Канны под вопросом

Состоится ли 62-й Каннский фестиваль? ЮРИЙ ГЛАДИЛЬЩИКОВ убежден, что Канны 2009-го могут повторить печальную участь Канн 1968-го, когда фестиваль пришлось закрыть и отменить

Программа 62-х Канн кажется самой сильной за долгие годы. В конкурсе впервые в истории столкнутся лбами фильмы двух самых непрогнозируемых и интригующих режиссеров новейшего времени — Тарантино и Ларса фон Триера. Причем фильмы особо ожидаемые — «Бесславные ублюдки» и «Антихрист». Плюс в конкурсе Альмодовар, Ханеке и много кто еще, вне конкурса — Гиллиам и Аменабар, в «Особом взгляде» (что любопытно не только для нас) — Хомерики и Лунгин etc. Доберутся ли они, однако, со своими фильмами и звездами до набережной Круазетт, а если доберутся, то что там увидят и кто их встретит? Не встретят ли их толпы не манифестантов даже, а погромщиков, швыряющих булыжники в полицию и бутылки с коктейлями «Молотофф» в витрины дорогущих каннских бутиков? Не достанутся ли мэтрам и надеждам мировой киноиндустрии вместо каннских призов резиновые пули и гранаты со слезоточивым газом, которыми доведенные до озверения полицейские будут отбиваться от бунтовщиков — поди отличи в шуме побоища погромщика от мирного аккредитованного критика или режиссера.

Не хотелось бы накаркать, но вообще-то не до шуток. Киносообщество то ли не думает, то ли старается не думать о том, что 62-й фестиваль стартует не просто в условиях кризиса, а в условиях кризиса во Франции. Французы и по другим-то, гораздо более скромным поводам всегда рады миллионами выйти на улицы, объявить всеобщую забастовку, потребовать прибавки льгот и отставки правительства. И привести на хвосте своих массовых манифестаций окраинную урлу, которая тут же начнет жечь автомобили. А сегодня-то самый мощный экономический кризис за полвека! Организаторы Каннского фестиваля, которые, в отличие от иностранных кинематографистов, хорошо знают свой народ, явно этим обеспокоены и заранее принимают меры. Ведь есть все основания опасаться, что Канны 2009-го могут повторить печальную участь Канн 1968-го, когда фестиваль пришлось закрыть и отменить.

Тогда, во время знаменитого студенческого бунта, фестивалю тоже вроде бы ничто не угрожало. Революция творилась где-то там, на севере, в Париже, а набережная Круазетт жила своей размеренной звездной кинематографической жизнью. Фестиваль спокойненько открылся — в тот год 10 мая — «Унесенными ветром» (это не шутка и не ошибка — классический фильм превратили тогда в широкоформатный и запустили в повторный мировой прокат). Название фильма оказалось пророческим. В мире потом иронизировали, что фестиваль тоже оказался унесен — даже не ветром (Gone With the Wind), а торнадо (Gone With the Tornado).

Кстати, к 1968-му фестиваль не был таким уж буржуазным, потихоньку дрейфовал в сторону если не левого, то молодого искусства. Среди гостей мелькнули Джордж Харрисон и Ринго Старр. В жюри заседали сразу трое молодых леваков: Моника Витти, Луи Маль и Роман Полански, приехавший со своей женой Шарон Тейт, которая вскоре будет убита в Америке бандой сатанистов. Короче, создается впечатление, будто фестиваль пострадал тогда только и именно потому, что совпал с парижскими битвами по срокам. Попал под горячую руку. Интеллектуалам-анархистам требовалось что-то, на чем они могли бы сорвать злость.

18 мая, на девятый день фестиваля, Круазетт с раннего утра заполонили демонстранты, несущие лозунги «Власть молодым!». Это были студенты из Ниццы, а также, как писали в газетах, «молодые маоисты из парижской синематеки». Накануне в Париже радикальные кинематографисты устроили дискуссию на тему, как им обустроить французское кино, и приняли многостраничную декларацию, в том числе с пунктом о ликвидации Каннского фестиваля. Выполняя постановление партсъезда, Годар, Трюффо, Клод Берри и нечаянно примкнувший к ним милейший Лелуш без единого выстрела захватили фестивальный дворец, то есть просто вошли в зал и устроили на сцене митинг. К ним примкнули Маль и Поланский, которые, как и Моника Витти, объявили о своем выходе из состава жюри. В итоге дирекция, оказавшаяся не в силах навести порядок, объявила о срыве фестиваля. Дирекция, можно сказать, отделалась малой кровью, поскольку наиболее прогрессивные студенты призывали вообще спалить каннский Дворец к едрене фене.

