«Конвой»

В берлинской «Панораме» показали «Конвой» – третий фильм Алексея Мизгирева

Имена:  Алексей Мизгирев

После случайной драки офицер по имени Игнат (Олег Васильков) вынужден выполнить неприятное поручение: найти двух солдат, сбежавших с казенными деньгами, и с минимальным шумом вернуть их в часть. С минимальным не получается. Игнат с товарищем (Дмитрий Куличков) оказываются в Москве, обстоятельства сталкивают их с обывателями, ментами, гастарбайтерами и бандитами, а также с женщиной Тамарой, без которой всем было бы лучше.

«Конвой» — третий фильм Алексея Мизгирева, и сейчас уже можно говорить о существовании его режиссерской вселенной, в которой все одновременно и расшатано, и зажато в тиски.

Своих героев Мизгирев как будто располагает вдоль шкалы, измеряющей количество человеческого — от унтер- до сверх-. Положение не определено раз и навсегда, не статично: человеком можно стать и можно перестать быть. И это не эволюция персонажей в традиционном смысле — это постоянная болтанка между слабостью и силой. Герои Мизгирева живут в мире, не допускающем стратегии: обстоятельства всегда оставляют их в дураках, всегда вынуждают лихорадочно менять маневр. Люди или оступаются, или наступают — и в «Конвое» эта прерывистая траектория визуализируется в лоб, без лишней поэзии.

Игнат с самого начала заявлен как сверхчеловек: в первом кадре он появляется на заснеженном плацу в трусах и ушанке. Позднее выясняется, что герой не чувствует физической боли — может лезвие сжать в ладони или рыбу вынуть голыми руками из кипящей ухи. Но каждый его tour de force внезапно завершается приступом головной боли и обмороком, при котором и человеческое, и сверхчеловеческое ускользают от него.

Мигрени Игната — следствие чувства вины за чудовищную ошибку в прошлом; он в буквальном смысле (в кармане) носит с собой свой камень. «Живи, если мужик, не ищи суицида», — говорят ему, но он давно перестал жить добровольно и сопротивляется любой попытке жизни снова вобрать его в себя.

Человеческие состояния, такие, как чувство вины, Мизгирев перекручивает, преувеличивает, доводя почти до абсурда, — но они остаются понятными, универсальными, их может переложить на собственный опыт даже тот, кто никогда не вынимал голыми руками рыбу из кипящей ухи. Именно поэтому, несмотря на свою фактуру, ни «Бубен», ни «Конвой» не являются социальным кино, хотя первые вопросы про очернительство российской действительности уже прозвучали на берлинской премьере — причем от немецкого зрителя. Режиссер и продюсер фильма Павел Лунгин устало отвечали про универсальность зла.

«Бубен» был экзистенциальным триллером, в котором по углам прятался тихий ужас, «Конвой» и в этом смысле менее изощрен и более отчетлив: ужасы происходят тут в кадре, без умолчаний и лишних мотивировок — они просто случаются, и предугадать их нельзя. Один из самых страшных моментов — полусоблазнение-полуизнасилование одного из сбежавших солдат, неудачливого шутника Артема, блатным охранником с татуировкой на шее и узнаваемыми лагерными интонациями.

Как и его герой, Алексей Мизгирев лишен страха — это один из редких сегодня художников, способных говорить о страшных и предельных вещах без позерства и смущения. Кадры из его фильмов можно спутать с кадрами из советского кино, но и о реализме здесь речи не идет. Кино Мизгирева — это реальность прибора ночного видения, в которой из темноты проступают красные сгустки живой материи, чтобы снова исчезнуть в темноте.​

Ссылки

• Мария Кувшинова. «Конвой» — новый фильм Алексея Мизгирева, 29.04.2011
• Мария Кувшинова. «Бубен, барабан», 09.12.2009
• Ольга Шакина. Кофе и сигареты: Алексей Мизгирев, 09.12.2009