Ситора Алиева: «У нас сформировалось новое поколение режиссеров»

Программный директор «Кинотавра» рассказала ВИКТОРИИ НИКИФОРОВОЙ, как трудно отбирать фильмы на конкурс главного национального фестиваля

Имена:  Ситора Алиева

— В чем для вас «изюминка» «Кинотавра-2009»?

— Для меня это фестиваль особенный, потому что он двадцатый. Это целая эпоха в нашем кино, история нашей жизни. Он был придуман Марком Григорьевичем Рудинштейном. И самый первый был проведен в Подольске — под названием «Фестиваль некупленного кино». Название ему дала киновед Елена Бокшицкая. Для меня экстраординарность этого мероприятия заключалась в его абсолютной независимости. У Рудинштейна хватило воли и энергии убедить «бордовые пиджаки» профинансировать первый сочинский фест. Нельзя забывать, что это были лихие девяностые, ведь придумать такое мероприятие в довольно смутное для страны и для кино время было само по себе подвигом. Фильмов снималось очень много, в индустрии был полный хаос. В первое время отборщики вынуждены были отсматривать по 300 картин в год.

— По сколько?!

— Да-да, первые фестивали совпали с рождением так называемого кооперативного кино, фильмов было невероятно много. Я немало встречалась с продюсерами той генерации, у них было много амбиций, и они хотели не только успеха, но и искренне верили, что на кино можно заработать.

Никакого опыта ни у кого тогда не было. Сама идея отбирать среди этого потока достойные фильмы, приглашать их в Сочи, награждать была благородной (первые три года фестиваль имел два конкурса — «Кино для всех» и «Фильмы для избранных»). И это при том, что фестиваль не приносил никакой коммерческой выгоды. Все это сделало «Кинотавр» событием уникальным. С тех пор я объездила весь мир, знаю все национальные фестивали в Европе, мы часто встречаемся с организаторами, показываем фильмы-победители. И могу сказать одно: «Кинотавр» самый крупный национальный кинофестиваль в мире — и по количеству кинопрограмм, и по объему вложенных средств, и по количеству приглашенных гостей. Есть свои национальные фестивали в Польше, Венгрии, Чехии, Австрии, где принято показывать все, что сделано в стране за год.

В Гдыне, например, куда я постоянно езжу, однажды жюри во главе с Анджеем Вайдой смотрело по пять картин в день. И так неделю. То есть всего 35 картин — все, что было выпущено в Польше. Для «Кинотавра» это неприемлемо, все эти годы, даже не всегда успешные с точки зрения количества, в Сочи приезжало «отборное» кино.
У нас всегда приглашалось много прессы. Она для нас особенно важна, потому что служит связующим звеном между кинематографом и широкой публикой. Последние пять лет я часто езжу по стране и встречаюсь с обычным зрителем. И вижу, какие умные, талантливые, проницательные зрители живут в разных городах и хотят смотреть такие фильмы, как «Дикое поле», «Шультес», «Юрьев день», «Все умрут, а я останусь». Но площадкой для такого кино в нашей стране, к сожалению, могут быть только кинофестивали. У нас плохо развита и совсем непопулярна дистрибуция фильмов, развивающих линию кино как искусства, так как это очень «медленные» и небольшие деньги.

Последние пять лет мы работаем с кинорынком и учимся понимать друг друга. Уже не первый год проводим совместные «круглые столы», где пытаемся наладить творческо-практический диалог. И приятно, что директора кинотеатров из Краснодара, Новосибирска и Екатеринбурга приходят на конкурсную программу «Кинотавра».

— И как они реагируют на «Шультеса», к примеру?

— По-разному. Кто-то, конечно, уходит. Но некоторые пытаются увидеть, понять и если не принять, то хотя бы досмотреть до конца. Я думаю, что в этом и заключается культуртрегерская миссия «Кинотавра», которую он выполняет много лет.

Что ж, страна должна знать своих героев. Перейдем к председателю жюри. Это Сергей Михайлович Сельянов в этом году — и все спрашивают почему. А ответ очень прост: Сергей Михайлович Сельянов является абсолютным лидером киноиндустрии по версии фестиваля «Кинотавр». Первая его картина, победившая в Сочи, была «Брат» Алексея Балабанова. Кроме него, среди призеров были «Блокпост», «Война» и «Шультес». То есть Сельянов — четырехкратный победитель «Кинотавра», и я очень рада, что он согласился на наше предложение возглавить жюри, ведь это очень неблагодарная работа. Всегда будет огромное количество людей, которые затаят обиду из-за неполученного приза. Знаю множество трагических историй, когда люди из-за наград ссорились, переставали друг с другом разговаривать, разрывали долгие отношения. Это регулярно происходило на «Кинотавре» после оглашения результатов фестиваля.

