Кофе и сигареты: Алексей Мизгирев

Режиссер картины «Бубен, барабан» поговорил с ОЛЬГОЙ ШАКИНОЙ о Наталье Негоде, проклятых вопросах и пропавшем ощущении жизни

Имена:  Алексей Мизгирев · Дмитрий Куличков · Наталья Негода

Благодарим кафе-клуб «Маяк» за помощь в проведении съемок



Читайте также расшифровку интервью с Алексеем Мизгиревым

{-page-}


— Российские режиссеры не любят окружающую действительность: всегда предпочтут снять фантасмагорию, криминальный боевик, историческую мелодраму, но не обычное кино про среднестатистического современника. Что за странное отрицание реальности? Почему мы не хотим смотреть на самих себя?

— Не происходит смены поколений в кинематографе. В советское время все было гладко: Эйзенштейна сменял более человечный Райзман, далее — Ромм, Тарковский, Абдрашитов. А потом действительность споткнулась, и ощущение реальности осталось в прошлом: мы перестали понимать, в каком мире живем, и погрузились в иллюзии. Про интерьеры шахтерского поселка в фильме «Бубен, барабан» часто спрашивают: «Скажите, это же девяностые? Такого сейчас не бывает?» Что вы, ребята! Мы с художником, наоборот, подкрашивали стены, грязь замазывали, как могли.

— То есть в кадре все могло быть еще ужаснее?

— Значительно ужаснее. Но мы никого пугать не хотели. Реальная жизнь — не мусорный бачок, хрюкающая свинья и покосившийся забор. Это отношения между людьми. И чистенький офис в этом смысле ничем не отличается от окраины села: наврать можно и в офисе, и сидя с камерой в выгребной яме. Снимать по наработанной схеме легко, а вот когда остаешься наедине с реальностью, ты вынужден говорить собственным языком, и выйдет у тебя, не выйдет — вопрос. Начинается: давай наркоманов введем, трупоедов, папа изнасиловал дочь и съел ее... Я когда такое читаю, мне хочется попросить автора: напиши про простого человека в непростых обстоятельствах. Если тебе есть что сказать про своего скучного соседа — ты художник. Если ты соседа заменяешь наркоманом или суперменом — тебе нечего сказать, ты играешь в поддавки, делаешь бизнес-проект. Маргиналы — это не реальность, это обочина. А по дороге у нас кто идет? Удивишься — типажи из старой жизни. Все восхищаются крепко сделанными отечественными сериалами, а это абсолютно советские фильмы: грамотно, качественно снятое старорежимное кино.

— А в чем принципиальное отличие советского героя от российского?

— Даниил Дондурей, наверное, сформулировал бы ярче, с графиками и выкладками. Но попробую: для советского сознания была характерна ангажированность, каждый ощущал принадлежность к определенной группе. Либеральной, антисоветской — не важно. Главное, человек мыслил себя вместе с кем-то. Генеральным было понятие «предатель». Большое достижение последних неспокойных лет то, что начали появляться люди, ангажированные только собственными представлениями о морали. Есть ребята среди нынешних — как дышу, так и пишу. Может, и не очень глубоко дышит, и не очень хорошо пишет, но это он, и только он. Чувствует жизнь, пытается нащупать реальность.

— «Бубен, барабан» — фильм именно о неприятии реальности. Морально стойкая библиотекарша торгует в поездах крадеными книгами, милиционер падает в обморок при виде крови, речь о честности толкает беглый вор. Все не те, кем кажутся, и в этом их драма.

— Они все время в масках, потому что потеряли связь с реальностью и сами уже не понимают, где подлинная жизнь. В советские годы было проще: на кухне я настоящий, а на профсоюзном собрании играю. Сейчас же произошла катастрофическая вещь: у людей вообще ушло ощущение жизни. Она не то чтобы пропала — но русло ее вильнуло, и всё куда-то утекло. Которая реальность подлинная, где я библиотекарша или где воровка? Где я моряк или где я беглый зэк? Жизнь разбилась и не может слепиться обратно — вот о чем я пытался сделать кино. Там нет музыки, нет дурных эмоциональных подпорок: «Давайте здесь заплачем, а здесь похохочем», — только ощущение утекающей жизни и наступающего ужаса. Все вокруг вроде то, но что-то не то. И вот когда это «не то» набирает силу и лопается — все, ты готов.

— Молча страдающая Наталья Негода с вечно стиснутым ртом, конечно, производит большое впечатление.

— На самом деле она настоящий холерик.

— Что же ты с ней сделал?

