«Иллюзионист»

На следующей неделе в российский прокат выходит лучший анимационный фильм года

Имена:  Жак Тати · Сильвен Шоме

Европейская киноакадемия только что признала лучшим анимационным фильмом года «Иллюзиониста» Сильвена Шоме (премьера состоялась на Берлинском фестивале). Через неделю картина выходит в российский прокат. МАРИЯ ТЕРЕЩЕНКО считает, что многочисленные поклонники предыдущей работы Шоме – гротескного, смешного и динамичного «Трио из Бельвиля» – не ожидали от режиссера сентиментального медленного ретро. Но его новой работой они вряд ли будут разочарованы.


Взгляд режиссеров-мультипликаторов часто устремлен в прошлое; видимо, некоторая консервативность необходима для кропотливого аниматорского труда. Многие из них уверены, что после фильмов Нормана Макларена и Федора Хитрука в мире не сделали ничего стоящего и что профессия если не исчезает вовсе, то деградирует на глазах.

Сильвен Шоме не исключение.

Он предпочитает рисунок компьютерному моделированию («Компьютерная графика хороша для изображения игрушек и роботов, но не людей») и жалуется, что в наши дни не так-то просто найти команду для рукотворного фильма: большая часть специалистов работают для 3D, а рисованная анимация требует куда больше навыков, чем компьютерная.

Неудивительно, что в своем новом проекте Шоме обращается к дням минувшим. «Иллюзионист» – ретро в квадрате, поскольку фильм не только рассказывает о прошлом, но и пропитан ностальгией по еще более давним временам.

Действие происходит в 1950-е годы, когда электричество доходит до самых укромных уголков и его тотальное господство меняет быт людей. Признаками нового времени становятся телевизоры, рок-группы и музыкальные автоматы – старые радости оказываются забыты… На фоне смены эпох разворачивается история пожилого фокусника Татищева, которого жалкое существование и отсутствие успеха в Париже и Лондоне приводит в глухую шотландскую деревушку. Там наивная девочка Алис, увидев незамысловатые трюки, принимает Татищева за настоящего волшебника. Иллюзионист наколдовывает своей поклоннице красные ботиночки, она же увязывается за ним в большой мир.

Трогательный сценарий, ставший основой фильма, был создан знаменитым французским комиком и режиссером Жаком Тати в середине 1950-х. Он писал про себя и для себя и даже назвал главного героя своим настоящим именем (его дед был русским послом в Париже). Однако фильма не снял – не то из-за его высокой стоимости (действие картины происходит в нескольких городах), не то из-за того, что сценарий получился слишком пронзительным и личным, а Тати выступал обычно в комическом амплуа.

По мнению исследователей и членов семьи, Тати вложил в этот сценарий не только ностальгию по уходящей эпохе, но и отцовские переживания о взрослении дочери Софи, которая, по мнению большинства, стала прототипом главной героини. Двадцать лет после смерти отца Софи хранила сценарий в неприкосновенности: не хотела, чтобы главную роль исполнял другой актер. С Шоме они заочно познакомились в период съемок «Трио из Бельвиля» (2003), когда режиссер запрашивал у наследницы разрешение использовать фрагмент из «Праздничного дня».

Увидев отрывки из «Трио», Татищева сочла манеру Шоме похожей на отцовскую, а анимационная экранизация показалась ей удачным решением проблемы с «Иллюзионистом». С Шоме они лично так и не встретились, но перед смертью Софи завещала ему сценарий.

Со времени первого разговора об анимационном «Иллюзионисте» до момента выпуска фильма прошло больше десяти лет. За это время у Шоме выросла собственная дочь – ей отчасти и посвящен этот фильм; сам он благодаря успеху «Трио» стал знаменитым и переехал в Эдинбург. Там режиссер создал студию и начал наконец работу над картиной, которая тоже продолжалась очень долго – релиз пару раз откладывался, и в какой-то момент казалось, что она не выйдет никогда.

Трейлер фильма «Иллюзионист»


Не обошлось и без скандала. За несколько дней до мировой премьеры фильма газета The Guardian отреагировала публикацией на обращенное к ней письмо Ричарда Макдональда, который называет себя внуком Тати, а свою мать – Хельгу Мари-Жан Шиль – незаконнорожденной дочерью великого комика. В своем письме Макдональд утверждает, что именно его мать, а не Софи является прототипом Алис, а сценарий в целом инспирирован сложной эмоциональной ситуацией, в которой Тати оказался, лишившись возможности видеться с ребенком по причине конфликта с матерью Хельги. В «Иллюзионисте» Макдональд увидел «весьма неуважительный акт», полагая, что фильм должен быть чем-то большим, чем «гротескное, эклектичное и ностальгическое приношение автору сценария». Создавая свой возмущенный текст, Макдональд, конечно, не имел возможности познакомиться с результатом труда Шоме, иначе он наверняка заметил бы «что-то большее».

Фильм получился очень простой, понятный даже ребенку, но в то же время удивляющий виртуозностью исполнения и количеством заложенных смыслов: эстетических, культурологических, психологических и философских. Он дает повод говорить о взаимоотношениях детей с родителями; влиянии немой комедии на анимационное кино; о взрослении; об особенностях старых фильмов; об умирающих профессиях и выборе каждого художника, вынужденного порой приносить свои артистические амбиции в жертву тем, кого он любит.

Однако более всего «Иллюзионист» – рефлексия на тему перемен, происходящих как в окружающем мире, так и в личной жизни каждого. По словам самого Шоме, это фильм о том, что «конец – это всегда начало чего-то нового».

Невероятной красоты шотландские пейзажи и уютные улочки Эдинбурга. Размеренность старины сменяется энергичной удалью нового времени, а печальный проливной дождь – нежнейшим светом вечернего солнца… Все это гармонично сосуществует в фильме, так же как уживаются в нем очарование старого кино и вполне современная цветопередача, актуальный монтаж и модные визуальные эффекты.

Кроме того, немая анимация (фильм сделан почти без слов), кажется, входит в моду. Недавно был «ВАЛЛ-И», с его почти неговорящими роботами, теперь появился «Иллюзионист». При всей несхожести бессловесность объединяет их не только формально. Оба фильма изображают отношения, лишенные вербальной рефлексии, – мир, где царят непосредственные эмоции, спонтанные жесты, прямодушные поступки. Тот мир, которого, похоже, не хватает зрителям современного болтливого кинематографа.