Душеприказчики американской мечты

«Юристы Бостона» препарируют жанр судебной драмы

Имена:  Джеймс Спейдер · Дэвид Келли · Уильям Шатнер

Увидев Уильяма Шатнера, прилежно сидящего на четвертьфинальном матче Россия — Канада, я смирился с поражением нашей хоккейной сборной.

Восьмидесятилетний капитан Кирк высунул нос из вип-ложи и требовательно окинул окрестности взглядом бывалой морской свинки. Как будто внизу было не крохотное ледовое поле с десятью разномастными хоккеистами, а, напротив, расстилалась бескрайняя равнина неизвестной планеты, по которой с весьма смутными целями бродили аборигены, до зубов вооруженные хоккейными клюшками. Капитан Кирк осклабился и сел обратно на свое капитанское место: он еще не знал, полюбить ли ему всем сердцем этих тяжеловооруженных местных или застрелить их во имя спокойствия родной галактики.

Командиру корабля «Энтерпрайз», главному канадцу Уильяму Шатнеру, 22 марта исполнилось 79 лет — дата не круглая, но, пожалуй что, важная. Тем более за год до того Уильяма Шатнера, в отличие от его извечного партнера-соперника Леонарда Нимоя, не взяли на обновленный U.S.S. Enterprise.

Весть о недовольстве Шатнера, публично (через YouTube) излагавшего свои взгляды на перспективы «Звездного пути» без него, стремительно докатилась до фанатов. Шатнер был вежлив и намекал на возможность камео, но капитан Кирк, скорее всего, был в ярости. А режиссер и продюсер Джей Джей Абрамс просто слишком хорошо помнил, что капитана Джеймса Ти Кирка спустили с корабля современности еще в далеком 1994-м: славный офицер звездного флота погиб, спасая молодых товарищей от разбушевавшегося Малкольма Макдауэлла, чтобы спустя десять лет встать во главе куда более странного, чем судно космофлота, предприятия, — адвокатской конторы «Крейн, Пул и Шмидт» в сериале «Юристы Бостона».

Эта фирма, организованная знаменитым телепродюсером и сценаристом Дэвидом Келли, стала для Уильяма Шатнера, по сути, вторым домом. Здесь вновь расцвели его лицедейские таланты, здесь он доказал, что не только капитаном Кирком жив человек. Для бывшего юриста Келли, полжизни посвятившего препарированию судебных случаев на телеэкране, «Юристы Бостона» (в которых плавно перетек его же сериал «Практика») также стали достижением, за которое не страшно и жизнь положить.

В этой работе Келли удалось перевернуть железобетонные основы такого почтенного жанра, как судебная драма, и, сломав тесные рамки телеформата, вырваться из зала суда куда-то уже совсем в открытый космос, словно «Энтерпрайз» в варп-прыжке.

История трогательного приятельства амбициозного хлыща, своего рода юридического гения Алана Шора (Джеймс Спейдер) с выжившим из ума, но не потерпевшим за жизнь ни одного поражения адвокатом-классиком Дэнни Крейном (Уильям Шатнер) серия за серией перерастала в сказку об идеальной платонической любви одного человека к другому. Феерический финал, в котором нашедшие друг друга герои сочетались законным браком на цветущем (и это в сочельник!) берегу канадской реки, всего лишь соответствовал общему накалу фантастических страстей.

Параллельно с развитием этой любовной (в духе Шерлока Холмса и доктора Ватсона, доктора Хауса и доктора Уилсона, Дживса и Вустера) мужской коллизии Келли удалось выстроить поразительно неправдоподобный, но на редкость симпатичный мирок. Там школьницы судятся со своими школами, юристы с синдромом Аспергера выступают перед жюри присяжных, судьи спят с адвокатами, а адвокаты лихо шантажируют судей и отмазывают от уголовной ответственности приятных в общении жуликов и даже убийц.

Если в «Практике» того же Келли на протяжении восьми сезонов дотошно разбирались какие-то мелкие повседневные случаи из разряда «это могло случиться с вами», то герои «Юристов Бостона» стреляли в бездомных из пистолета для пейнтбола; уединялись с мучительной красоткой (через сериал прошли такие дамы, как Рона Митра, Саффрон Берроуз, Паркер Поузи) или симпатичной карлицей прямо в судебном лифте или комнате для свидетелей; поступали на службу в береговую охрану и нарушали спокойствие, загуляв с девочками по вызову. Короче, вели себя так, будто им закон не писан, что для Америки является, мягко говоря, довольно новаторским типом мышления.

Тем не менее, отвлекаясь иногда от секса, сомнительных поступков и признаний в симпатии друг к другу, герои умудрились обсудить почти все важные для США проблемы: от смертной казни до искусственно выращенной форели. Каждую серию Келли подытоживал встречей на конторском балконе: развалившись в креслах со стаканом скотча и сигарой, мистер Шор и мистер Крейн являли собой парадоксальное единение крайних проявлений американского духа. Один — отчаянный либерал, готовый уложить систему на лопатки ради слезинки ребенка, другой — не менее отчаянный консерватор, спящий со стволом под подушкой, а вместе — Инь и Ян национальной политической системы. На балконе они обсуждали, почему Хиллари Клинтон не выиграет президентские выборы, чем плох Дик Чейни, как нужно воевать в Ираке и куда заведет страну пацифизм.

Возможно, у некоторых зрителей сложилось вполне справедливое впечатление, что Обама выиграл выборы лишь потому, что сам Дэнни Крейн так и не решился всерьез баллотироваться на президентский пост от республиканцев (был в сериале и такой сюжет). Келли удалось раздвинуть рамки сериальной реальности и проникнуть за прозрачную четвертую стену, отделяющую происходящее на экране от зрителя. Его герои всерьез апеллировали к телевизионному опыту сидящего на диване потребителя, и интерактивность нивелировала безусловную назидательную страстность, с которой произносились с телеэкрана монологи о гражданских правах и обязанностях. Шатнер смаковал слово «клингоны» и рассказывал о том, что когда-то он водил звездолет. Спейдер ворчал, что их вот-вот передвинут в сетке, и тогда уж точно придется уходить на кабельное.

Все это как-то всерьез примиряло с тем, что чудную адвокатскую контору в финале очень реалистично покупали деловитые инвесторы из Китая. В реальности начинался финансовый кризис, и Америке предстояло затянуть пояса, отказавшись и от стаканчика виски с назойливо фаллической сигарой на теплом балконе, и от сентиментальной болтовни о несбывшейся национальной мечте.