Хоровод невзаимностей Дьердя Палфи

Потрошитель венгерской истории становится режиссером-любителем, чтобы все начать с нуля

Имена:  Дьердь Палфи

В конкурсе фестиваля «Дебоширфильм – Чистые грезы», 11–14 ноября проходящего в Санкт-Петербурге, будет показана работа Дьердя Палфи «Я тебе не друг».

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Этот венгерский режиссер, после фильма «Икота» (2002) признанный Европейской киноакадемией «открытием года», принимал участие в десятках кинофестивалей – от Каннов до Санденса. Однако его новый фильм скорее дань любительскому, чем профессиональному кино. О кинематографе Палфи рассказывает ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВ.


Последний фильм Дьердя Палфи «Я тебе не друг» – это десять сыгранных непрофессионалами главных героев, город Будапешт зимой 2008 года и прочерченный ленивым карандашом импровизатора пунктир вместо сюжета. Затейливой линии не получилось, зато броуновское движение, суетные встречи-расставания, циничные поступки взрослых людей, не очень опрятные сцены сексуальной жизни – в изобилии. Жанр «Ты мне не друг» можно было бы, конечно, обозначить красиво, как «сад пересекающихся тропинок», если бы все происходящее в нем не сводилось к банальному «Будапешт – город маленький», а мутный глаз дерганой камеры не подтверждал исключительно бытовой характер происходящего на экране.

Что же такого там действительно произошло, а? Марк застукал в своем магазине нижнего белья клептоманку Наташу и заставил ее показать ему сиськи. Веселая девушка Наташа встретила по дороге безработного Джимми и хотела было с ним переспать, но им помешал Этеле, которому Джимми был должен. Сам Этеле был влюблен в девушку Сару, которая залетела как раз от Марка, хотя тот удачно сожительствовал с нервной кокаинисткой Софи, что, впрочем, не мешало ему ревновать ее к своему партнеру по любительской футбольной команде – Андрашу, потому что Андраш, гогоча, занимался с Софи разнузданным сексом по телефону. Если прибавить ко всему вышеперечисленному еще Риту, Петру, а также пару полицейских, то получится такой хоровод невзаимностей, что никаких мотиваций не хватит, даже напрягаться не стоит. «Интересные встречи у нас с вами», – удивится один из героев, и тут же будет заперт режиссером в чулан до конца фильма.

Это отчаянное копеечное экспериментаторство то ли в духе «Догмы-95» (кажется, все формальности скандинавского пакта соблюдены), то ли в формате любительского документального театра выглядит тем удивительнее, что снял его Дьердь Палфи – автор, судя по двум прошлым работам, «Икоте» и «Таксидермии», склонный к перфектной картинке и точным формулировкам.

«Икота» (2002) — деревенский детектив об отравлениях, перерастающий, не в последнюю очередь из отсутствия диалогов, в симфонию деревенской жизни. Этакий гимн уходящей аграрной Венгрии, исчезновение которой фиксировалось вымирающими по таинственным причинам мужичками. В сельский пейзаж, и без того концептуальный, квакающий, мычащий, хрюкающий, врывался в финале истребитель НАТО. Самолет проделывал поразительную штуку – по-чкаловски нырял под хлипкий деревенский мост и затем взмывал в небеса. Так, под гул реактивных двигателей, настоящее расправлялось с икающим прошлым, а режиссер – в облачении натовского летчика – обозначал победу над родным болотом смачным непристойным жестом.

Тот же авторский, но уже на гораздо более высоком уровне беспредел наблюдался и в последовавшем четыре года спустя фильме «Таксидермия» (2006). Прикрываясь почтенным жанром семейной саги и призывая в свидетели то Рабле, то Кроненберга, Палфи разделывался с пятью последними десятилетиями венгерской истории, от Второй мировой до присоединения к ЕС. Сцены с горящим членом, спортивным соревнованием по обжорству и финальным самопотрошением (в принципе, создатели «Пилы» после этого могли бы прекратить производство своих поделок) оседали тяжелым грузом в памяти даже самого твердолобого и изощренного зрителя. Даже грозные румыны не доходили до такой ядовитой ярости в борьбе с пережитками прошлого. Речь в «Таксидермии», как и следует из названия, шла в основном об опустошении и последующем наполнении тушек не важно чем: жратвой, спермой, лозунгами, мечтами. В процессе повествования Палфи договаривался черт знает до чего – по всему выходило, что атлеты Венгерской Народной Республики, в рекордном режиме набивающие животы, все-таки обладают каким-то внутренним содержанием в отличие от жителей свободной Венгрии последних лет. Финал с выпотрошенным назло всем рекордам таксидермистом как-то не на шутку в этом убеждал.

Кажется, что именно это невероятное, абсолютное опустошение и становится темой фильма «Я тебе не друг». Фактуру мусорных нулевых и героев-пустышек невозможно подавать по-другому (более масштабно, киногенично, выверенно). Дьердь Палфи начинает все с нуля. Зимой, с непрофессиональными актерами и импровизированными диалогами, копеечными конфликтами («любит – не любит», «даст – не даст»).

Это, конечно, горделивое амбициозное кино и страшно тщеславный подход: в попытке нарастить на новую эпоху хоть какое-то мясо, Палфи пускается во все тяжкие, доходит и до смертоубийства, и до подброшенных по ревности наркотиков (тот еще Шекспир). Но оказывается, что ярче всего тщедушное настоящее просвечивает в тех эпизодах, где герои бездействуют, подпевая автомобильному радио, в котором, как назло, сплошная венгерская эстрада. Певцов разрывает от банальной хандры: Unom a rádiót, unom a tévét, unom az elejét, unom a végét… («И от радио скучно, и от телевизора, и от жизни, и от смерти…»)

Так что Палфи, кажется, снова попал в самую точку.