Канны-2012: трудности секс-туризма, Тахрир как проспект Сахарова и казахский Раскольников

Первые дни Каннского фестиваля – путешествие в экзотические страны

Имена:  Дарежан Омирбаев · Жак Одиар · Ульрих Зайдль

Конкурсная программа пока вызывает скорее недоумение, чем воодушевление. Жак Одиар в своей новой работе «Ржавчина и кость» (экранизация романа Крейга Дэвидсона) пытается повторить успех «Пророка», превращая жизнь маргиналов в гудящий эпос. Главный герой, бездомный отец-одиночка, устраивается охранником в бар и знакомится с дрессировщицей косаток (Марион Котийяр). Через несколько дней во время выступления хищное животное откусывает женщине ноги, и судьба сводит двоих неудачников снова. При всем профессионализме и даже мощи Одиара фильм оказывается ровно тем, чем является его синопсис, — мелодрамой с изрядным перебором; он похож на грандиозную симфонию, состоящую (за несколькими секундными исключениями) только из фальшивых нот.

Самым сильным зрительским опытом в конкурсе пока что является картина Ульриха Зайдля «Парадиз: любовь». Это первая часть предполагаемой трилогии о женщинах из одной семьи, каждая из которых в одиночестве отправляется путешествовать: одна, самая младшая, — в лагерь для подростков с избыточным весом («Парадиз: надежда»), другая — с религиозной миссией («Парадиз: вера»), третья — в Кению в качестве секс-туристки («Парадиз: любовь»).

Это немолодая, полная, ограниченная, не лишенная привлекательности женщина из Вены, которая поддается на уговоры подруги и едет в Африку, где десятки молодых людей поджидают тех, кто уже не помнит мужских прикосновений. Героиня знакомится с несколькими, отношения с каждым складываются по похожей схеме, но с интересными нюансами. Каждый, чуть раньше или чуть позже, требует денег, но это не проституция в чистом виде: туземцы имитируют влюбленность и отношения, деньги вымогаются под разными предлогами (брат упал с мотоцикла, нужно оплатить больничные счета; умирает отец). Покупать услугу на подобных условиях оказывается еще сложнее, чем продавать.

Читать текст полностью Как всегда у Зайдля, фильм притворяется документальным — и в отдельных фрагментах без притворства оказывается видеоартом. Кадры простроены, как шахматные партии, но это не механическая расстановка тел — это сгустки смыслов, переданных языком туристического буклета (картинка в «Парадизе» гораздо более глянцевая, чем, скажем, в «Импорте/Экспорте»). Избегая морализаторства, Зайдль с легкостью вскрывает то одно, то другое противоречие, из которых состоит современный мир. Неискоренимый бытовой расизм европейцев. Псевдореванш западной женщины, которая покупает африканца, потому что у себя на родине (в отличие от ровесников-мужчин) уже выведена из сексуального оборота. Конфликт возможностей и реальных потребностей: немолодая женщина из Вены может поехать в Кению в качестве секс-туриста, и это звучит отлично, но нужно ли ей это на самом деле или это навязанный спрос? Двусмысленное положение белого человека в стране третьего мира: он платит, чтобы получить презрение под видом обожания.

©  65th Cannes Film Festival

Кадр из фильма «После битвы»

Рекламный Парадиз у Зайдля становится адом, в котором одинокая женщина еще острее осознает свое одиночество; любовь оказывается ложью и годится только для тех, кто (как подруга главной героини) соглашается жить во лжи.

Довольно бессмысленным с кинематографической точки зрения, но познавательным с политической оказался конкурсный фильм «После битвы» египетского режиссера Юсри Насраллы. Это картина о том, что случилось после революции — всегда полезно заглянуть в свое возможное будущее. Главная героиня, освобожденная женщина Востока, которая любит «Малхолланд Драйв» и борется за демократию (выясняется, что продвинутые египтяне хотят того же, что и российский креативный класс, — европейских ценностей и уважения), случайно целуется с объездчиком лошадей, во время событий на площади Тахрир выступавшим на стороне старого режима. Теперь, после победы революции, его детей избивают и травят в школе, а сам он, мечтая восстановить потерянное достоинство, нанимается в помощники к еще одному одиозному консерватору. Однако Тахрир (похожий на проспект Сахарова с пальмами) увлекает его своей животворящей энергией — но поздно: однажды сделанный неправильный выбор оказывается роковым.

©  65th Cannes Film Festival

Кадр из фильма «Студент»

Прямолинейность и мелодраматичность восточного кино выглядят немного наивными для европейского глаза — и еще один пример такой прямолинейности явлен в фильме «Студент» казахского режиссера Дарежана Омирбаева {-tsr-}(программа «Особый взгляд»). Это вольная экранизация «Преступления и наказания» на современном казахском материале (специфическая позднесоветская фактура невероятно кинематографична, жаль, что в русском кино ее мало используют). Страна, в которой живет новый Раскольников, существует в состоянии резкого имущественного расслоения, вызывающего много вопросов и желание восстановить справедливость. Ответов студент не найдет, из неоплаченной квартиры он отправится на нары, а над пустыми улицами Алма-Аты загорится реклама телефона Vertu.​