Что происходит с «Россией-88»?

Антифашистский фильм Павла Бардина с успехом прошел на Берлинском кинофестивале, но стоило ему вернуться в Россию, как у авторов начались проблемы. Вокруг «России-88» завязался целый политический триллер

Фильм претендовал на главный приз ханты-мансийского фестиваля «Дух огня». Но, по слухам, фестивальному руководству позвонили откуда-то сверху и потребовали этого не делать. Иначе, якобы сказал влиятельный голос в телефонной трубке, фестиваль закроют, администрацию (городскую или краевую?) снимут, а фильм режиссера Бардина «Россия-88» (или фильм режиссера Соловьева «Асса-2»?) никогда не выйдет в прокат. В результате «Россия-88» осталась без Гран-при, но с двумя утешительными призами — наградой гильдии критиков и спецпризом фестивального жюри.

Возможно, никакого звонка не было? Тогда почему не выходят в телевизионный эфир уже отснятые сюжеты о фильме Бардина? Почему многие печатные и электронные СМИ отказываются от материалов о «России-88» и не печатают интервью с создателями картины? OPENSPACE.RU выяснил, что происходит, у непосредственных участников событий. Кинокритик Валерий Кичин, член жюри «Духа огня», рассказал, что на самом деле случилось в Ханты-Мансийске. Режиссер «России-88» Павел Бардин поведал о таинственной встрече на конспиративной квартире — то ли с аферистом, то ли с сотрудником ФСБ. Журналистка Светлана Рейтер написала о том, как журнал «Эксперт» отказался печатать интервью с Павлом Бардиным. В качестве дополнения мы публикуем монолог одного из тех людей, которые называют себя «русскими националистами».

С Валерием Кичиным и Павлом Бардиным беседовала ЕВГЕНИЯ ЛАВУТ.


Валерий Кичин, кинокритик, член жюри фестиваля «Дух огня»: «Был звонок и была жуткая ярость по поводу этой картины»

— Действительно ли было оказано какое-то давление на жюри?

— Жюри было очень классное. Возглавлял его режиссер Хью Хадсон, оскаровский лауреат, очень известная и авторитетная фигура. Входили туда Мориц де Хадельн — в прошлом директор Берлинале и Венецианского фестиваля, актриса и режиссер Гука Омарова и я. После просмотра картины Бардина сомнений не было никаких. Это фильм замечательный по всем своим параметрам — и по смелости замысла, и по качеству исполнения, и просто по мужеству людей, которые взялись это делать, и по теме, которая важна для людей всего мира, а не только для России. И мы не колеблясь дали этому фильму главный приз. После этого к нам пришла целая делегация фестивальной администрации, куда входили крайне уважаемые нами всеми, известные, в достаточной степени отважные люди, и попыталась объяснить нам ситуацию. Они говорили, что в результате звонка из Москвы есть угроза, что будет закрыт сам фестиваль, что может серьезно пострадать администрация города, который оказал и оказывает фестивалю очень большую помощь. И, наконец, последней каплей было, что может очень серьезно пострадать молодой режиссер. Я прошел в советские времена довольно большую журналистскую школу и давно работаю в прессе, поэтому знаю, что в нашей стране возможно все. Правда, в последние годы я верил, что это ушло…

— Вы считаете, власти не постеснялись бы сделать то, что обещали, если бы жюри настояло на своем?

— Я до сих пор этого не знаю. Я не рискнул бы ответить прямо, да или нет, потому что мы еще пока не знаем, как далеко мы зашли. Этого не знает никто. С одной стороны, президент поздравляет Николая Досталя и лично вручает ему диплом народного артиста, а Досталь — создатель «Штрафбата» и «Завещания Ленина», фильмов антисталинских. С другой стороны, фигура Сталина сегодня всячески превозносится и воздвигается на пьедестал. Очевидно, что наверху идет какое-то противоборство. Кто окажется сильнее, я не знаю. Поэтому я спокойно допускаю, что Павлу могли перекрыть кислород, могли сделать его персоной нон грата в нашем кино и в нашей культуре — короче, они могли и, несомненно, могут что-то сделать. Точно так же и с фестивалем: сейчас есть очень удобные механизмы. Денег нет, финансовый кризис — какие фестивали?! Государство ни при чем — просто кому нужно выкрутят руки и денег на фестиваль не окажется.

Мы долго в жюри размышляли, долго спорили. Хью Хадсон настаивал на том, чтобы все-таки мы были тверды: надо поддержать талантливого человека и хорошую работу. Тогда состоялся повторный визит к нам, и жюри решило принять во внимание сложившиеся обстоятельства. Мы дали главный приз словацкому фильму «Слепая любовь». Нам не стыдно за этот выбор. Он тоже благородный, тоже совершенно новаторский по теме, по подходу — короче, это («Слепая любовь» и «Россия-88». — Е. Л.) картины, которые идут ноздря в ноздрю.

