Хильке Деринг: «Если пленка исчезнет, я не расстроюсь»

Координатор международного конкурса Оберхаузена о будущем экспериментального кино и о его зрителях

Имена:  Хильке Деринг

Завтра, 26 апреля, открывается 58-й Оберхаузенский фестиваль короткого метра, один из главных европейских фестивалей документального и экспериментального кино. ИЛЬЯ ГЛАДШТЕЙН встретился с главой отборочной комиссии международного конкурса фестиваля и обсудил с ней перспективы короткого метра и кино вообще, а также узнал, у каких фильмов больше шансов попасть в Оберхаузен.


— Расскажите, пожалуйста, об «Оберхаузенском манифесте», юбилей которого как раз в этом году.

— Однажды молодые немецкие кинематографисты, недовольные тем, как устроен и структурирован мир классического кино и кинопроизводства, собрались на фестивале в Оберхаузене и объявили о своем желании изменить способ финансирования кино и, собственно, само кино, после чего они и составили этот документ. Их заявление оказало довольно сильное влияние на современников и на развитие кинематографа. В этом году манифесту исполняется 50 лет, и мы решили, что это неплохой повод напомнить о тех принципах, о том, что они значат теперь; показать фильмы режиссеров той волны. Это был большой проект: собрать, отреставрировать, оцифровать пленки. Мы покажем эти фильмы в сборной программе, там еще будут работы иностранных режиссеров из других стран, которые делали нечто подобное в то же время у себя дома.

— Манифест утверждал смерть классического кино. Но нарративный кинематограф до сих пор жив, а авангард все так же маргинален — не считаете ли вы, что они проиграли эту битву?

— Не знаю, проиграли ли они. Насколько я понимаю, речь больше шла не об авангарде, а о традиционном, кондовом способе создания фильма и о свободе кинематографиста делать кино так, как ему хочется, — этого они требовали, а не авангарда.

— Но Оберхаузен был первым фестивалем, специализирующимся на авангарде.

— Это не совсем так. Когда фестиваль был основан, он фокусировался на документальном кино, но мы все время меняли свою специализацию и в 1970-е пришли к экспериментальному кино. В то время были и другие влиятельные фестивали экспериментального кино — например, Кнокке (Knokke-le-Zoute) в Бельгии, но Оберхаузен, наверное, единственный из них, кто дожил до сегодняшнего дня.

— Насколько в сегодняшнем буме экспериментального кино вы видите заслугу Оберхаузена?

— Не уверена, что есть прямая связь, но, безусловно, наличие такой площадки, как наша, дополнительно мотивирует режиссеров экспериментировать. Что интересно: во время показов фестивальных фильмов в других городах в студенческих аудиториях даже для киностудентов наша программа часто оказывается неожиданной. Они никогда прежде не видели ничего подобного.

— Не думаете ли вы, что влияние фестивалей вообще и Оберхаузена в частности настолько возросло, что режиссеры теперь снимают именно то, чего от них ожидают на фестивалях, корректируют свои первоначальные замыслы, ориентируясь на вкусы отборщиков?

— В некоторых случаях это действительно так, но не уверена, что эта стратегия работает. В нашем случае даже я сама не могу точно определить, какой фильм попадет в программу, — из-за большого количества членов отборочной комиссии. Не думаю, что такие режиссеры поступают разумно, я бы не рекомендовала пытаться угадать конъюнктуру.

— Считаете ли вы короткий метр самодостаточной формой или это для режиссера всего лишь стадия на пути к полному метру? Короткий метр обречен быть на краю кинопроцесса?

— Конечно, я полагаю короткий метр самодостаточной формой. Да, в киношколах студенты начинают с короткометражек, готовясь к полнометражным фильмам, так как это прежде всего дешевле, — но такие работы мне неинтересны. В последние годы наблюдается приток короткометражных видеоработ в художественные галереи.

Другая вещь, о которой я хочу сказать: раньше считалось, что короткометражки — это продукт только для фестивалей, но теперь это уже не так. Появляются инициативы, с помощью которых они попадают в кинотеатры. Например, в Германии государство выделяет субсидии кинотеатрам, которые демонстрируют короткометражки перед полными метрами. Правда, фестивали остаются основным местом демонстрации короткометражек, но появляется все больше других вариантов: галереи, музеи, интернет, телевидение. Но, конечно, в этой сфере не так много денег, телеканалы утрачивают свои позиции в связи с развитием интернета.

— Платите ли вы своим конкурсантам за право показа?

— Мы не платим за конкурсные фильмы, но, конечно, мы платим за показы внеконкурсных фильмов, ретроспектив. Мы обсуждали этот вопрос в течение нескольких лет, всерьез собирались вместо вручения наград некоторым режиссерам равномерно распределять наградной фонд между всеми конкурсантами, а награды победителям оставить лишь символические. Но посчитали, что чем выдавать каждому по 100 евро, все же лучше вручать одному-двум победителям сумму, за которую они смогут что-то сделать.

