Борис Хлебников: «Мне очень хочется снять "Остров сокровищ"»

В секции «Форум» Берлинского кинофестиваля прошла мировая премьера нового фильма Бориса Хлебникова

Имена:  Борис Хлебников

Перед отъездом в Берлин режиссер рассказал корреспонденту OPENSPACE.RU ЕВГЕНИИ ЛАВУТ о главной проблеме Анны Михалковой и о том, каким должно быть наше телевидение (видео).

— Почему вы снимаете кино про провинциалов? Потому что они интересней? Фактурой или по-человечески?

— Когда мне задают этот вопрос, я никогда не знаю, что сказать. Может быть, дело в том, что мне очень интересно, когда люди рассказывают про свою профессию. Мне кажется, это очень важно. И сразу по такой маленькой простой вещи понятно, чего этот человек стоит. Если он рассказывает о ней увлеченно, то я как-то сразу начинаю доверять этому человеку. У меня как-то сразу к нему возникает большой плюс в отношении. А Москва, в то время когда я начинал снимать кино, утратила разнообразие профессий. Такое ощущение, что остались одни менеджеры. Кем ты работаешь? Менеджером. И как-то сразу неинтересно становилось. Наверное, Москва сама по себе тогда была неинтересная. И мне показалось, что при всей спячке провинции, при ее глухости и скудности жизни там все равно происходят какие-то вещи более показательные, более важные, чем в Москве.

— В «Скорой сумасшедшей помощи» главный герой ведь тоже провинциал?

— В «Сумасшедшей помощи» гастарбайтер-белорус приезжает в Москву и теряется в ней. Собственно говоря, это московский фильм. Про Москву. Про то, как она в принципе реагирует на людей — как на москвичей, так и на немосквичей.

— А как она реагирует?

— По-разному.

— Почему вы снимаете в основном немосковских актеров?

— Это неправда. Я снимаю и московских, и немосковских актеров. Это те актеры, которые мне важны для фильма. Я не делю их на известных и неизвестных, московских или немосковских. В этом фильме снимается Анна Михалкова, она известная московская актриса. И при этом, мне кажется, она абсолютно идеально подходила для этого фильма, и она сыграла в ансамбле со всеми. Сергей Дрейден — питерский актер, Игорь Черневич — тоже, Саша Яценко — ну, наверное, он уже московский актер. Все-таки не волгоградский, потому что он учился в Москве. А Евгений Сытый — кемеровский актер, но я его просто очень люблю, считаю, что он выдающийся актер, и не задумываюсь о том, откуда он.

— Как было работать с Анной Михалковой? Было ощущение, что вот это Анна Михалкова, которая много о себе понимает?

— Вы знаете как… Самая большая проблема Анны Михалковой состоит в том, что, на мой взгляд, ее категорически сложно снимать в эпизодических ролях. Потому что она создана для главных ролей. И удивительным образом, как только она попадает в кадр — сразу перевешивает фильм. Я считаю, что это абсолютно выдающаяся актриса и, наверное, лучшая актриса поколения. И в этом смысле да, мне было тяжело монтировать кино, потому что, на мой взгляд, там чуть меньше сцен с ней, чем хотелось бы, чуть меньше роль ее, чем мне хотелось бы. А с другой стороны, она… Вы знаете, это счастье, когда человек приезжает на площадку, и нет совсем никакого ощущения того, что приехала кинозвезда. Да и съемочная группа через десять минут об этом забыла. Они с Женей Сытым оба признались мне, что друг друга очень боялись. Аня боялась, что Женя ее переиграет. Женя боялся, как он с ней будет в кадре существовать. А когда люди боятся, это здорово. Значит, они не уверены в себе. А неуверенность в себе — это и есть начало настоящей работы.

— Какая следующая история, которую вы будете снимать?

— Я не знаю, когда мы будем это все снимать, но пишем мы сценарий очень-очень вольного ремейка американского вестерна пятидесятых годов. Это история про фермеров. Наших, в наше время.

— То есть опять туда, в провинцию.

— Да.

— А вам не кажется, что в текущей ситуации Москва сейчас станет такой же фактурной или даже более фактурной, чем провинция?

— Да вы знаете, наверное, так и есть. У меня нет какого-то предубеждения против Москвы. Или против москвичей. Просто так получается. Правда. У меня нет какого-то гражданского пафоса — прославлять провинцию. Или поднимать проблемы гастарбайтеров. Я вам честно могу сказать, что «Скорую сумасшедшую помощь» мы начали делать только из-за моего желания снять Евгения Сытого в главной роли. Я думал, в какой роли я его могу снять, мы стали придумывать, какая ему фактура подойдет. Подумали, что было бы смешно, если бы это был белорусский гастарбайтер, который просидел у себя в деревне большую часть жизни, а потом его послали в Москву, и он там сразу потерялся. И начались бы с ним какие-то нелепые истории.


А Москва, конечно, очень интересна, и в этом смысле мне кажется, что очень важный был фильм «Шультес» Бакура Бакурадзе, где Москва — целый такой организм, который что-то делает с людьми. Мне вообще кажется, что у очень многих москвичей есть синдром такой, синдром Шультеса, когда город настолько большой, настолько тяжелый по ощущению, что погружает людей в состояние бессознательности. Мне кажется, что в этом смысле фильм «Шультес» очень точный по диагнозу, и это интересно.

— Ваши фильмы заведомо малобюджетны. А вот если бы у вас был большой бюджет или хотя бы средний — ну, от 5 до 10 миллионов. Что бы вы сняли?

— А проблема-то не в бюджете. Бюджет можно собрать под историю. Каждый раз наш бюджет был адекватен истории, которую мне хотелось снимать. Просто так получилось, что в соавторстве с Лешей Попогребским или Сашей Родионовым мы придумывали истории, которые нам интересны. И я очень этим дорожу. Я не являюсь профессиональным режиссером, у меня нет образования режиссерского. И я очень дорожу тем, что благодаря кинокомпании «Коктебель» и Роману Борисевичу могу снимать те вещи, которые мне интересны. И я думаю, что если в какой-то момент мне станет интересно снимать жанровую вещь, большую вещь, она будет с таким бюджетом, какой будет нужен. Мне вот очень хочется когда-нибудь снять «Остров сокровищ». Понятно, что в «Остров сокровищ» нужно набрать очень большой бюджет. Но я не думаю, что будет большой проблемой набрать его под такую историю. Нет больших бюджетов и маленьких, есть бюджеты, которые органичны истории.