— Расскажите какую-нибудь историю. Ну, пускай старую, где раны уже затянулись.

— Не могу. Все это очень личное. Я сама была свидетелем ситуации, когда одна актриса была в жюри, а в конкурсе была картина с участием ее подруги и подругу не наградили. Я просто видела, как все это было болезненно и по-своему трогательно. Наверное, это свидетельствует о серьезном значении наград «Кинотавра», если человек, не получивший ее, так переживает.

— Вам не страшно вообще бывает после оглашения результатов? Что вот сейчас начнется что-нибудь в вип-зоне?

— Извините, мы не та институция, которая удовлетворяет всех. Мы, во-первых, не отбираем большое количество картин; во-вторых, жюри награждает, но не всех; в-третьих, пресса пишет то, что хочет. Мы не несем никакой ответственности ни за одну строчку, которая улетает с фестиваля в редакции газет и журналов, на радио и экраны телевизоров. «Кинотавр» — идеальный образчик творческой конкуренции и объективной творческой экспертизы.

— А Сергей Михайлович легко согласился стать председателем жюри? Он не затаил обиды на то, что ничего не получил балабановский «Груз-200»?

— Ой, не знаю. Мне кажется, главное, это не обижаться навсегда. Можно обидеться на час, день, месяц. Думаю, некоторое время он переживал, в мой адрес ругался минут десять, но потом успокоился.{-page-}

— Что вы нам можете рассказать о конкурсной программе этого года?

— За этот год я посмотрела 62 новых фильма, и из них мы выбрали 12 картин в конкурс. Любой фестиваль состоит из четырех составляющих — цитирую Жиля Жакоба, главного мирового фестивальщика: кинопрограмма, медийные системы, светская жизнь, кинорынок. На двадцатый год своего существования «Кинотавр» приблизился к этим стандартам.

Основной конкурс — это, конечно, сердце и душа «Кинотавра», но мне не менее дорог и конкурс короткометражных работ. За последние пять лет он стал больше привлекать и журналистов, и профессионалов, и кинорынок, и простого зрителя. Разумеется, продолжатся наши показы на площади, там будут не только общеизвестные хиты, но и фильмы молодых режиссеров, которые сумели собрать свои миллиончики в прокате. И конечно, ретроспективы. Я люблю историю кино, мы сотрудничаем с лучшими историками кино в нашей стране, со многими я училась во ВГИКе и безмерно ценю этот немодный сектор кинематографической деятельности. Раньше число наших ретроспектив доходило, вы не поверите, до шести. Сейчас, конечно, всё сократили. И тем не менее мы сможем показать программу, которая называется «Россия вне России». Подготовила ее доктор наук Наталья Нусинова. Здесь представлены ведущие режиссеры русской эмиграции первой волны — Яков Протазанов, Александр Волков, Виктор (Вячеслав) Туржанский, аниматор Владислав Старевич, актер и режиссер Иван Мозжухин. Я очень рада, что наконец-то мы сможем показать эти картины, которые хранятся в Госфильмофонде и раньше были доступны только узкому кругу профессионалов. Вторая ретроспектива посвящена «Мосфильму» и называется «Мосфильму — 85, и он все смеется». Особенность этой программы в том, что большая часть картин будет показана на площади в полночь. Мы ведь уже забыли, что это кинофильмы, и смотрим их исключительно по телевизору. Таким образом, мы возвращаем их на самый большой экран.

Но любой фестиваль — это не только фильмы и пресса, это еще и светская жизнь. Гламур и спонсоры — от этого никто никогда не уйдет: без друзей фестиваля не состоится праздник, не приедут звезды, не будет культурной программы, не сложится радостная атмосфера.

Четвертая важнейшая составляющая фестиваля — это кинорынок. Мы проведем серьезный «круглый стол» «Кинопроцесс после дефолта (1999—2008): итоги и уроки» и обязательно пригласим желающих на наши конкурсные показы.

