Валерий Чтак: «В будущем придется разобраться с телесными ограничениями»

«Деятель шваброавангарда», участвующий в выставке ABSOLUT Creative Future, рассказал АЛЕКСЕЮ КОВАЛЕВУ о своем видении идеального мира, шибболете и любви к числам

Имена:  Валерий Чтак

Валерий Чтак с 1998 года посещал занятия Авдея Тер-Оганьяна в Школе современного искусства, а после того как Тер-Оганьян эмигрировал в Прагу, учился у Анатолия Осмоловского. Был активным участником радикальной арт-группы «Радек». Первая персональная выставка Чтака прошла в галерее «Франция» у однокашника по тер-оганьяновским лекциям Алексея Каллимы, который в одном стихотворении назвал Чтака «абсурдистом», «концептуалистом» и «деятелем шваброавангарда». Примечательно, что и Каллима, и Чтак – это творческие псевдонимы, которые теперь прописаны у обоих в паспорте. 28-летний Валерий женат, растит сына по имени Бенджамен.

Место действия: мастерская на «Винзаводе», комната размером 2 на 3 метра, целиком, с плотным слоем на полу, заваленная и увешанная ватманскими листами, холстами с геометрическими фигурами, буквами и цифрами (чаще всего повторяется 44). Стены исписаны фразами на чешском, сербском и иврите, висит плакат «Освободите Марка Чепмена!». У стола с небольшим ноутбуком сидит Валерий Чтак, пальцы измазаны тушью.

Алексей Ковалев: Слушай, ты сразу скажи, если тут на что-то садиться или вставать нельзя. У меня была такая история: я ездил в Екатеринбург с Димой Гутовым на открытие выставки «Будущее зависит от тебя», которую устраивал Пьер Броше, и Гутов все время щелкал происходящее на мыльницу. А у меня с собой не было ни фотографа, ни камеры, и я, когда мы уже ехали обратно в аэропорт, попросил его сбросить мне пару фоток. Гутов страшно напрягся, сказал, что все, к чему прикасается художник, автоматически становится произведением искусства и стоит десять тысяч долларов. У тебя, надеюсь, не так, а то я сейчас сяду на какое-нибудь произведение по незнанию, попаду на деньги…

Валерий Чтак: Ну, это версия Гутова. А ты садись куда хочешь, не бойся.

(Разговор прерывает вызов в Google Talk.)

А. К.: Поскольку я для ABSOLUT Creative Future обкатываю экспериментальный формат интервью, давай попробуем для начала определиться, с чего начнем. Вот первое интервью с арт-группой Recycle у меня прошло очень гладко, потому что их месседж довольно понятен и отлично укладывается в контекст проекта ACF. Ты их знаешь?

В. Ч.: Ага, видел их работы у Гельмана. Я бы не сказал, что они мне очень нравятся — месседж даже не то чтобы понятен, он слишком очевидный, а мне так неинтересно.

А. К.: Ты занимаешься менее понятными вещами, поэтому давай начнем с того, что ты расскажешь про свою работу для этого проекта.

В. Ч.: С этим как раз не так просто. Мне сложно рассказывать о проекте, который еще только планируется, я ведь не работаю с эскизами. Поэтому у меня с этим сложности — когда нужно объяснить людям, которые дают бюджет на проект, в чем он будет состоять, я включаю максимум своих речевых возможностей и пытаюсь что-то рассказать, но все равно это получается слишком абстрактно. У меня есть только некое общее представление, некое… общее движение мысли, которое должно натолкнуть человека на собственные размышления.

Вот взять, например, этот проект про абсолютное будущее. Я представляю себе не будущее, а некий идеальный мир. Я занимаюсь искусством, планирую работу, понимаю, во что она превратится в итоге. Ну хорошо, говорят мне, опиши свой идеальный мир. О’кей, говорю я и пытаюсь что-то описать. Но картинка получится такая, какая получится, потому что мое представление об идеальном мире складывается на конкретном материале, с конкретной краской, в конкретный момент времени и зависит от моего настроения, моих отношений с другими людьми и миром настоящего. Поэтому особого смысла описывать свой замысел нет — в результате получится не совсем то, о чем я рассказывал в самом начале.

А. К.: То есть ты хочешь сказать, что твоя идея будущего складывается из твоих представлений о настоящем, которые в каждый момент меняются, поэтому ничего толком предсказать невозможно?

В. Ч.: Ну как, у меня есть некий общий план, general idea… Ну, скажем, я сейчас делаю персональную выставку, она называется «Скажи “шибболет”». И даже если у меня есть слоган, основная идея, я все равно думаю о том, что все это слишком похоже на то, что я делал раньше, поэтому надо сделать по-другому. Понимаешь, о чем я?

А. К.: Примерно, но не уверен, что поймут остальные. Давай тогда попробуем уточнить, из чего состоит твое нынешнее представление о мире. Если я все верно понял, то шибболет — это некий пароль, по которому отделяются свои от чужих.

В. Ч.: В общих чертах да. Шибболет — это очень тонкая вещь, ее часто неправильно интерпретируют. Он пошел из ветхозаветной истории, когда ефремляне пытались переправиться через реку, а галаадитяне требовали: «Скажи “шибболет”». Ефремляне могли произнести только «сибболет», поэтому их там всех перерезали. Или как отличить фаната Йозефа Бойса от не-фаната Йозефа Бойса: фанат не станет спорить, какая самая крутая работа у Бойса, а не-фанат… черт, это очень сложно объяснить, я все-таки художник, а не теоретик.

А. К.: То есть показываешь самолет из валенок…

В. Ч.: Самолет из валенок — это не Бойс, это Преображенский с Гинтовтом.

А. К.: Ну вот, свой переход через реку я провалил.

В. Ч.: Да. А шибболет — это не пароль, не когда тебе говорят «Скажи пароль!». Тут ты должен сказать только само слово. Никаких секретов — просто произнеси правильно, отнесись правильно. Только погоди, шибболет — это про мою персональную выставку, а к проекту я немного другое готовлю.