©  Евгений Гурко

Евгений Гиндилис

Васильев: Если есть вышивальня… Сейчас этот фильм участвует в беспрецедентном количестве фестивалей, через один получает призы, в том числе и денежные — что греет душу. Фестивали второго уровня приводит к тому, что фильм покупают на территорию. Другой вопрос, что если бы государство не участвовало активно в этом фильме, мы бы никогда его не вывели…

Гудкова: А если бы деньги, которые дает государство, были возвратные, вы бы были в плюсе или минусе?

Васильев: Конечно, в минусе. У меня уже давно нет никаких иллюзий относительно возможности зарабатывания денег кинопроизводством. Наташа сказала про жанровое кино. Я недавно общался с теми, кто выпускал наши кассовые блокбастеры типа «Каникул строгого режима». Парадоксально, но они в итоге приходят к тому же выводу, что и мы: «Зачем мы все это делаем?» Тот же Максимов, Джаник Файзиев с трудом собирают деньги, чтобы оплатить часть производства следующего фильма. У них зрителя еще меньше, чем им надо. Я тоже с ужасом смотрю на сборы российского кино в последнее время. Зритель, конечно, есть. Но как к нему добраться, как его убедить? Он разочарован. И нас очень сильно обворовывают в интернете. Рецептов нет. Понятно, что надо снижать стоимость продукта.

Гудкова: Я бы хотела поговорить об альтернативном прокате, который получил Паша Бардин. У фильма «Россия 88» фантастическое количество скачиваний — если бы это был кинотеатральный прокат, он окупился бы уже раз двадцать. На этот раз нам не придется определять, что такое независимое кино, — они не зависели ни от кого, кроме своих идей.

Павел Бардин: Хотелось бы небольшую прелюдию по поводу независимого кино — по-моему, у нас с ним проблемы, потому что сами граждане хотят больше госрегулирования. Мне кажется, надо меньше госрегулирования и больше прозрачности. А у нас вся страна движется в сторону вмешательства власти в дела бизнеса и при этом более мутной истории. Есть некая достаточно мощная идеологическая установка, которая транслируется через известных лиц, сформированы ожидания у публики: они хотят, чтобы картинка была теплая, крупность такая, композиция такая — их к этому приучили. А когда появляется другое кино… К нему надо приучать, а такого заказа нет — ни сверху, ни сбоку, ниоткуда. Так как заказа не было, захотелось сделать такой фильм самим — Петр Федоров тоже здесь находится, исполнитель главной роли и наш сопродюсер. Мы пытались найти деньги, потом просто скинулись и сделали все так, как мы считаем нужным.

Гудкова: Мне кажется, у вас было публичных показов — сопоставимо с двухнедельным прокатом…

Бардин: Мы лично раз тридцать показали кино в разных регионах и аудиторию посмотрели. Интерес у людей есть — совсем обычные приходили, не только борцы за гражданские права и любители авторского кино. Было большое количество скачиваний в интернете, Петр мне говорил — полмиллиона, но это было давно…

Петр Федоров: За первую неделю онлайн-просмотров только с одного сайта — триста тысяч.

Бардин: И пиратский диск лежал во всех палатках от Владивостока до Сочи — мы с этого, к сожалению, не получили ничего.

©  Евгений Гурко

Наталья Мокрицкая

Гудкова: Если считать просмотры как посещения — нормальный широкий прокат. Это я к тому, что этот фильм не имел рекламы, никаких плакатов, растяжек, роликов по телевизору.

Бардин: Рекламу нам сделали.

Гудкова: Да, вам ее сделали, потому что вы сделали такое кино, которое эту рекламу легко само для себя произвело. Интересно, что это была за аудитория? Были ли это ваши антагонисты…

Бардин: Антагонистов столько все же не наберется, к счастью. Но мы живем уже не в прошлом кино, а в будущем, и для нас ничего не изменилось (если говорить о кризисе) — даже когда у всех все было хорошо, мы снимали по каким-то антикризисным методикам. Я хотя молодой кинематографист, но десять лет назад написал в «СК-новости» статью про то, как надо делать малобюджетное кино. Не пользовался, потому что деньги были, в том числе государственные, но потом мы же сами этими рецептами и воспользовались. Получилось действительно дешево: порядка $80 тысяч с копейками производственный бюджет, и наши партнеры вложили $150 тысяч в постпродакшн. И новый фильм делается близкими методиками. Он позиционируется как зрительский, авторско-зрительский. Государственные деньги испортили нас тем, что можно было не обращать на зрителя вообще никакого внимания. Авторское кино у нас почему-то направлено внутрь автора.

Единственный известный мне рецепт, как удешевить проект, — если есть какая-то привлекательная идея и какое-то количество безумных людей, которые ею успели заразиться; можно еще какое-то количество методом сетевого маркетинга вовлечь. И сэкономить на гонорарах.

Гудкова: Прошу прощения за неприличный вопрос: ну сейчас-то в чем проблема с прокатом вашего фильма? Уже все, кто хотел, его посмотрели?

Бардин: Есть люди, которые хотят посмотреть его в кино. Я это знаю. У нас есть желание хотя бы как символический акт это совершить.

Мокрицкая: А почему не поставить одной-двумя копиями?

Бардин: Я беру на себя ответственность договориться с любым человеком, который найдет кинотеатр…

Мокрицкая: То есть, вы хотите сказать, что существует запрет?

Бардин: Непрямой. Когда пришли какие-то письма в «Ролан», приехал ОМОН, был дан очень четкий сигнал прокатчикам: «Ребята, не связывайтесь с этим кино». Я не знаю кинотеатральной сети, которая готова взять…

Мокрицкая: Не сеть — один кинотеатр.

Бардин: Если у вас есть кинотеатр…

Мокрицкая: У меня кинотеатра, к сожалению, нет, иначе я была бы вышивальщицей.

Бардин: Если есть вышивальня и вышивальщики, я могу всех наших многочисленных продюсеров собрать и договориться, что будут копии. Но речь идет именно о коммерческом прокате — проблемы как раз случались с двумя показами, на которые продавались билеты. С остальными тридцатью проблем не было.

Вопрос из зала: А итог какой? Этот фильм не окупился, но вы нашли деньги на следующий?

Бардин: Да. Мы заработали некоторую репутацию, которая позволила нам взять деньги на наших условиях, — нам дают бюджет, а мы за него отвечаем только продуктом.

Вопрос из зала: Насколько вообще вопрос жанра имеет значение для нашего кино?

Гудкова: Я думаю, этот вопрос можно адресовать Антону Мазурову — человеку с безупречным художественным вкусом, который пришел в компанию, которая делает коммерчески просчитанный продукт («Леополис», производитель фильма «Гитлер капут!». — OS).