Остаться в живых до понедельника

Российское телевидение наконец-то пошло в «Школу», впервые выступив в популярном зарубежном жанре school survival

Имена:  Валерия Гай Германика · Райан Мёрфи

«Если он такой тупой, почему его в “б” не записали?» — вопрос, который уже очень давно хотелось услышать с нашего телеэкрана.

Одиннадцатого января на «Первом канале» начался показ сериала Валерии Гай Германики (режиссеров-постановщиков много, но автор вроде бы один) с банальным, без претензий названием «Школа». Сериал представляет собой удивительный для нашего телевидения эксперимент по внедрению документальных технологий в игровое телекино.

Новый телефильм полностью погружает зрителя в микрокосмос обычной средней школы. Раздевалка, охранник у входа, учительская, сигареты на переменке, столовка, не в меру активная физичка, сочинение «Как я провел зимние каникулы» и 9-й «а» класс в своем типичном разнообразии — альфа-самец, альфа-самка, отличница Вера в очках, серые безымянные мышки, дубовый двоечник, новенький в неснимаемой шапке. Четко выдержанная интонация разговора в школьном туалете. В первой же серии сеанс самодеятельности в актовом зале: хор пятиклассников с гвоздиками, громовая пляска «Валенки-валенки», вышеупомянутая физичка в амплуа конферансье. Все это можно было бы еще долго перечислять, удивляться, цокать языком: «Ах, как это сложно, Веничка, как тонко!»

Хотя, будь у нас в кино и телевизоре все хорошо, «Школа» вряд ли бы кого-то удивила. Раскованная камера, нормальная повседневная речь, вменяемые актеры (взрослые в «Школе», кстати, заметно уступают детям) — все это для Германики, у которой были уже и документальные «Девочки», и полнометражные «Все умрут, а я останусь», вряд ли такое уж невероятное достижение. Третий раз в девятый класс, что уж там. Стоит начинать серьезно думать, как бы до пенсии не дожить в роли исследователя юных душ.

Хотя, конечно, чем не вариант?

То, что делает Германика в «Школе», нужно было сделать уже давно, ибо смотреть отечественные фильмы, в которых хоть мельком появляются школьники и вообще подростки, совершенно невозможно. Возникает ощущение, что те, кто их снимает, не только сами в школе не учились, но даже перед съемками в нее не потрудились зайти. Новый «Розыгрыш» — это вам, мягко говоря, не старый «Розыгрыш», а «Преступление и погода» Бориса Фрумина вряд ли заменят нам его же «Дневник директора школы». Про сериалы вообще хочется промолчать — можно упомянуть разве что не вполне совершенный опыт питерского «Пятого канала» под названием «О.Б.Ж.».

Меж тем с проблемой нехватки реальности уже давно справились в Североамериканских штатах, где жанр school survival (попробуй доживи до понедельника!) процветает в самых различных ипостасях. От ностальгического Ричарда Линклейтера («Под кайфом и в смятении») и меланхолического Гаса Ван Сента («Слон») до ядовитого Марка Уотерса («Дрянные девчонки») и шизового Джареда Хесса («Наполеон Динамит»).

Школа — настолько изученная и отработанная фактура, что привлечь зрителя одними проблемами успеваемости и первой любви кажется делом невозможным. В режиме сериала эта тема требует уже каких-то специальных уловок и ухищрений: допустим, школа для вампиров («Баффи») или школа для богатых («Беверли-Хиллз, 90210») и так далее. Так что подмывает сравнить эпопею Германики с выстрелившим в этом телесезоне американским «Хором» (Glee), но, кроме места действия, у них со «Школой» ничего общего. Хотя бы потому, что придуманный автором «Частей тела» Райаном Мёрфи «Хор» — это сериал-мюзикл, который в этом году, кажется, номинируют на все возможные премии. Суть конфликта: преподаватель испанского, ежедневно приезжающий к первому уроку на машине с оторванным глушителем, открывает факультатив пения и собирает в нем школьные «отбросы»: толстую крикливую афроамериканку, невыразительную азиатку, гея-модника, инвалида-колясочника, девочку с носом Барбры Стрейзанд. На пути к его успеху стоит грозная учительница физкультуры, она же предводительница команды болельщиц (чудесная Джейн Линч), но хор постепенно набирает обороты, а песни раз от раза отнимают все больше эфирного времени, и на непрестижные еще вчера внеклассные занятия начинает ходить школьная элита: парни-футболисты и блондинки-черлидеры.

Сладкоголосый «Хор» жизнерадостно бьет суровую реальность по носу: оказывается, местный директор-индус когда-то рекламировал специальные противоотечные чулки для полетов, учитель физры — нацменьшинство в кубе (японоафролатиноамериканец), а у биологини гермофобия и взгляд как у Бэмби. Даже беременность старшеклассницы — одна из центральных линий сюжета — обыгрывается сценаристами в водевильном ключе. Кроме того, для желающих упасть с дивана есть поистине гениальные неоконсервативные телевыступления зарвавшейся физручки (то ли морпех в отставке, то ли Сара Пэйлин в «адидасе»).

В «Школе» Валерии Гай Германики смешного пока мало. Скорее всего, смешного здесь не будет вообще. У «Первого» для сериала нашлось сразу два слота: «вечерний» — для школьников и «ночной» — для сочувствующих. Так вот, не знаю, с какими лицами смотрят телевизор те, кто включает его в 18:20, но в 23:00 из телевизора так отчетливо попахивает школьной столовкой, что понимаешь: Германика уже далека и от былого сочувствия к «девочкам», и от наигранной ненависти к учителям с предками, которой был пропитан «Все умрут, а я останусь». И те и другие теперь вызывают разве что брезгливость. Девочка созрела?