В этом году у нас 6 дней показов и 12 конкурсных лент:
«Бубен, барабан» Алексея Мизгирева,
«Волчок» Василия Сигарева,
«Европа-Азия» Ивана Дыховичного,
«Кислород» Ивана Вырыпаева,
«Миннесота» Андрея Прошкина,
«Непрощенный» Клима Шипенко,
«Похороните меня за плинтусом» Сергея Снежкина,
«Сказка про темноту» Николая Хомерики,
«Скоро весна» Веры Сторожевой,
«Сумасшедшая помощь» Бориса Хлебникова,
«Сынок» Ларисы Садиловой,
«Я» Игоря Волошина.

В чем его особенность: все участники (кроме двух) конкурсной программы ранее приезжали на «Кинотавр». Борис Хлебников, Алексей Мизгирев, Лариса Садилова, Андрей Прошкин, Игорь Волошин — все они были нашими лауреатами. Все они выросли из наших программ. Например, когда-то я отобрала «Увольнение» Мизгирева. Он приехал в Сочи, познакомился с Сельяновым, запустился у него с фильмом «Кремень», и тот удивительно успешно прошел по всем мировым фестивалям, получил призы и в Марракеше, и в Чикаго. И вот теперь Мизгирев приезжает к нам со вторым своим фильмом. Мне кажется, что к 20-му «Кинотавру» сформировался контекст новой киногенерации, то есть поколение режиссеров, которым от 30 до 50 лет. Это поколение востребовано не только в России, но и за границей. Очень хочется, чтобы они продолжали работать, чтобы о них узнавал зритель и чтобы у их фильмов была хоть какая-то прокатная судьба.

— Нет ли у вас опасения, что ваша «конюшня» авторов станет герметично замкнутой?

— Смешно, но этот вопрос можно адресовать и нынешнему Каннскому кинофестивалю. Мы в одинаковой ситуации. При том что в этом году было очень много дебютов, но они были гораздо хуже, чем предыдущие.

— А в чем их проблема?

— Проблема в том, что у нас очень много непрофессионального кино. По всей видимости, это связано с низким уровнем кинообразования, с косным, застывшим, традиционно-советским менталитетом. Мир стремительно меняется, и в работах молодых я хочу почувствовать дыхание современности, внятное авторское высказывание и новые способы рассказа историй. Большая часть режиссеров, снимающих сегодня, делают очень традиционные, предсказуемые картины, которые можно смонтировать как один фильм.

Среди молодых нам очень не хватает таких ярких, цельных авторов, как, к примеру, Бакур Бакурадзе. Он ведь дал нам неординарный образ города («Шультес»), которого раньше просто не существовало. Мне поначалу казалось, что это не Москва, а Китай. И он дал образ героя, совершенно больного на голову, который оживает только в тот момент, когда ворует. Я влюбилась в этот фильм еще на стадии черновой сборки, когда никто и не думал, что он попадет в «двухнедельник режиссеров» в Канн. И это не потому, что мы, отборщики, такие проницательные. Наоборот, по отношению к российским фильмам мы страдаем излишним снобизмом.

— Но это, согласитесь, не без причины…

— Да, бесспорно. Это ведь процесс нередактируемый. Есть рынок, туда пришли деньги, и эти деньги начали работать. Но нет серьезной интеллектуальной цензуры. Серьезные инвестиции требуют серьезного предварительного анализа. Мы все смотрим на Америку, берем с нее пример. Мое сравнение в данной ситуации выглядит глупо и некорректно, но все большие голливудские картины последних лет (кроме «Пиратов Карибского моря. Сундук мертвеца») снимались на деньги инвесторов, огромных финансовых корпораций. Не все студии называют их имена, но все рискуют. Они часто теряют деньги, но никто не прекратил процесс инвестирования, т.к. они всё возвращают рано или поздно. Российским инвесторам надо более вдумчиво, грамотно и точечно работать в сфере кинематографа и только с теми продюсерами, которые имеют профессиональное кинообразование, серьезный опыт работы и информированы в достаточной мере о работе мировой киноиндустрии, а не с теми, кто красиво и убедительно говорит и показывает склеенные ролики из лучших голливудских хитов. А серьезных продюсеров в стране, на мой взгляд, не более 10 человек.{-page-}

— А «Кинотавр» как-то сводит инвесторов и продюсеров?

— Я вам скажу, что сегодня все инвесторы хотят приехать на «Кинотавр».

— Потусоваться с актрисами?

— И потусоваться, и услышать мнение о своем фильме. Всем интересно и показать свое кино, и узнать, как его оценивают. Хотя сомневающихся людей среди них практически нет. Каждый считает, что его фильм не хуже всего, что показывают на фестивале, и достоин всяческих наград. И мне, скажу вам честно, приходится очень нелегко. Все мы в нашем кино друг друга знаем, все вместе учились, все знакомы по двадцать лет…

Международным фестивалям в этом смысле проще: приехали — получили — не получили — разъехались. А здесь мы живем с этими открытыми, незаживающими ранами. Каждый год наживаются все новые «вражки».

