«Утомленные солнцем-2»: телереванш

Всё на местах, все в строю и Бог наверху. Кажется, мы недооценили Михалкова

Имена:  Никита Михалков

Жизнь, конечно, несправедлива. Пока «революция выходного дня» была «революцией выходного дня», больше всего досталось сериалам. Все потому, что революция и сама по себе как бы сериал, конкуренция ей не нужна. Тому порукой и нелепая смерть Джеймса Дармоди в городе Атлантик-Сити, и масса других телевизионных безобразий. Однако прежде всего хочется отметить невнимание, с которым встретили сериальную версию «Утомленных солнцем-2». Понятно, что до этого разделенный на две части и показанный с интервалом в год кинофильм доставил удовольствие далеко не всем (одиозность автора также сыграла свою немаловажную роль в показательном народном отторжении картины), но все-таки у каждого должен быть шанс оправдаться. Никите Сергеевичу с этим как-то показательно не повезло: показ телеверсии «Утомленных солнцем-2» стартовал 5 декабря одновременно со стоянием на Чистых прудах, так что, сами понимаете, сплотиться у телевизоров не получилось.

Тринадцатисерийный, размашистый, бесстыдный, сверкающий странноватыми, как будто недорендеренными компьютерными эффектами, не стесняющий себя в пиротехнике и показательно задействующий пару десятков актеров первой величины «УС-2» по сериальным меркам, как бы это ни было неприятно, — больше всего, что было произведено для отечественного телевидения. Сага по форме, вдохновенное безумство по содержанию — такого мы, что уж лукавить, еще не видели. То, что в фильме выпирало, мозолило глаз, казалось буффонадой, в сериале смотрится если не нормально, то на своем месте: объемы влияют прежде всего на пропорции. Эти бесконечные встречи и расставания, потери и поиски, извивающиеся осьминогом сюжетные линии, романные всхлипы судьбы, собирающей к финалу всех в одну, следующую к Берлину, танковую колонну, — все, что так дурно смотрелось в полнометражном фильме, сериалу в самый раз. Издержки жанра, требующего избыточности высказывания.

Именно в рамках сериала стало понятно, по каким принципам функционирует вселенная «УС-2». Что хочет донести до нас автор. Вам казалось, что «Утомленным солнцем-2» недостает логики? Что автор, поднаторевший в создании камерных драм, замахнулся на невозможное, решив командовать армиями? Покайтесь публично. В сериале десятки персональных концертных номеров, этих выходов с цыганочкой, стремительных камео, оборванных диалогов, сверкающих человеческих точек, как будто потерянных в пространстве, соединяются линией единого бытия, где всему свое место и время.

Вдруг бросилось в глаза, что почти для каждой серии у Михалкова есть свой паучок-червячок-комар, который то от пули спасет, то от неверного решения предостережет, то в небо вглядеться призовет. А в небе кто? Бог.

Мир, по Михалкову, живет Божьей волей, и воля эта явлена понятно, ясно, неоспоримо. Бог живет в бомбе, которая летит в церковь, спасая комдива Котова; повелевает морской миной, карающей и спасающей; он дремлет в заглохшем танке, который вдруг оживает от касания железной котовской длани. Бог взрывает, стреляет, убивает, но и помогает, проносит, оживляет. И с этой точки зрения нет ничего удивительного ни в том, что, встав на противопехотную мину, главный герой в следующем кадре улыбается во все свои тридцать два зуба, ни в том, что злополучная цитадель в положенный час взрывается сама собой, просто от скопления людей с деревянными палками в руках. Даже точный немец послушен Богу, потому Всевышний вместе с режиссером и смотрят так часто через его оптический прицел, убирая время от времени неодолимые для героев препятствия и наказывая негодных. Это фильм о том, как действует непринятый творец. И о том, как, по мнению Никиты Сергеевича, нужно вести диалог с вышестоящим. Молчим, слушаем.

Есть что-то наивно детское в этой концепции прямого божественного действия, но автор так отчаянно в нее верит, так искренне предъявляет ее ясными верхними ракурсами, подкрепляя свою мысль не только ходом сюжета, но и красивыми пролетами камеры на кране, что желания спорить не возникает. В конце концов, Бог прилетел к Котову уже давно — в тот жаркий августовский день, когда на подмосковную дачу заехал старый знакомый жены, а за ним следом порхнула в окошко шаровая молния. Котов в курсе существования Бога и готов сносить данные им испытания: поэтому и в окопе сидит смирно, и негодную жену (да и она ли это? может, примерещилось) на паровозе отпускает. На все Божья воля.

Не случайно, что такой подход к реальности оборачивается пересмотром мифа о Великой Отечественной войне. Показывать этот фильм ветеранам? Кажется, автор сам не знал, чего хотел. Впрочем, за последние несколько лет миф о войне пересматривали уже не раз — старый советский сказ о войне единой страны против вероломного захватчика как-то резко перестал устраивать. Нам явилась Великая Отечественная как продолжение Гражданской (см. отличный сериал «Человек войны»). Как тотальная война всех со всеми (см. фильм Лозницы «Счастье мое»). Как урок мужества для подрастающего поколения (см. фильм «Мы из будущего»). «УС-2» со свойственной ему широтой вбирает в себя все эти интерпретации: его война — это испытание, данное русскому народу. Испытание в широком смысле, поэтому и нацизм тут боком, и Гитлер краем, и даже Сталин — никто против истинного Верховного главнокомандующего. Великая Отечественная заканчивает Гражданскую. Примиряет Котова с Митей и женой, заставляет всех предать и покаяться, белогвардейцев равняет в правах с красноармейцами, смершевца бросает в атаку под пулемет заградотряда и даже хитрого Сталина избавляет от ореола великого злодея. Потому что самый вопиющий с точки зрения чистого рацио эпизод со взятием цитадели силами откосивших гражданских кончается не мясорубкой, а фейерверком.

И последнее. Помнится, после выхода «Предстояния» много спорили: удалось ли Михалкову переспорить Тарантино и его «Бесславных ублюдков»? Чья художественная реальность убедительнее? Обычно аргументация тогда складывалась не в пользу Никиты Сергеевича. После просмотра сериала хочется вернуться к давнему спору и пересмотреть результаты. Каюсь, мне так и не удалось поверить в гибель Гитлера в том парижском кинотеатре. Но в том, что Котов жив, я теперь почти убежден.​