«Мартовские иды»

Джордж Клуни демонстрирует нравственное превосходство демократов над республиканцами и зрелости над юностью

Имена:  Джордж Клуни

Молодой и, разумеется, страшно амбициозный политтехнолог Стивен Майерс (Райан Гослинг) работает пресс-секретарем «хорошего» кандидата в президентской гонке, губернатора Огайо Майка Морриса (он, конечно же, демократ, как и играющий его Джордж Клуни). Результаты праймериз в штате должны, по расчетам, предопределить итог всей кампании, поэтому соперники готовы на все — или почти на все. Главная битва разворачивается не в эфире теледебатов, а на переговорах с сенатором Томпсоном — «реальным политиком» консервативной ориентации, чья поддержка может решить итог праймериз. Но Томпсон требует министерский пост в будущем правительстве, а для Морриса это означает измену своей предвыборной программе — и, как это ни удивительно, личным идеалам.

Одновременно с ухаживаниями за Томпсоном штаб конкурирующего кандидата делает ход конем: начальник штаба Том Даффи (Пол Джаматти) предлагает честолюбивому Майерсу перейти на темную сторону силы. Майерс немного колеблется, но все же докладывает о случившемся начальству, после чего его с позором увольняют — не зная, что тот имеет компромат на губернатора Морриса. Дальнейшее — история одной маленькой мести, окончившейся коллективным политическим самоубийством.

Впрочем, «дальнейшее» — это сильно сказано: что-либо происходить в «Мартовских идах» начинает минуте эдак на 50-й, когда под энергично-мрачную музыку Райан Гослинг примется быстрым шагом расхаживать по мокрым улицам, подняв воротник пальто. Все, что до этого, — фрагменты политического пейзажа, который Клуни-режиссер пишет одновременно широко и детально. И это, надо сказать, довольно небесполезная часть для российского зрителя: тут сразу бросается в глаза не только грязная изнанка политического процесса, но и его отделенность от реальной жизни. Суть политической деятельности, как видно из фильма, — все то же краснобайство на собрании благородных мужей, как это и было тысячи лет назад в Афинах. Остальное, будь то экономические программы или идея ё-мобиля, которой кандидат Моррис пробивает себе путь к сердцу избирателей, — не больше чем макгаффин. И все это прекрасно понимают: и кандидаты, и политтехнологи, и, что главное, — избиратели (жалобы на то, что простой народ не очень увлечен политической интригой и предпочитает интересоваться своей реальной жизнью, звучат тут достаточно внятно). То есть никакой великой миссии, смертельной ответственности и аргументов типа «если не мы, то кто же». Даже наоборот — гвоздем предвыборной программы Морриса становится сочиненная Майерсом фраза «Не голосуйте за меня!»

Читать текст полностью

©  Каскад

Кадр из фильма «Мартовские иды»

Центральный конфликт «Мартовских ид», к счастью, не принадлежит сфере политического. Да и трагедия Майерса — вовсе не трагедия, судя по спокойствию, разлитому на его лице в финале, который формально должен считаться катастрофой, пирровой победой наглого новичка над матерыми динозаврами. На самом деле — и это видно по неадекватной реакции героя на происходящую вокруг несправедливость — Майерс до конца остается идеалистом. Губернатор Моррис, мягкий, но уверенный и непоколебимый, — его ролевая модель, идеал не политика, но человека вообще. Узнав о секс-происшествии в штабе губернатора (случившееся — доведенная до экстремума версия Левинскигейта), Майерс говорит, что политику простительно все: врать, подкупать избирателей и т.д.; единственное, что не прощается, — связь с подчиненными. Но это лишь слова: на самом деле Майерс тоскует по человеческому в политике, и кошачьи проделки губернатора для него — еще одно доказательство неподкупности босса. Разочарование наступает, когда у Морриса вырастают такие же рога и копыта, как и у всех прочих. Клуни, присутствие которого в фильме вообще довольно призрачно, удается так деликатно сыграть это превращение, что немедленно становится{-tsr-} ясно — метаморфоза его героя происходит лишь в воображении наивного Майерса. Уволенному и оплеванному юноше больше не с кого делать жизнь, и потому его последующий огонь по штабам так отчетливо суицидален. Майерс бьется не с бывшими коллегами и не за карьеру — он в ярости топчет свое былое представление о себе. И поэтому же так неоднозначен финальный жест губернатора, когда, проглотив все предложенные ему бывшим пресс-секретарем наживки, он вдруг срывается с крючка и выходит из игры. Это не просто реванш на поле нравственности и морали — это и поистине королевский подарок старого политика молодому выскочке (своим самоотводом Моррис, очевидно, возвращает Майерсу утраченную веру). Подарок, который, увы, как-то уж слишком похож на предвыборный буклет Демократической партии. ​