Почему все-таки надо смотреть

Послесловие к ретроспективе «Румынская новая волна»

Имена:  Корнелиу Порумбою · Кристи Пуйю · Кристиан Мунджиу · Кристиан Немеску · Лучиан Пинтилие · Раду Мунтян

В последний день проведения ретроспективы «Румынская новая волна» два студента возле кассы кинотеатра «Художественный» выбирали сеанс. «Вот это должно быть круто», – сказала девочка, указывая на табло с расписанием. «А почему это круто?» – спросил мальчик не без полемического задора. «Ну, они собрали все румынское кино…» – ответила она, и на этом аргументы закончились.

Они (Музей кино при поддержке румынских культурных институтов и компании «Кино без границ») действительно собрали если не все, то главное, сопроводив неочевидным и напоминающим о том, что происходило задолго до новой волны. Это была идеальная ретроспектива кинематографии, в прошлом десятилетии заявившей о себе несколькими громкими аккордами.

Три года назад кинокритик Антон Долин съездил в Бухарест и написал для российского Empire замечательный репортаж, перечислив главные элементы, из которых сложился феномен. Страшновато-неброская натура, восхищающая западного зрителя. Доступ к западному образованию. Одновременное сильное влияние и европейской, и русской культуры (не только Достоевского и Тарковского, но и, например, Эльдара Рязанова). Отвращение к символизму, пафосу и мессианству старшего поколения. Минимальные бюджеты, обрекающие на реализм, аскезу и формальные поиски.

Внутренние установки молодых румынских режиссеров совпали с магистральным течением мирового (как авторского, так и индустриального) кинематографа: в тени постмодернистских и технологических экспериментов 1990-х вызревал реализм, разом прорвавшийся на экраны после 11 сентября. В числе важных причин можно назвать приход в Румынию голливудского кинопроизводства, резко повысившего профессиональную планку (направление открыл Энтони Мингелла, в начале десятилетия снявший здесь «Холодную гору»).

В Бухаресте Долин обнаружил, что новые румынские авторы на самом деле не складываются в волну – они не дружат (иногда даже враждуют), не формулируют принципов, не издают манифестов (в отличие от предыдущего национального феномена – датской «Догмы»). Однако на международных фестивалях их немедленно начали объединять – не столько по стилистическому, сколько по содержательному принципу. Тематический акцент был очевиден.

Возникнув из небытия, из временного провала девяностых, уже в новом веке молодые режиссеры упорно возвращались к событиям пятнадцатилетней давности. Вошедшие в московскую ретроспективу фильмы: «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджиу, «Бумага будет синей» Раду Мунтяна, «12:08 к востоку от Бухареста» Корнелиу Порумбою, «Мечты о Калифорнии» Кристиана Немеску (и, например, не попавший в программу фильм Каталина Митулеску «Как я встретил конец света») – были сняты в нулевые, но так или иначе рассказывают об Еpoca de aur («золотая эра» – пропагандистский термин времен позднего Чаушеску) и ее близких последствиях. Отстоит по времени действие «Смерти господина Лазареску» Кристи Пуйю, но и здесь персональное чистилище одного человека включает в себя атрибуты постсоветского быта: неприветливые врачи, нищий медперсонал и пенсионеры, проблемы с койко-местами. (Посетители «Художественного» после сеанса сравнивали российскую и румынскую медицину в пользу последней: главному герою почти сразу сделали томографию, и бесплатно, а у нас столько инстанций надо пройти…)

Румынское кино (пусть и не слишком популярное на родине) совершило огромную работу по описанию и осмыслению ключевого момента в истории страны. То есть сделало ровно то, чем принципиально не стало заниматься кино российское, которое по выходе из комы решило все начать с нуля – и повисло в безвоздушном пространстве, задохнулось от условностей (критик Евгений Гусятинский в рецензии на фильм Сергея Лозницы с убийственной точностью говорит о «настоящем, не способном переварить свое наследие»). В этом смысле единственным «румынским» фильмом у нас остается «Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова (у него безвоздушное пространство отчасти становится методом). Как и в «Лазареску», здесь мы имеем дело не с историческими событиями, а с последствиями, но герои не догадываются с последствиями чего, не могут восстановить ход событий, воспринимают положение вещей как единственную данность – и наследие вновь остается непереваренным.

В интервью OPENSPACE.RU актер Влад Иванов назвал новые румынские фильмы «процедурой экзорцизма», попыткой (успешной попыткой) избавиться от демонов прошлого (сравнение Чаушеску с Дракулой давно превратилось в публицистическое общее место).

