Вампиры не сдаются

Каннские кровопускания в разгаре: АНДРЕЙ ПЛАХОВ обескуражен количеством пыток, расчлененки и изощренно жестоких убийств на фестивале, который критики заранее назвали «лучшим за полвека»

62-й Каннский фестиваль был анонсирован критиками, исполненными радужных надежд (я и сам приложил к этому руку) как «лучший за полвека». Прошла половина фестиваля, и кто знает, что будет сказано в самом его конце? «Худший за двадцать лет?»

Поначалу программа казалась кондиционной. К тому же все понимали, что козырные тузы — Триер, Альмодовар, Тарантино, Ханеке — еще впереди. Но вот уже показаны два из этих четверых — и баланс складывается скорее отрицательный.

Опустим милейший анимационный фильм открытия «Вверх» Пита Доктера и пройдемся в порядке очередности по конкурсу.

Китайская «Весенняя лихорадка» Лоу Йе, хоть и содержит ряд поэтических метафор и киноманских зацепок, интересна главным образом откровенностью однополого секса, социальной средой (героиня работает на контрафактной швейной фабрике) и тем, что кино снималось полуподпольно в Китае и почему-то в Тегеране.

«Аквариум» (другой вариант перевода, ближе к сути дела, это «Обезьянник») снят британкой Андреа Арнольд, похоже, имеющей блат в каннской отборочной комиссии. Ее дебют «Красная дорога» уже был здесь и награжден призом жюри, хотя госпожа Арнольд снимает без полета, в старой доброй реалистической традиции и никаких америк не открывает.

Первым сюрпризом стал кореец Пак Чхан Ук со своей «Жаждой». Автор «Олдбоя» отгрохал двух с лишним часовую вампирскую мелодраму о священнике, добровольно давшем испытать на себе вакцину от смертельной болезни и попортившем тем самым свою кровь (в главной роли — культовый актер Сон Кан Хо). Это трэш-хоррор и высокая трагедия одновременно. В фильме есть отсылки к европейской культуре — роману Золя «Тереза Ракен», живописи Редона и фильмам Херцога, но все равно он ни на что знакомое решительно не похож. Радикальное и ошарашивающее, тошнотворное и бескомпромиссное, такое кино, естественно, нашло немного поклонников на Круазетт, но имеет все шансы стать новой классикой.

«Яркая звезда» Джейн Кэмпион захватила одно из лидирующих мест в рейтинге критиков, уставших от извращений и крови: байопик о поэте Джоне Китсе и его подруге Фанни Браун — образец романтического ретрогламура.

В категорию «человеческого кино» метил Энг Ли со своим «Взятием Вудстока». Но ретрокомедия о знаменитом музыкальном фестивале оказалась чересчур компромиссной для режиссера, чьи «Горбатая гора» и «Вожделение» наделали столько шума. Рассказать о контркультуре языком папиного кино можно, и это даже неплохо получилось, но событием в Канне фильм не прозвучал.

Однако, ура, вампиры не сдаются. Жак Одиар в «Пророке» (первое место в критическом рейтинге, хотя фильм вовсе не великий) загоняет нас вместе со своим героем-арабом во французскую тюрьму, где всем заправляют этнические мафии. Герой проходит через нешуточные испытания: первое же состоит в том, чтобы по заданию корсиканского пахана отсосать у сокамерника и зарезать спрятанной за щекой бритвой. За эти и другие подвиги актер Тахар Рахим вполне может претендовать на актерский приз.

«Резня» филиппинца Брийянте Мендосы получила самую низкую оценку критиков, но именно этот фильм стал кульминацией каннских кровопусканий. Студент школы криминалистики, будущий полицейский, ради приработка становится соучастником зверского убийства проститутки — с пытками, насилием и расчленением трупа, части которого бандиты в знак устрашения разбрасывают по всему городу. Проблема морального выбора уходит на второй план перед кровавой аурой гиньоля.

На этом фоне балетно-старомодной и вполне добропорядочной показалась «Месть» китайца Джонни То, в которой кровь красиво льется и лишена запаха. Но именно это кому-то кажется привлекательным.

Главным и самым скандальным фильмом первой половины фестиваля стал «Антихрист» Ларса фон Триера — садомазохистский хоррор, сочиненный на двух актеров (Уиллем Дефо и Шарлотта Генсбур). Герои после гибели своего ребенка бегут от депрессии в густой лес, населенный дикими животными и птицами. Но вместо утешения погружаются в сатанинский хаос, правящий миром, — в темноту своих страхов и в бездну разрушительной сексуальности. Триер в качестве источников вдохновения ссылается на Стриндберга с его войной полов, но по стилю картина больше всего напоминает средневековую готику. Режиссер не жалеет эпатирующих жестов: в «Антихристе» хоронят заживо, отрезают ножницами клитор и эякулируют кровью, так что в кровавом сверхсюжете Каннского фестиваля датчанин поставил жирную точку.

На пресс-показе зал реагировал на триеровские ужасы нервным смехом, а финальное посвящение Тарковскому вызвало бурное негодование. Напрасно: профпублика проявила самое низкое свое свойство — мстительное охаивание вчерашних кумиров. Но Триер и в этом своем «упадническом опыте» остался великим.

На пресс-конференции его попытался сбросить с корабля современности чернокожий американский журналист, будто бы на партсобрании, призвавший режиссера к ответу: что он хотел сказать, каков месседж? Триер ответил, что не обязан разъяснять свои опусы. Американец сказал: нет, извините, это вам не дыра какая-то, а Каннский фестиваль, извольте объясниться. Триер парировал: меня пригласил фестиваль, а вы не знаю как сюда попали, и объяснять я ничего не буду. Тогда встал неопознанный российский журналист и заверил мэтра, что в России его фильм поняли, и про Тарковского тоже.

После Триера пошла череда других утомленных жизнью и творчеством классиков. Кен Лоуч сделал, как всегда, человечное и социально прогрессивное кино «В поисках Эрика». А Марко Беллоккьо раскопал прелюбопытную историю про любовницу (тайную жену) и сына Муссолини, но его фильм «Побеждать» получился схематичным и без блеска.

Наконец, «Разорванные объятия» Педро Альмодовара. Все ждали очередного шедевра. А увидели — ну, скажем так, я увидел — изумительно пластичное кино с дивной Пенелопой Крус (загримированной то под Одри Хепберн, то под Мэрилин Монро) с гораздо меньшей дозой юмора, к которому приучил нас Альмодовар, и, увы, с минимумом вдохновения. Холодновато, конструктивно и даже, я бы сказал, несколько сериально.

Вот и судите, оправдался ли «лучший за полвека». Впрочем, тем и интересен Каннский фестиваль: он никогда не бывает таким, как ожидаешь, и даже меняет свой образ день ото дня. В любом случае у фестиваля есть сюжет. Даже у Альмодовара — в фильме, сценарий которого пишет герой картины, — возникает тема врачей-вампиров, крадущих и сосущих кровь у своих пациентов. Прямо как в корейской «Жажде». Вампиры не сдаются!

Смотреть галерею полностью


Еще по теме:
Юрий Гладильщиков. Канн под вопросом, 28.04.2009
Канн раскрыл программу, 24.04.2009