— В прошлом году возникла очень четкая тенденция: если фильм показывают в Канне, он просто обречен получить награду на «Кинотавре». Не будет ли так, что Хомерики, отобранный в «Особый взгляд» в Канне, автоматом получит приз и в Сочи?

— Нет, не думаю. Разные жюри — разные вкусы.

— А когда же вы скажете слово «кризис»? Это же такая мантра сегодня, без нее невозможно.

— Ну, кризис сказался в том, что мы сократили продолжительность фестиваля — в этом году он впервые за всю свою историю будет идти всего шесть дней. Мы сократим и количество гостей. Хотя это связано прежде всего с ценами на гостиницы в Сочи.

— Вы позовете каких-то звезд? Или в этом году это слишком дорогое развлечение?

— Мы позовем прежде всего всех победителей «Кинотавра» за эти двадцать лет.

— А туристы, которые приезжали на «Кинотавр», вы их ждете опять?

— Они обязательно будут. Часть из них — это профессиональные кинематографисты, чей фильм по тем или иным причинам не представлен ни в конкурсе, ни на кинорынке. Они покупают путевки к нам. Другая часть — это просто туристы, они ездят к нам уже много лет подряд и, надеюсь, приедут и в этот раз. Для кого-то из них важно полежать на пляже рядом с Толстуновым и Роднянским. Для кого-то — посмотреть новые фильмы. В прошлом году к нам приехало около трех тысяч гостей.

Несмотря на кризис, мы не отменяем никакие деловые мероприятия. Вот разве что убрали из программы питчинг — в связи с тем, что надежды на реализацию проектов пока маловато. Но у нас остались «круглые столы» и мастер-классы — их дадут Александр Прошкин (режиссура), Александр Миндадзе (сценарное мастерство) и Александр Роднянский (продюсерство).

— А зарубежных звезд вы планируете приглашать?

— Все последние пять лет мы стараемся не приглашать звезд, если они не участвуют в наших фильмах. Хотя в прошлом году мы звали Мартина Скорсезе, я очень долго вела всю переписку, но он был действительно очень плотно занят на съемках. В принципе, это очень тяжелое и трудоемкое занятие — когда фестиваль был еще международным, мы постоянно сталкивались с проблемами, приглашая звезд из-за рубежа. Эрик Робертс был самым проблемным: ему нельзя было задавать вопросы про сестру (это оговаривалось специально заранее). Да и с Ван Даммом было нелегко. Он привез с собой друга и секретаршу и оказался таким живчиком. Тусовался круглые сутки, практически не спал, обошел все злачные места в «Жемчужине», зато на пресс-конференции был мил и много говорил о Боге. И пресса… Никогда у нас не было такой прессы, как в тот раз, когда мы пригласили Ван Дамма, Лундгрена и Робертса. Они, конечно, интересуют журналистов гораздо больше, чем любой отечественный фильм.

— Личный вопрос: вот сейчас, перед самым фестивалем, что вас больше всего пугает?

— Ох, для меня самое страшное начнется 7 мая сразу после пресс-конференции. Мы объявим конкурсную программу, и все, кто получит наши отказы, начнут сразу же звонить, расспрашивать, упрекать, почему их фильм не отобрали. Конечно, это болезненный момент — когда на твое произведение смотрят, сравнивают его с другими, оценивают. Но ведь каждый должен быть к этому готов.

— Но ведь на всех нормальных фестивалях режиссер просто получает отказ и старается об этом забыть…

— Есть определенные правила ФИАПФ (Федерация кинопродюсеров мира) — не комментировать причины отказа. У нас это правило не работает: люди звонят, хотят услышать подробные причины. Мы все коллеги, друзья, однокурсники, родственники. Если меня просят, то я отвечаю. Дважды оказывалась в смешной ситуации — в конкурс не попали фильмы моих бывших мужей.

— А они звонили?

— Нет. Спасибо им!


Другие интервью раздела:
Павел Лунгин: «Наши политики уверены, что они всегда будут с палачами, а не с жертвами», 23.04.2009
Владимир Мирзоев: «Нельзя безнаказанно лгать, воровать, развязывать войны», 15.04.2009
Михаил Ямпольский: «Кино всегда больше, чем просто кино…», 06.04.2009