— Я не играл в эти режиссерские игры: «Ты гениальный артист» или, наоборот, «Ты меня не удовлетворяешь». Я понимал, что у нас получится, только если я буду предельно искренен. Вообще с ней не лукавил, и в какой-то момент она это поняла. Читая сценарий, можно представить такую суровую женщину из пьес Вишневского («Кто хочет комиссарского тела?»). Я даже нашел сначала такую артистку — довольно известную. А потом возникла Наташа. Мне ассистенты говорят: «Не надо! Ведь уже есть актриса!» А я им: «С той я понимаю, что будет за картина. С этой — нет, и это самое увлекательное». Они двинулись навстречу друг другу — экспрессивная Наташа и интровертная героиня, и это дало какое-то третье измерение. Я стал менять картину под нее — решать по-другому пространства, интерьеры, менять способы съемки. Оператор на Наташу выставлялся часами — приходилось уже спрашивать: «Вадим, ты одурел? Пятый час стоим!»

— Легко было договориться с Негодой? Все-таки она не снималась семнадцать лет.

— Очень. Ее не было в стране — сценарий опустили в почтовый ящик. Его прочла Наташина мама и сказала: «Дочка, давай». Наташа пришла на «Мосфильм» — я заявил, что нужны пробы. Ни один мускул на ее лице не дрогнул, пошла и прочла перед камерой [стихотворение] Киплинга. Оделась, пошла — я ее догнал и говорю: «Это вы». Она говорит: «А продюсеры?» — «Я с ними договорюсь». Наташа ничего не сказала, пошла к выходу, но походка изменилась — веселая стала, детская.

— Почему героиня работает именно в библиотеке?

— Понимаю, почему ты спрашиваешь — это отличный постмодернистский плацдарм. И вначале действительно кое-какие аллюзии были: герой знакомится с героиней, возвращая ей найденную в поезде краденую книжку — это «Анна Каренина» была. Не помню, снял я обложку крупным планом или нет, но в итоге понял, что не нужно. Я выкинул массу лукавых вещей — история оказалась мощнее, чем все эти игры, цитирования, подмигивания. Можно было бы, скажем, библиотекаршу Катерину Артемовну на край шахты поставить, чтоб она монолог «Отчего люди не летают» прочла. Но нет, тайного смысла в ее профессии не зашифровано. Это не история интеллигенции, которая продала себя и, переворачивая цитату из Некрасова, последнего Пушкина на базар понесла. Никакого конфликта библиотечного знания с эмоциональной жизнью героини не существует. Есть конфликт дня и ночи: днем, в стареньком костюме, с формулярами, она — представитель культуры, а ночью, в шапке-петушке, — старуха с сумкой ворованных книг на продажу.

— Есть еще одна трактовка: интеллигенция бездумно доверилась власти. Объясняется эта трактовка тем, что главный герой безумно похож на Путина.

— Как Дэниел Крейг и домовой Добби из «Гарри Поттера»? Что ж, актер Дима Куличков попал не в самую плохую компанию. Но нет, это, как говаривал мой мастер Вадим Юсупович Абдрашитов, — паразитические смыслы. Я Диму знаю с института, никогда его с премьер-министром не сравнивал и, конечно, в картину не за это брал. Вот если б перед фильмом ты ко мне пришла и сказала: «Леша, глянь — ведь вылитый!» — я бы от Куличкова не отказался, но усы ему, наверное, приклеил бы. Не в схожести Димы с Путиным смелость этой картины. А людям, которые так говорят, мне хочется сказать: идите в жопу.

— Сейчас, когда одна действительность сменилась другой, а новую не всякому удается нащупать, все мы, как твои герои, зависли меж двух реальностей. Как преодолеть этот неприятный зазор?

— Мне трудно ответить, я не Кант и не Лев Толстой. Жить больно, совершать поступок больно, оставаться самим собой больно. Единственная наша задача — испытывать эту боль. Многие об этом забывают, потому что на самом деле не живут, только существуют. При столкновении с действительностью болезненных ощущений не избежать: не всегда в ней есть логика, смысл, не все работает так точно, как шестеренки в швейцарских часах. В юности, пока мозг был пластичен, каждый пытался найти ответы на самые важные вопросы — потом просто об этом забыл, бросил все и начал тянуть лямку. Действительность догоняла и била его, а он ей отвечал или не отвечал. Это и есть поток нашей жизни. Вопросы никуда не денутся, как ни отворачивайся. Фильм «Бубен, барабан» — про людей, которых жизнь заставила ответить.

Ссылки

• Мария Кувшинова. «Бубен, барабан», 09.12.2009
• Немцы оценили «Бубен, барабан», 16.08.2009
• «Бубен, барабан» получил два приза в Локарно, 16.08.2009