Соединяй и властвуй

Сериал «Мост» как еще одно свидетельство о жизни объединенной Европы

Имена:  Ким Бодниа

С 2000 года Данию и Швецию соединяют мост и тоннель из Мальмё в Копенгаген, перекинутые через Эресуннский пролив. Почти шесть километров, чуть больше сорока евро за проезд на легковом автомобиле. Видимый пример все более настойчивой европейской интеграции, даже на уровне географии: две благопристойные скандинавские державы с высоким уровнем жизни и низким уровнем преступности сходятся на высокотехнологичных вантовых основаниях. В духе этого неизбежного схождения компания-застройщик требует называть мост Øresundsbron («Øresunds» — это по-датски, а «bron» — по-шведски). Однако отвечать этим сближениям пока готовы только телекомпании союзных государств DR и SVT. Да и то, знаете ли. Для датско-шведского сериала «Мост» несущаяся над водами пролива трасса Мальмё—Копенгаген становится поводом для весьма емкой метафоры тяжкого бремени человеческого и общественного сосуществования. Начинается это кино с того, что посередине, на истончившейся до призрачности государственной границе, находят располовиненный женский труп. Ноги — в Швеции, голова — в Дании. И что характерно — нижняя и верхняя половины впервые встретились друг с другом именно на мосту — принадлежат они двум разным людям.

Двустороннее расследование возглавляют: с датской стороны — помятый и небритый винни-пух Мартин Роде (прославленный «Пушером» Рефна Ким Бодниа), с шведской — стальная на первый взгляд брунгильда Сага Норен. Сага та еще песня. Девушка выделяется даже на фоне модных фриковатых сериальных детективов нового времени (Шерлок, Лютер и пр.): неспособная ко лжи, аутичная, фрустрирующая коллег социальной неадекватностью и высокой раскрываемостью блондинка, которая разъезжает на «порше» болотного цвета. «Мост» стоит посмотреть хотя бы для того, чтобы узнать, как она снимает мужиков в ближайшем клубе. Герой Бодниа намного типичней: вялый, толстоватый, жизнелюбивый, с вечными семейными проблемами и такими понятными, банальными человеческими страстями. В общем, она на него — служебный рапорт, а он ей — запасной пистолет в обход инструкции.

«Мост» сконструирован как будто стандартно. Главные герои — барышня-фрик и мятущийся мужчина — отвечают запросам современной публики, сформулированным покойным Стигом Ларссоном. Атмосфера и сюжет отдают скандинавским «Убийством». Антагонист-маньяк, спланировавший начатую с двух половинок многоходовую преступную акцию и сумевший продержать в напряжении не только двух следователей, но толпу телезрителей — это чистый Джон Доу из «Семи», только вместо Библии у него на уме социальные инициативы. Но сюжетные обстоятельства в случае «Моста» дело десятое. Важнее, что портрет общества получился славный: от инвесторов до бомжей, от тайных порнографов и мирных шизофреников до скудных умом журналистов. Каждый в своей скорлупе, каждый чего-то желает, каждый чего-то боится, каждый устал. «Мост» пронизывает какое-то правдивое ощущение всеобщего человеческого несчастия, неискоренимого даже в условиях кажущегося экономического и социального благоденствия. Толерантное европейское сожительство всех со всеми не обещает благоприятной среды для возникновения уникального, трагического конфликта (даже маньяк довольно зауряден, собран как будто по икеевской инструкции), зато каждодневного, банального ужаса пребывания в этом мире здесь довольно для каждого. Каждый по-своему несчастен, мечется и негодует на себя, но показательно, что только один из персонажей осмеливается в этом признаться. Переживший трансплантацию сердца муж пытается уйти от жены, но не выдерживает стресса. Чувства убивают.

«Мост», который своим названием и производственными обстоятельствами свидетельствует о европейской культурной и политической связанности, на уровне повествования, напротив, указывает на обратное. Рисует пессимистичную картину всеобщей разрозненности, стратификации общества на человеческие атомы. Тени на фоне холодных многоквартирных фасадов, прохожие, попавшие в камеру наблюдения, посетители парковок, незнакомцы в баре — вот оно, общество, снятое успокоенной, не выражающей по этому поводу никакого смятения камерой. И с этой точки зрения преступник, обживающий заброшенные заводские пространства, налаживающий связь двух полицейских из двух стран и соединяющий трупы на невидимом рубеже, проводит важную социальную работу. Он счищает жир с человеческих душ. Проводит сеанс коллективной — не зря все его деяния транслируются в интернет — шоковой терапии с целью добиться хоть какой-то реакции от этих толерантных тел. Он не зря тратит немалые деньги — сорок евро — на проезд к очередному месту преступления из Копенгагена в Мальмё и обратно. В конце концов, его кошмарная дипломатия скрепляет две страны куда прочнее Эресунсского моста, каким бы красивым и длинным тот ни был. ​