В то же время мы не взимаем плату за подачу фильма на конкурс (распространенная в последнее время практика среди фестивалей. — OS). Я понимаю, многие американские фестивали делают это, так как не имеют государственной поддержки, но не уверена в правильности такого способа заработка.

— Жизнь короткометражного фильма обычно коротка: показы на фестивалях, иногда участие в выставках, затем, если повезет, несколько показов на телевидении, после чего фильм ложится на полку и из-за копирайта недоступен аудитории в сети. Что вы думаете о свободном распространении короткометражек на торрентах, онлайн-видеоресурсах?

— Я не считаю, что короткометражки должны распространяться свободно. У Оберхаузена есть онлайн-видеоплатформа, где мы предлагаем участникам размещать свои работы, и режиссеры решают, что, как и кому показывать: только трейлер или полный фильм, показывать всем бесплатно или взимать плату за просмотр. Мы считаем очень важным оставить за режиссером такое право.

Мы стараемся продлить жизнь фильма в сотрудничестве с галереями современного искусства, телеканалами. У нас есть договоренность с куратором галереи Kai Middendorff Galerie во Франкфурте-на-Майне, что он смотрит все программы на фестивале, а потом отбирает 3—4 понравившиеся работы и делает большую выставку.

— Сколько фильмов вы обычно отсматриваете во время отбора программы?

— Я лично смотрю 800—1000 фильмов в год. Всего к нам на отбор поступает около 4300 заявок, и в отборочную комиссию входит 6—7 человек.

— Оберхаузен был первым фестивалем, который начал показывать фильмы с цифровых носителей. Что вы думаете о войне цифровых и аналоговых форматов, смерти пленки?

— С одной стороны, я не верю, что пленка уже умирает. Еще ведь есть супер-8, 16 мм, снимать кино на которые не так уж дорого. С другой стороны, лично я не испытываю какого-то пиетета к 35-миллиметровой пленке. Если пленка исчезнет, я не расстроюсь. Если цифровые форматы открывают кинематографистам новые возможности, позволяют показывать вещи по-другому — это интересно, тем более вскоре цифра не будет уступать по качеству пленке. Все же экспериментаторам, искателям нового 35-миллиметровая пленка не очень подходит из-за своей дороговизны.

— Можете посоветовать молодым режиссерам короткого метра, как добиться фестивального успеха?

— Очень важно тщательно выбирать фестиваль, на который подаешь заявку, внимательно изучать его регламент. К примеру, одно из условий участия в международной секции Оберхаузена — немецкая премьера фильма должна пройти на фестивале. Поэтому, если фильм будет отобран на другой немецкий фестиваль, вам придется выбирать, где его показывать. Но после того, как фильм взят в конкурс, режиссеры никак не могут влиять на процесс. Если фильм не отобран, это вовсе не означает, что он низкого качества или не понравился отборщикам, — когда мы переходим к обсуждению, претендентов все еще в два раза больше, чем мест в программе, иногда приходится отказываться от понравившихся работ. Так что в случае отказа расстраиваться не надо.

— Каким должен быть фильм, подходящий для Оберхаузенского фестиваля?

— В первую очередь мы ищем работу, в которую режиссер вкладывает некую идею, где он исследует не только новые формы, но и темы; фильм, в котором режиссер осознанно выбирает тему, метод и форму. Цена производства и технические навыки не так важны.

— Назовите, пожалуйста, свои любимые фильмы из ваших программ и не только.

— Победитель нашего прошлого фестиваля «Без названия» (Sans titre) французского режиссера и художника Нила Белуфа (Neïl Beloufa), который, собственно, пришел в кино из галереи, и это здорово. «Собака» (Dog) Андреа Арнольд, которая теперь уже считается одним из ведущих британских современных режиссеров (Fish Tank, Red Road, Wuthering Heights).

«Без названия», режиссер Нил Белуфа


— Оберхаузен — очень маленький провинциальный город, и его жители не особенно активно ходят на показы, основная масса зрителей — приехавшие профессионалы. Получается, что вы — не зрительский фестиваль?

— Да, это так. Но наша аудитория — это не только профессионалы, но и молодые люди из региона: в Руре все города находятся недалеко друг от друга. У нас в городе нет университета, это еще одна причина, почему так немного местных ходит на показы. Но много студентов приезжает из Бохума, Эссена, Кельна. Молодежь из Рурского региона составляет треть нашей аудитории, треть — профессионалы из Германии, и еще треть приезжает из других стран. Наши главные зрители из Оберхаузена — это дети (на фестивале есть конкурсная детская программа. — OS), многие из них вырастают и продолжают ходить на фестиваль.