Каннибализм – да или нет?

Мечты и разочарования нового века в программе Аннеси-2012

«За последние месяцы я изменился до неузнаваемости. Во-первых, я умер. Во-вторых, похудел на 30 килограмм» — этот забавный текст звучит на третьей минуте полнометражного фильма «Крулик: дорога в загробную жизнь», получившего «полнометражный Гран-при» на нынешнем фестивале в Аннеси. Фильм режиссера Анки Дамиан совсем, впрочем, не забавен. Он основан на реальной истории румына Кладиу Крулика, которого посадили в краковскую тюрьму по ложному обвинению. Не смирившись с произволом, Крулик объявил голодовку. Пять месяцев он отказывался от еды и параллельно писал письма во все инстанции, однако окружающий мир не реагировал, пока не стало слишком поздно. Крулик скончался от истощения через несколько часов после освобождения из-под стражи.

«Дорога в загробную жизнь» построена как монолог уже умершего героя и начинается с довольно остроумных пассажей: «у меня новый паспорт, посмертный», «мама с сестрой арендовали эту роскошную машину у польского гробовщика — я никогда не ездил на такой красивой машине». И еще долго (добрую половину фильма) в словах рассказчика нет никакого трагизма — он просто описывает свое детство, проблемы постсоветской Румынии, жизнь гастарбайтера в Польше… Когда Крулик оказывается в тюрьме, когда принимает решение о голодовке, зритель уже относится к герою как к хорошо знакомому человеку, так что последующие полчаса медленного его умирания болезненно впечатываются в память. Крулик слабеет, сильно теряет в весе, начинаются галлюцинации, он уже не может ходить, еле держит ручку и с трудом записывает мысли — и так шаг за шагом проходит точку невозврата, уходит из жизни — и его изображение истаивает на экране.

Фрагмент фильма «Крулик: дорога в загробную жизнь»

«Крулика» наградили в Аннеси справедливо. Несмотря на сильную конкуренцию в полнометражном конкурсе, невозможно было выбрать другую работу. Во-первых, «Крулик» — из тех фильмов, что меняют жизнь, а с таким нечасто сталкиваешься. Во-вторых, если фестиваль Аннеси стремится выявлять основные тренды и вычислять закономерности (а он к этому стремится), то «Дорога в загробную жизнь» как раз и является той картиной, где предельно отчетливо и ярко выразился образ современной анимации.


Экскурсия в ад со всеми вытекающими

Программа на Аннеси-2012 выдалась мрачная. Первый день открывался полнометражной историей про корейский «Догвилль», обитатели которого затравили и замучили простоватую некрасивую девочку («Дорогуша»). Еще один корейский фильм (вне конкурса) — «Король свиней» не зря своим названием напоминает о «Повелителе мух»: речь в нем о жестокой школьной мафии, которая подавляет слабых, а сильных доводит до звериного состояния. И тут же, на следующем сеансе, короткометражка «7 минут в Варшавском гетто» (фильм получил спецупоминание жюри) изображает мальчика, который пытается достать из-за стены гнилую морковку. В последних кадрах солдат, охраняющий гетто, приставляет к отверстию в стене пистолет и спускает курок.

Трейлер фильма «Король свиней»


После такой программы показанный в финале дня на церемонии открытия фильм Патриса Леконта «Магазинчик самоубийств» кажется легкой комедией. Выполненный в духе Тима Бёртона, «Магазинчик» безобидно заигрывает с мрачными темами, наполнен хорошей музыкой и заканчивается полноценным хеппи-эндом. Впрочем, оптимизм Леконта не идет вразрез с мрачностью предыдущих картин. Во всех этих фильмах красной нитью проходит тема ценности человеческой жизни и человеческой личности — любой, самой жалкой, самой странной или ничтожной.

С жестокой честностью авторы заставляют зрителя пережить отчаяние затравленной корейской девочки, боль девушки, которую отдали в сексуальное рабство к солдатам (Herstory), голод пленников Аушвица («Прослушивание»), страх человека, который под пулями в осажденном городе пытается добыть для своей семьи пищу («Туннель»). И это вовсе не для того, чтобы пощекотать нервы. Каждый из этих фильмов (а многие основаны на реальных историях) — это анимационная трансляция душераздирающего вопля о праве на жизнь, здоровье, свободу, еду. О праве жить так же, как мы, сидящие по эту сторону экрана.

