Эта политика может формироваться очень по-разному. Так, например, Канада во времена оные (в 1939 году) сделала ставку на развитие экспериментального короткого метра, создав Национальный киносовет. NFB не только находил национальные таланты, но и активно занимался аутсорсингом — в результате на студии поработали самые блестящие режиссеры мира, а некоторые из них даже остались в Канаде жить. Про национальность авторов редко кто вспоминает, а вот канадская анимация уже несколько десятков лет считается безусловным лидером в фестивальном мире. Другой пример — Франция, которая в последнее время также стала активно поддерживать анимацию. Хотя это и не говорится напрямую, но можно предположить, что французы задались целью формировать европейский анимационный мейнстрим. Они лихо взялись за развитие компьютерной анимации (и сегодня в общем не уступают американцам) и делают ставку на хорошие истории в сочетании с ярким (по-европейски обаятельным) авторским дизайном. А, например, китайцы не слишком заморачиваются на эстетике. Они стали развивать именно производственную базу — и сегодня являются основным поставщиком ряда услуг для Америки, Японии и других стран.

А вот чем могла бы стать и чем хочет стать русская анимация — вряд ли сегодня кто-нибудь может ответить.


Бизнес по-русски

Раз гора не идет к Магомету, то можно было бы и самим до горы добраться — благо аниматоры наконец зарегистрировали Ассоциацию анимационного кино (ААК), устав которой несколько дней назад был вывешен на всеобщее обозрение. Теоретически эта организация могла бы сформулировать возможную программу развития нашего анимационного кино — и опять же послать заказным письмом наверх (а вдруг повезет — и письмо опять прочитают).

Но и здесь все непросто. По сложным формальным причинам, в которых простому смертному не разобраться, ассоциация была сформирована из юридических лиц. На словах учредители ААК обещают также создать гильдию, в которую войдут обычные люди (режиссеры, художники и пр.), и даже объявили уже прием заявок, но в уставе ААК никаких обязательств по поводу гильдии не прописано, и пока ассоциация похожа на объединение именно продюсеров.

Это вызывает настороженность. Русские художники и режиссеры уже сейчас катастрофически бесправны и полностью зависят от продюсерской воли. Не потому, что анимационные продюсеры хорошо организуют производственный процесс, находят богатых инвесторов и умело занимаются продвижением проектов (многие вообще ничего подобного не делают). Просто заявки в Минкульт можно подавать тоже только юрлицам, а выигрывают в этой лотерее зачастую не хорошие проекты, а те, в которых соблюдаются замысловатые формальные требования. Иногда самой смешной ошибки достаточно, чтобы заявку сочли негодной: например, по нормам 2010 года фильм должен был делаться 12—18 месяцев, так что особо энергичные студии, которые писали в заявке, что закончат работу за полгода, пролетели с финансированием, как стражи в сапогах-скороходах из шварцевской версии «Золушки». Но даже если заявка соответствует и дело доходит до ее художественных качеств, то и тут продюсеры имеют не последнее слово. Например, в этом году экспертный совет Минкульта на треть состоял из менеджеров (еще наполовину из чиновников — и только один режиссер был допущен к рассмотрению проектов).

В ситуации свободного рынка главенство продюсеров не плохо: именно они собирают информацию о «заказе» публики и разворачивают замкнутых на творчество режиссеров в сторону зрителя. Только в России-то ситуация строится иначе. Наиболее простая и выгодная сегодня бизнес-стратегия заключается в том, чтобы получить государственные деньги и организовать на них максимально дешевое производство (сэкономив, например, на сценарии, работе режиссера, музыке и мультипликате). Конечно, не все продюсеры (и даже не многие) идут по этому пути (а есть и те, кто вообще делает кино без господдержки), но вопрос ведь не в личной добросовестности — а опять же в системе, которая на сегодняшний день дает карт-бланш для любого рода злоупотреблений государственной помощью.



Если делами в Ассоциации анимационного кино будут заправлять именно продюсеры, то велики шансы, что ассоциация станет эффективным механизмом выколачивания из государства денег (и дополнительных бизнес-возможностей). По-своему это неплохо. Но не всем аниматорам достаточно просто денег.


Господдержка без соцзаказа

За разговорами о финансовых проблемах, которыми занято сообщество, зачастую скрывается тревога куда более тонкого свойства, связанная и с общим падением уровня нашей анимации (по сравнению с 1970-ми), и — еще более — с отсутствием отчетливого понимания «социального заказа». Если в советское время «заказ» спускался от государства, а в устойчивом капиталистическом формате (например, в Америке) он сканируется при помощи фокус-групп и маркетинговых исследований, то здесь и сейчас художнику крайне сложно понять, чего же ждет от него зритель.

С одной стороны, есть четко артикулированное интернет-высказывание: делайте как Pixar и DreamWorks. Но ТАК мы не можем. И дело тут не столько в таланте, сколько опять же в системе: мы не можем тратить на фильм 150 млн долларов, у нас во всей стране не найдется столько специалистов, чтобы снять одного «Шрека», у нас нет достаточно развитого маркетинга, чтобы убедиться в надежности каждого героя и каждой идеи, и нет исторического опыта (в том числе технологического), который лежит в фундаменте этих киностудий. Если мы пытаемся ориентироваться на американские образцы, то получаются у нас в лучшем случае «богатыри», которые имеют, конечно, прокатный успех, но вызывают при этом глубокое неприятие у большинства культурных людей.

С другой стороны слышится: делайте как в СССР. Но ТАК мы тоже не можем. Дело даже не в том, что тогда была опять же система (большая студия, худсовет, цензура, медленное и постепенное обучение специалистов), и не в том, что те форматы неудобны для современного рынка и могут прокатываться только за счет госдавления. А в том, что главное достоинство тех мультфильмов — их успокоительная доброта — сегодня уже неповторимо. Художник живет в том же мире, что и зритель, и если жизнь любого человека сегодня полна тревог и волнений, то и режиссер не может искренне верить в уютный мир, где послушание (кому?) и благонравие обеспечат зрителю полную безопасность.

Как тут не растеряться? Ведь, в сущности, даже с успешными проектами сложно понять, действительно ли они популярны или их слава возникает на некотором безрыбье от общей нужды в современных русских мультфильмах (а эта нужда чувствуется как раз довольно отчетливо). И далее: даже если успех того же «Ивана-царевича и Серого Волка» настоящий, то в чем именно его причина? В юморе в духе стендап-комедии (который можно наложить и на более изящный проект) или в разрушительной демотивации, которую транслирует этот мультфильм (авторы «Мельницы» так удивительно снимают русские сказки, что в них не остается ни одной положительной фигуры или идеи).

Одним словом, сегодня анимационному сообществу какие-то ориентиры нужны не меньше, чем дополнительное финансирование. И, пожалуй, многие хотели бы от ассоциации, чтобы она в качестве коллективного разума предложила (раз уж государство не может) какой-то план действий и наметила какие-то цели для всего сообщества.

Получится ли это у ААК, отчасти зависит и от того, как сложится разговор на нынешнем Суздальском фестивале. Сумеют ли участники сообщества сосредоточиться на главном или собьются на конфликты вокруг двух минувших конкурсов, смогут ли достаточно четко и открыто сформулировать, чего они ждут от руководителей ассоциации, договорятся ли наконец друг с другом относительно приоритетов. Если да, то минувший год может стать действительно поворотной точкой в истории современной русской анимации. А если нет, то можно будет утешиться очередным фильмом от Сельянова и признать вместе с создателями, что так было, так будет — и лучше даже не рыпаться, а то сусликом станешь.