Вопрос в другом. Как именно нескольким художникам удалось сделать факт истории провинциальной страны фактом кинематографического искусства, воскресить своих демонов на экране и вызвать бешеный интерес у международной аудитории.

Румынское кино нулевых – полигон выдающихся экспериментов с формой. Но это не формализм ради формализма: изощренные конструкции, вызывающие восторг интеллектуалов, используются для сильнейшего эмоционального воздействия на зрителя. Благодаря московской ретроспективе мы получили возможность оценить явление не в контексте ежегодных фестивалей, но в контексте самого себя.

Самый титулованный из фильмов – «4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджиу (2007) – оказывается самым простым по структуре, самым внятным и сильным по своему гуманистическому посылу (каннибализму системы противопоставляется личный подвиг главной героини, которая ценой серьезных жертв помогает подруге сделать нелегальный аборт) и, если угодно, самым зрительским из основных румынских картин десятилетия. Здесь все по справедливости, именно поэтому работа попала в каннский конкурс и получила главный приз. Мунджиу включает в картину один очень долгий план (которыми румынское кино во многом славится) – сцену семейного застолья, одинаково невыносимого для героини и для зрителя; режиссер берет нас в заложники подобно тому, как реальность берет в заложники ее.

«Смерть господина Лазареску» (приз каннского «Особого взгляда» в 2005-м), напрямик отсылающая к Толстому и Данте, превратила Кристи Пуйю в кумира интеллектуалов. Вздорный одинокий старик, в котором телесное на глазах вытесняет сознание и волю, оказывается вовлечен в круговое движение – от одной переполненной больницы к другой, от одного циничного усталого врача к другому. У Пуйю много выматывающих долгих планов, прерываемых уколами макабрического юмора («Сначала паштет, потом башку. Начнем от головы и дойдем до Сталинграда», – издевается доктор, включая томограф).

Возможно, самым совершенным по форме оказывается третий из главных фильмов румынской новой волны – «12:08 к востоку от Бухареста» (на ретроспективе его показывали под оригинальным названием «Была или не была?») Корнелиу Порумбою; в 2006-м картина была удостоена каннской «Золотой камеры». Ведущий провинциального телеканала приглашает в новогодний эфир двоих гостей, принимавших участие в революции 1989 года. Его цель – выяснить, вышли ли они на площадь до того, как по телевизору рассказали о бегстве Чаушеску (а значит, революция в городе была), или они вышли позже (а значит, революции не было).

Фильм состоит из трех неравных частей. Первая – все те же долгие, утомительные, полные незначительных деталей сборы ведущего и его гостей, подготовка к эфиру. Вторая – сам эфир, к концу которого концентрация абсурда в студии становится настолько сильной, что любое движение и реплика в кадре вызывает у зрителей неконтролируемые приступы хохота. Финал (короткое лирическое послесловие от лица одного из гостей, школьного учителя, так и не сумевшего доказать, что вышел он на площадь до полудня) – внезапная смена тональности, полная деконструкция комического. Одна-единственная монтажная склейка превращает фильм в полную противоположность самому себе, сатиру – в лирику, издевку – в подлинное переживание, поражение – в победу. Это абсолютно уникальная композиция, почти парковый аттракцион, неожиданно приводящий зрителя туда, где он совершенно не рассчитывал оказаться.

Московская ретроспектива во многом ретроспектива постфактум. Ни Пуйю, ни Мунджиу, ни Порумбою в своих следующих проектах не достигли прежних высот. Кристиан Немеску, самый сентиментальный из режиссеров румынской новой волны, погиб во время монтажа своего первого и единственного фильма. После каннской премьеры фильма Кристи Пуйю «Аврора» критик французского сайта ChronicArt написал, что румынская новая волна превратилась в самопародию. Оценка, возможно, преждевременная, но ощущение момента она передавала точно.

Закрывая ретроспективу картиной «Конечная остановка – рай», снятой официальным предтечей «румынского чуда» Лучианом Пинтилие, организаторы грустили по поводу неважной посещаемости и выражали надежду, что остановка не будет конечной: что эти фильмы еще найдут своих зрителей в России – и те, что еще не сняты, и те три или четыре картины, которые уже не получится забыть ни через десять лет, ни через двадцать.

«4 месяца, 3 недели и 2 дня» Кристиана Мунджиу, «Смерть господина Лазареску» Кристи Пуйю, «12:08 к востоку от Бухареста» («Была или не была?») Корнелиу Порумбою, «Сны о Калифорнии» (California Dreamin) Кристиана Немеску выпущены в России на легальных DVD