно быть устроено по принципу экосоциализма. Человек не должен заботиться о своем благополучии — он не для этого предназначен. Он не должен распухать и быть себе самому раковой опухолью. Кстати, въезд в этот заповедник «Россия» в идеале должен быть строго ограничен. На этой территории не должно быть большого количества людей. Еще бы рождаемость ограничить. Для этого надо организовать сложную бюрократическую систему — вот как раньше трудно было выехать из СССР в заграницу. Это основано не на каких-то расистских идеях, совсем нет. Просто люди не должны забивать пространство. Это мешает им выполнять свою основную миссию — что-то понимать. Сейчас человечество все-таки быстрее разрушает, чем успевает об этом подумать. Месседжи уничтожаются быстрее, чем расшифровываются.

В идеальной России будущего должно появиться множество автономных территорий, анклавов. Должна невероятно поощряться наука. Ведь раньше от науки было ощущение, что возможно все. И вот эта мощь не должна быть связана экономикой. Среди анклавов должны быть те, что занимаются искусством. Свобода заключается не в том, что тебе все разрешают. Важно, что ты физически не сдавлен. В понятие «свобода» для меня в первую очередь входит понятие пространства.

Чтобы все это случилось, реализовалось, должны произойти странные просветления. Среда уничтожается, и сама это понимает — у нее ведь тоже есть реакционный центр. В отличие от человека, который действует логически — выбирает какой-то один путь и идет по нему, — среда будет пробовать все пути одновременно. Действовать сразу во всех направлениях. Всеми способами: одновременно и уничтожать (разными болезнями), и просветлять. Вот растительные наркотики как раз отвечают за просветление. Соответственно легализация легких наркотиков просто необходима.

Мне не нравится современное искусство как модель. Я даже записал сейчас англоязычный обличительный рэп обо всем этом. О том, что современное искусство, которое раньше было инструментом борьбы за свободу, теперь стало инструментом колонизации. Свобода одних стала элементом рабства других. Все структуры сделаны наподобие западных институтов. Хотелось бы, чтобы новые структуры не были скалькированы с Запада, а были бы действительно новыми. В частности наше, московское искусство очень скомпрометировало себя тем, что не выступило в защиту города. Я бы назвал это мощнейшим самообсиранием.

Вообще, хорошо бы, чтобы в ближайшем будущем архитектура развивалась не в Москве. Зачем самоутверждаться взамен разрушения чего-то старого?! Нужно сохранить Москву — старые сараи, куски заборов. Все, что считается трэшем, непорядком, за который стыдно, я бы как раз сохранял. А вот недавно построенные здания я бы все снес — Москва сейчас ориентирована на Готэм-Сити, ее так научили, и это полная жопа, потому что это только на экране приятно рассматривать, а жить в таком адском месте не хочется. Я очень надеюсь, что бизнес-центры Москоу-Сити никогда не будут закончены. Я обращаюсь к высшим силам с мольбами об этом. Если единственное, что может спасти остатки Москвы, — это усугубление кризиса, то я за кризис. Разрушение во имя обогащения заебало.

Но мне кажется, все это вряд ли реализуется в ближайшие двести лет. Культурная память и история стоят больше, чем вся нефть и весь газ, а у нас в стране этого не понимают. Каждый снесенный дом — это страшный удар. Все уничтожается у нас на глазах. Даже кризис это не остановил. Старые дома продолжают сносить — и это хуже, чем преступления против человека.

Пока же Россия вместе со всеми остальными странами развивается в сторону пиздеца — реализуется теневая сторона фантазий человечества. В этом мне видятся причины психофизиологического характера: человечество когда-то давно испытало глубинный надлом. Видимо, в один из ледниковых периодов произошло предательство своего биологического предназначения. И люди превратились в хищников. Многие виды тогда нарушили табу «не убий». Оно не было религиозным или моральным, это было конституционное табу, которое относилось к сфере физиологии. И организмы мутировали. Вас никогда не удивляло, что русское слово «предатель» и английское «predator» так похожи? Став хищником, человек предал себя. Именно поэтому человечество портит, отравляет свои сны, а значит — и будущее.

Другие материалы раздела:
Жак Фреско: «Выживем, я обещаю», 08.05.2009
Павел Железнов и Наталья Воронцова: «От будущего нас отделяет коринфская колонна», 06.05.2009
Константин Аникин. Ссылка в будущее, 05.05.2009