Депрессия как лекарство

Главный редактор издательства Ad Marginem АЛЕКСАНДР ИВАНОВ размышляет о том, что одного кризиса недостаточно

Язык — это мощное тело, и на наших глазах оно ампутируется, но при этом наращиваются и какие-то новые органы. Правда, радикального ничего не происходит. И в ближайшие сто лет не произойдет. У меня скепсис в отношении России как целостной страны, но вот русскому языку точно не грозит стать мертвым. Мне кажется, что самое интересное просто будет проходить на окраинах: интересно бытование так называемого окраинного русского языка. Например, в Белоруссии или на Украине в русском появляется некая девиантность, он начинает функционировать чуть-чуть как чужой язык. Интересно именно легкое изменение, для которого все-таки нужно владеть несколькими языками. Я говорю не про аномалии — не про гламурный, бандитский или, например, менеджерский социолекты. Они возникают скорее из-за социокультурных движений, это не изменение языка, а просто называние нового. А все интересное уже в самом ближайшем будущем должно появиться на окраинах Советского Союза. Это не то чтобы новость, скорее повторение. В начале XX века было то же самое: одесская и киевская литературные школы давали невероятно интересный опыт такого функционирования языка. Возьмем, например, Олешу или Бабеля: это русский язык, но немножко иной.

Гибель книги
С языком все будет хорошо и с книгами тоже: в ближайшие 20 лет книга выйдет из зоны товарно-денежных отношений, она станет тем, что Маркс называл «сокровищем». Книга перестанет быть предметом открытой коммуникации. Вот выпускники Эколь Нормаль даже дипломы не получают, но узнают друг друга по каким-то деталям: по произношению какого-то слова, по способу завязывания галстука. Люди, у которых будут книги — причем небольшое количество, потому что книг будет мало и они будут стоить дорого, — эти люди будут носителями тайного культа. Сейчас ведь книга пытается быть не вещью, а коммуникатором. И это путь в никуда. В будущем она снова станет вещью — не гламурным альбомом для богатых дантистов, а вещью для знатоков, для людей, которые понимают, что такое книжная культура. Забавно, что параллельно с исчезновением книг они будут становиться все лучше и лучше. Вот эта культура книгопечатания как раз сейчас появляется в России. Смешно: последние книги, которые будут здесь изданы, будут очень хорошими. Гибель книги будет ее возвращением к истокам. Как во времена эллинизма, книга будет «сокровищем».

Блогеры против писателей
Все сейчас ищут новых писателей, особенно в интернете. Но мне кажется, среди блогеров вряд ли появится писатель, потому что писательство — это работа не только с содержанием, но и с формой. А что действительно почти бесполезно искать в виртуальном пространстве — это форму. Там могут появиться и уже появляются какие-то странные и очень интересные формы письменной речи. Например, «они живут вместе — и да, он ее терпит». Вот это «и да» — очень любопытная синтаксическая находка. Как и почти весь интернет, тексты в нем рассчитаны на коммуникацию. Текст в интернете — он вроде бы напечатанный, но на самом деле таковым не является. Он стремится максимально дереализоваться, максимально виртуализироваться, уйти в чистую коммуникацию. Находки есть, а формы все равно нет. Вот сейчас всерьез говорят о писательнице Горалик, но какая она, к черту, писательница! Это в хорошем смысле слова «вагинальный автор». Для нее текстоизвержение является формой того, что Пушкин называл «теченьем месячных изданий». Это не мало, но, к сожалению, и не много. Таких героев интернет-пространства хватает. Но писателей среди них нет и не будет.

Второе рождение идентичности
Может быть, появится какой-то интересный автор среди эмигрантов. Вообще, второе рождение национальной идентичности — это крайне интересно. Понятно, что Орхан Памук, один из моих любимых писателей, пишет целиком в каноне европейского романа, но нет ничего более точного в понимании турецкой жизни, чем тексты Памука. Интересно, как носят европейскую одежду авторства люди, пришедшие из культур, где эта одежда была не в моде. Вот это придает новое дыхание статусу «автора». Саму концепцию «авторства» будут переформулировать люди из культур, где статус автора не был так важен.

О великой литературе
Возможно, появятся не просто новые русские писатели, но даже новая русская «великая литература». Вот Павел Пепперштейн считает, что великая литература — это жанр. Величие означает очень большую ценность идеи тотальности. Растиражированная мысль Белинского, что «Евгений Онегин» — это энциклопедия русской жизни, очень точно схватывает суть великой литературы. Это претензия на тотальность. Попытка своим текстом охватить всё. Но трудно понять, что такое это «всё» сегодня. Перефразируя Адорно, тотальное после Освенцима невозможно. А оказывается, это не так. По-своему этот придурок Ахмадинежад (президент Ирана. — OS) прав, когда он говорит, что холокоста не было. Если посмотреть на эту фразу с другой стороны, она означает следующее: абсолютного зла нет. И он, как ни странно, прав. Катастрофа не есть абсолютное зло, это зло, но не абсолютное. Это значит, что бог един, говорит Ахмадинежад. Никакого дубликата бога в виде зла нет, зло — это просто временное отсутствие бога. Эти идеи приходят с Востока, ex oriente lux. Вот мне кажется, в России могут появиться такие авторы. Авторы, которые возьмут на себя роль отрицателя зла.

Но прежде должен произойти еще один кризис. Россия ведь стала страной, которая сама собой недовольна, — пошлой, глупой. Мы же сами чувствуем это, нам неуютно. Я с нетерпением жду, что в ближайшем будущем наступит еще один такой кризис и правительство скажет: всё, дорогие соотечественники, деньги у нас закончились, вы все свободны, потому что от нас больше ничего ждать не стоит. Вряд ли русское социальное тело прореагирует каким-то социальным катаклизмом или революцией — скорее всего, депрессией. Как в Америке 1920—1930-х годов: настолько плохо, что даже предпринимать ничего не хочется, причем в массовом порядке. А депрессия — это лучшее лекарство для культуры. Именно так возникнет в России литература.


Еще по теме:
Александр Иванов: «Мы не менеджеры, мы лентяи!», 30.05.2008