Но мы договорились вот о чем: спецприз жюри даем фильму Бардина. Что такое спецприз жюри? Почему-то все средства массовой информации не придают ему значения, а между тем это второй по значению приз, по-своему не менее почетный. Гран-при дается, как правило, картине скорее коммерчески успешной, а более изысканные картины отмечаются специальным призом жюри. Это очень высокая награда. Мы неслучайно вручили этот приз непосредственно перед первым, дав Павлу Бардину такую же денежную премию, какую получает главный призер фестиваля. Это призы равные по значению, это я хочу подчеркнуть.

— Картина получила еще и приз Гильдии кинокритиков…

— Да, Гильдия кинокритиков дала свой приз, чему я очень рад. Вообще, я рад, что не ошибся — я считаю эту картину очень важной и рад, что очень многие тоже так считают и готовы за нее сражаться. Потому что Павел Бардин, Петр Федоров, вся эта команда молодая — все, кто участвовал в фильме, — они проявили на самом деле серьезное человеческое и гражданское мужество. Для меня это первый случай в постсоветское время — первый! — когда молодой режиссер свою дебютную картину посвящает не тому, чтоб на фестивалях получать призы или заколачивать деньги, а влезает в самую гущу проблем нашего времени.

Это серьезно, после такого акта мужества и другим уже стыдно идти на попятный. Я считаю, что картину нужно поддерживать всячески и продвигать. Уверен: если бы эта картина стала предметом серьезного обсуждения, если бы власти страны поняли, что у них в руках оказывается очень серьезное художественное оружие, если бы они эту картину показывали — с комментариями, со спорами и обсуждениями (и обсуждали не картину, а проблему, поднятую фильмом), — все было бы правильно и хорошо. И картина бы сработала просто потрясающе — для страны, для людей, а не для коммерции.

— Действительно ли приз Гильдии кинокритиков не вручался на сцене? И если да, то почему это было так?

— Действительно, это было так, и по тем же причинам: администрация фестиваля не хотела дразнить власть имущих. Вручение приза критиков просто не было включено в регламент церемонии закрытия фестиваля.

— Были ли проблемы с показом картины зрителям в Ханты-Мансийске, пытались ли этому помешать?

— По моим сведениям, нет. Я много говорил с Бардиным и Петром Федоровым — они ни слова не сказали о том, что там были какие-то проблемы. Наоборот, по их словам, они там встречались со школьниками, со студентами; было много встреч и показов картины; и они утверждают, что на всех показах было полно молодежи, и все поняли и приняли фильм абсолютно правильно — так, как он сделан, как фильм ярко антифашистский.

— А «представители фестивальной администрации» — это кто? Был ли человек, сказавший «мне лично позвонили»? Или вам просто сказали, что, мол, поступил такой сигнал и, пожалуйста, пойдите нам навстречу?

— Я не хотел бы называть этих людей. Я точно знаю, что был какой-то звонок. По крайней мере, в администрации фестиваля мне напрямую сказали: «Да, был звонок, я разговаривал, и была жуткая ярость по поводу этой картины». Квалифицировали ее чуть ли не как фашистскую, что на самом деле значит просто перевернуть все с ног на голову. Но, повторяю, люди, которым позвонили, были в той же ситуации, в какой оказалось жюри. Они ценят картину, насколько я понял, ведь они пригласили ее в конкурс. Наверное, они тоже взвешивали за и против: хотелось бы сохранить фестиваль, он полезный, важный, хотелось бы не причинять вреда городской администрации, хотелось бы не причинять вреда Павлу Бардину. Я допускаю, что мы ошиблись в этом; что, может быть, не так страшен черт, как его малюют. Пошумят и улягутся. Но, по-моему, все получилось достаточно правильно, потому что фестиваль, насколько я знаю, будет существовать. А фильм, как видите, замолчать не удается, как это и должно быть.

— Возможно, но после Ханты-Мансийска очень часты случаи, когда снимаются публикации в прессе и отменяются сюжеты на телевидении про фильм Бардина.

— Дело не в Ханты-Мансийске, конечно, как вы понимаете, — это тот же звонок работает, я думаю. Наверное, поступили какие-нибудь устные указания. По крайней мере, подконтрольные государству электронные СМИ ничего не дают об этом фильме, а из газет большинство, перечисляя в своих отчетах лауреатов фестиваля, не упомянуло о специальном призе жюри. Но сейчас уже шила в мешке не утаишь.