Ладно, скажете вы, все-таки это были идеологические разборки. В конечном счете стоит признать, они пошли Каннам на пользу. Сегодня в Каннах гламур, буржуазность и блики фотовспышек — это только рамка, обертка. Зато сущность Канна окончательно и бесповоротно стала артистической. Как никакой другой большой кинофестиваль, Канны ориентированы на киноискусство, поиск новых радикальных кинотенденций. Какое отношение имеют к нему рецессия и падение ВВП?

А такое, что манифестанты всех направлений и кровей извлекли из 1968 года свой рациональный опыт. Они поняли, что такое важное для культуры и политики Франция и Европы явление, как Каннский кинофестиваль, — преудобнейшее место, чтобы поскандалить, заявить о себе и своих требованиях. Скандалом в Каннах можно шантажировать правительство. Году в 2002-м накануне фестиваля я попал в Ницце на однодневную всеобщую забастовку транспортников. Во как время выбрали! Никто ведь из Ниццы в Канны не доберется!{-page-}

Еще более примечательные события развернулись в Каннах 2004-го. Возбудителями спокойствия стали на сей раз французские профсоюзы театральных актеров, недовольные тем же, чем недовольны все сейчас, — материальным положением. До Канн эти профсоюзы сумели сорвать массу французских культурных мероприятий, включая Авиньонский театральный фестиваль 2003 года.

Я, грешным делом, недоумевал: почему главное европейское кинособытие должно иметь проблемы из-за внутренних французских театральных распрей? Разве Канны хоть как-то связаны с театральными профсоюзами? Но во Франции все со всем связано, коли речь заходит о классовой солидарности.

Страсти нагнетались всерьез. Кто-то из профсоюзных лидеров пообещал, что в город нагрянут тысячи актеров-забастовщиков и что Канны получат церемонию открытия, которую запомнят надолго. К профсоюзным бойцам пообещали присоединиться антиглобалисты («Хана единственному в городе “Макдоналдсу”», — печально подумал тогда я). В ответ деловые люди Канн, от владельцев магазинов до рестораторов и парикмахеров во главе с вице-мэром, провели на Круазетт манифестацию под лозунгами «Вива фестиваль!» и «Вива Канны!» — их легко понять: кинофестиваль дает им всем такую прибыль, что потом можно год отдыхать. Весь фестиваль полицейские, как пешие, так и конные, плотным кольцом окружали Дворец. «Единственное, что мы можем гарантировать: во Дворец ОНИ не прорвутся», — решительно заявил кто-то из полицейских чинов, не слишком обнадежив своей фразой гостей-кинематографистов.

В итоге все обошлось. Актерские демонстрации выглядели забавным перформансом. В день каннской мировой премьеры «Шрека-2» многие манифестанты выкрикивали лозунги, нацепив на затылок игрушечные уши самого знаменитого из мультипликационных огров. Но полицейские, как я заметил, ни на секунду не выпускали из рук пластиковые щиты и не снимали с ног арматуроустойчивые щитки и ботинки. В отличие от иностранцев, они, как и дирекция фестиваля, знали свой революционный народ. Все обошлось, но могло и не обойтись.

Если столь суровые грозовые тучи склубились над Каннами в 2004-м, то чего же ждать теперь, когда некоторые репортажи из Франции и впрямь напоминают сводку боевых действий? Парижские стотысячные манифестации у Опера мы периодически видим по ТВ. Вот еще факты (с сайта www.vedomosti.ru). Рабочие большой фабрики в Тулузе разгромили цех, разожгли костер из шин, а затем захватили префектуру. На целом ряде предприятий сотрудники брали и берут в заложники топ-менеджеров, причем большинство французов, по результатам опросов, одобряют подобные действия, если они помогают сохранить рабочие места. Ага, вот главное: «Экономика Франции находится в ситуации сильнейшего спада со времен Второй мировой... По прогнозам, к концу года каждый десятый француз станет безработным».

И эти люди не захотят воспользоваться для протеста благоприятнейшим из шансов? Не пойдут, как в 1968-м, брать штурмом Бастилию Канны? Надо, по крайней мере, хитростью увести их в сторону, чтобы они не захватили заодно и Русский павильон и не взяли в заложницы ее символ — прекрасную Екатерину Мцитуридзе. Без Дворца фестивалей Канны еще, может, и проживут. Без Русского павильона им точно конец.


Другие колонки Юрия Гладильщикова:
Как хохлы и москали Гоголя делили, 31.03.2009
Болеть за кино как за футбол — глупость, 27.02.2009
Остров стиляг, 15.12.2008