Утраченные и обретенные ценности

Кажется, будто весь неизбывный трагизм человеческого бытия враз свалился на плечи анимационных режиссеров — и, осознав, как много в мире боли и горя, они не могут уже думать ни о чем ином. Былые радости уже не утешают, а цели потеряли свою привлекательность. Искусство? Что есть оно, как не построение миражей, может, и прекрасных, но в сущности ничтожных? Примерно так можно расшифровать фильм нашей соотечественницы Натальи Мирзоян — о муравье, всю жизнь строящем из мусора маленькую копию Тадж-Махала. В финале фильма «Чинти» камера отъезжает, и зритель видит за спиной муравья настоящий Тадж-Махал, не замеченный муравьем во время работы. Интеллект и наука? Не лучше. Плодят умозрительные конструкции, вроде нелепых аттракционов из нового фильма Тилла Новака «Центрифуга». В остроумном мокьюментари показан ученый и его фантастические карусели, призванные преодолеть гравитацию («Вы скажете — нелепость? Это гравитация — нелепость. Почему человек должен мириться с земным притяжением?» — восклицает в финале профессор). Романтическая любовь? Да бросьте. Пройдет время, и она стухнет, как куски колбасы в коллективном фильме студентов школы Supinfocom «Розетта», где романтическая история влюбленной пары разворачивается на фоне декораций из мясных деликатесов — сначала ветчинные букеты и ломтики салями в небе, а к концу — плесень, гниль и черви.

Секс? Ну, это возможно. Не такой, знаете, романтический с красивыми затемнениями, а здоровый веселый секс, каким заканчивается «Трамвай» Михаэлы Павлатовой (Гран-при в коротком метре). Замечательно остроумный фильм знаменитой чешки изображает водительницу трамвая, которая предается на рабочем месте безудержным сексуальным фантазиям.

{-page-}

 

Фрагмент фильма «Трамвай»

Вообще если что и сохранило ценность в глазах аниматоров, так это простые повседневные радости. Например, чувственная близость, которую испытывает войлочный Вилли. После жизни в неврастеничном нудистском сообществе и одиноких странствий по войлочному лесу герой встречает огромного лохматого монстра с большой успокоительной сиськой и обретает наконец счастливый покой. Или немного красоты за окном, когда одно время года сменяет другое («Поток»). Или даже пикантный вкус соуса гуакамоле, который приготовил на экране американец PES в своей фирменной объектной технике («Свежий гуакамоле»).

«Свежий гуакамоле»


Но более всего важны, конечно, дети. «Дети — наше будущее, — как бы говорит программа Аннеси. — И нельзя допустить, чтобы они были несчастны». Пожалуй, ни на одном фестивале ранее не было такого количества сирот с их сложными и трагичными судьбами. Объединившись всем анимационным миром, режиссеры громко заявили: «Детское сиротство — страшнейшая трагедия общества». Трагедия, которая может привести к самым жутким последствиям. В японской полнометражке «Асура» показан маленький маугли, который вырос вне человеческого общества и стал каннибалом. Он не умеет говорить, а в людях видит только пищу. Другой пример — короткометражка «Хлам». Здесь простовато, но внятно рассказана история двух ребят: у одного хорошая была мама, и он вышел в люди, другой был недолюблен и несчастен, стал наркоманом и преступником.

Так что да, родителям мало присутствовать в жизни детей. Им нужно быть любящими, терпеливыми, заботливыми, внимательными. В общем, не такими, как мама из короткометражки «Быть Брэдфордом Диллманом». Эта эмоциональная дама в состоянии алкогольного опьянения сообщает своей дочке: «Я всегда хотела девочку, поэтому, когда у меня родился мальчик, я договорилась с врачом, и тебе отрезали пипиську. Теперь твоя бывшая пиписька лежит в коробке на шкафу». Обеспечила ребенка искалеченной психикой и пошла спать. Еще одна короткометражка — «Отец» — поставлена по монологам пяти реальных детей, страдавших от равнодушия своих отцов. Вроде бы даже никаких страшных преступлений отцы не совершали — этот напился, этот оттаскал за ухо, тот психологическое давление оказал. Вроде и неподсудно, но уж очень скверно, поскольку дети несчастны, сидят впятером в метафорической лодке и жалостно смотрят на зрителя. А отцам даже нечего сказать в свое оправдание. «Мне просто было все равно, — отвечает детям в конце голос коллективного отца. — Потому что моему отцу тоже не было до меня дела, и я не знаю, как может быть иначе».


Дорога в новый мир

Трагичные фильмы, да. Но не беспросветные. Когда эмоции остывают, в сухом остатке — выстроенная и подробно описанная ценностная программа, так сказать, свод правил, которые предлагают аниматоры, для современного гражданина мира. Тут всего понемногу. Конечно, толерантность. В том смысле, что даже если ваш коллега по работе или муж открыл в себе ослика, надел шапку с ушами и ушел голый в зоопарк в клетку к собрату по разуму, то не нужно тыкать в него пальцами, сажать в психушку и сдирать головной убор («Эдмонд был осликом», спецприз жюри). Пусть живет себе счастливо, пока не причиняет другим вреда.

Фрагмент фильма «Эдмонд был осликом»

Забота об экологии тоже важна. Не вырубайте слишком много лесов, не ловите слишком много рыбы — призывает мини-сериал «Спаси свою планету». И живых существ нужно жалеть, а то съедят еще, как насекомые мальчика в фильме «Роение».

Работа, в общем, не самоцель, но если она социально важная, то выполнять ее нужно не формально, а так, как помощник социальной медслужбы в фильме «366 дней». Недостаточно поднять, откачать, вколоть, а нужно еще чайку с пациентами попить и в шахматы поиграть. Потому что (и об этом всегда нужно помнить) раздражающие больные старики — несчастны и беспомощны, а потому нуждаются в наших любви и внимании не меньше детей (и об этом, в частности, испанский полный метр «Морщины», получивший специальное упоминание от жюри Аннеси).

Одним словом, программа Аннеси через свой мрачный контент развернуто артикулировала и описала зрителю фестиваля новую утопию западного мира. И, конечно, достаточно было выйти из кинозала на улицу маленького савойского городка, чтобы увидеть, как эта утопия уже осуществляется. Во всем — от охраны труда, повсеместной вежливости, манеры родителей в обращении с детьми до пресловутой идеи разделения мусора, благодаря которой по городу рядом с обычными урнами расставлены контейнеры для стеклотары.


Утопия и история

Все эти идеи прекрасны, спору нет. Но ХХ век, увы, вспоминается не только ужасами Второй мировой, неоднократно описанными в фильмах конкурсной программы Аннеси, но и несколькими осуществившимися проектами социального обустройства, которые надолго заставили мир отказаться от грез об идеальном обществе.

Так ли все просто? Пока европейские режиссеры почти поголовно уверены в своем правом деле, азиаты выражают некоторые сомнения насчет возможности установления земного рая. Вспомнить ту же «Дорогушу». Не вполне хороший по графике и моментами нелепый, фильм этот ловко и интересно сконструирован. В самом его начале девочка из благополучной семьи возвращается в свою родную деревню и узнает, что ее убогая подруга детства умерла родами. Героиня берет ребенка к себе и пытается найти отца, а заодно — виновного в жалкой судьбе подруги. В ходе следствия виновными оказываются чуть ли не все поголовно жители деревни, половина из которых мечтает к тому же убить младенца, поскольку тот может оказаться сыном мужа или просто напоминает о неприятных событиях. В финале же разгневанная на весь мир положительная героиня, что твой Эдип, находит корень всех бед в себе и своем семействе, после чего сама опрометью кидается к озеру избавляться от живого напоминания о темном прошлом. И кто бросит в нее камень? Чем-то похож и финал «Короля свиней». Разрушенный и опрокинутый герой выкрикивает в космос: «Что же это за отвратительное место, в котором мы находимся?» — и сам себе отвечает: «Это Земля».

Но еще красноречивее корейцев, конечно, японцы. Их «Асура» — это настоящий шедевр жестокой восточной мудрости. В финале после всех страданий и испытаний маугли-каннибал становится-таки человеком, однако мораль фильма вовсе не в том, что волчонка можно приручить любовью и лаской. В последней сцене священник, много лет выращивавший в Асуре доброе начало и даже отдавший руку (без метафор), чтобы доказать возможность альтруизма и высочайшего достоинства homo sapiens, произносит примерно следующее: «Спасибо, Асура. Ты научил меня, что жизнь невозможна без пожирания других»…

Фильм «Асура» — надо сказать, весьма впечатляющий по всем параметрам — наград на фестивале не получил. И, думается, дело даже не в гротескных фонтанах крови, которые заставляли охать публику, а в этой последней резюмирующей фразе, которая перечеркивает все прекрасные европейские мечты о счастливом цивилизованном будущем, в котором никто никого не ест. Приз зрительских симпатий в полном метре ушел к фильму очень слабому, зато сладчайше успокоительному. «Цвет кожи: медовый» — это рассказ о последствиях программы усыновления корейских детей. Создатель правдивого повествования Юнг Енин благодаря именно этой программе оказался в бельгийской семье. Все детство и отрочество он ощущал себя немного чужаком, поступал дико и порой жестоко, постоянно обижался на приемных родителей за, в общем, справедливые наказания, искал свои корни, настоящую мать… однако с возрастом он остепенился и набрался ума. И хотя он сообщает о случаях провала программы усыновления, сам он таки обрел семью в лице своих приемных родителей и сводных братьев-сестер. И счастливую жизнь в понимании того, что не нужно требовать от мира слишком многого, а нужно ему (миру) много отдавать. В общем, стал настоящим альтруистом и достойным гражданином объединенной Европы.

К сожалению, «Цвет кожи: медовый» звучит вовсе не столь убедительно, как «Асура» или «Король свиней». Но это ведь только кино. Реальность — совсем иное дело.