Что такое артхаус

Прокатчик СЭМ КЛЕБАНОВ объясняет, почему самое любимое слово российских киноманов почти лишено смысла

Какого-то строгого научного определения термина «артхаус», увы, нет. Нет никаких красных флажков, которые бы огораживали территорию, где начинается артхаус. Граница очень размыта. Есть несколько разных определений. Одно, например, дает журнал Variety в своем Slanguage Dictionary: артхаус — это неанглоязычное и не мейнстримовское независимое кино, которое идет в специализированных кинотеатрах. Такое вот широкое определение, скорее из области кинопроката, индустрии, чем искусствоведения. Те же, кто пытается определить артхаус исходя из художественных особенностей фильмов, составляют целые списки условий, при соблюдении которых кино считается артхаусом — то есть искусством, а не циничным проектом по зарабатыванию денег.

Этих признаков очень много, но ни один из них не является решающим. Пример: говорят, в мейнстримовском кино история — линейная, а в артхаусном — сложная, запутанная, нелинейная, в ней часто перепутаны местами прошлое и настоящее. Да, такое бывает, но есть и очень простые, линейные артхаусные истории — «Гавр» Аки Каурисмяки или почти все фильмы братьев Дарденн. Не скажешь, что в них нет сюжета.

Или утверждают, что мейнстрим и артхаус можно разделить по типу конфликта. В первом случае конфликты всегда внешние — человек против общества, человек против инопланетянина, человек против стихии. А в артхаусе они внутренние — человек против собственных разрушительных импульсов и желаний. Но на каждый такой пример можно привести контрпример! Можно вспомнить и артхаусные фильмы ужасов, и артхаусные боевики, и артхаусные sci-fi. Соответственно и в мейнстриме мы можем найти фильмы, скажем, с нелинейным повествованием. Никто же не будет утверждать, что Pulp Fiction — артхаус. И это, кстати, пример одного из многочисленных фильмов из серой зоны, которую называют или артстримом, или голливудским артхаусом. Эти фильмы стоят одной ногой в мире авторского кино, а с другой стороны — это такие большие проекты с голливудским бюджетом и серьезными сборами.

Сейчас придумали еще один отличительный признак артхаусного кино — в нем, мол, обычно речь идет о конфликтах, обусловленных текущими политическими событиями или социальными проблемами, это кино, которое отличается особой симпатией к самым обездоленным, к социальным низам — как это происходит в «Розетте» или в фильме «Дитя». Опять же это нельзя назвать универсальным определением — кино о страданиях молодого аристократа вполне может быть артхаусным. Нельзя сказать, что в фильме Франсуа Озона «Бассейн» речь идет о социальных низах. Или в фильмах Висконти. Или в «Опасном методе» Кроненберга — там персонажи тоже вполне обеспеченные люди. В общем, все это не работает.

Я бы раскрыл понятие «артхаус» так: это кино, где определяющей оказывается фигура автора, который создает свой мир, пытается говорить своим языком и относится к тому, что он делает, как к произведению искусства. Оно может и не получиться: артхаус — это не всегда знак качества. Это просто указание на то, что люди пытались как-то по-особенному сказать о чем-то важном.

Из-за того, что артхаус настолько разнообразен, очень сложно представить себе и типичную артхаусную публику. Например, «Теорема» Пазолини явно апеллирует к достаточно узкой интеллектуальной прослойке, к людям, которым интересно разгадывать загадки, копаться в переплетении сложных смыслов. С другой стороны, то же «Дитя» братьев Дарденн или, например, фильм Ханы Махмальбаф «Будда рухнул от стыда» настолько просты, что не требуют от публики никакой подготовки. Они рассчитаны на любого зрителя, который тем или иным образом попал в кинотеатр. Когда я смотрел «Будда рухнул от стыда» в Риме, там ползала было детьми, которых привели на фестиваль из окрестных школ. Они все смотрели очень внимательно и очень эмоционально, было видно, что это кино — для них. Поэтому, когда мы говорим, что «артхаус — это кино не для всех», мы больше говорим об ожиданиях аудитории и поводах, по которым она идет в кинотеатр. Понятно, что в Москве на артхаусное кино выбирается достаточно специфическая публика.

Кино, которое считается мейнстримом в одной стране, может превращаться в артхаус в другой. Так, например, произошло с фильмами Лукаса Мудиссона Fucking Åmål и «Вместе». Каждая из этих картин становилась дома главным прокатным хитом года. «Вместе» шел первым в топе 10 самых прибыльных фильмов года в Швеции, а вторым шел «Гладиатор», и между первым и вторым местами разрыв был больше, чем между вторым и десятым.

Так называемая широкая аудитория артхаусное кино просто изначально не выбирает, она идет на фильмы, которые не требуют от зрителя никакой ответной работы, которые дают чистое, незамутненное развлечение. Но и большинство артхаусных картин тоже общаются со зрителем на уровне чувств, они не вводят никаких особенных образовательных цензов. Тут уместно вспомнить слова Ингмара Бергмана, который как-то сказал, что его фильмы должны взаимодействовать со зрителем эмоционально, а не интеллектуально. Поэтому если человек уж забрел на артхаусный фильм, то, как правило, он там для себя что-то находит. Прекрасную короткометражку об этом, кстати, сняли братья Коэн для альманаха «У каждого свое кино» — это новелла о ковбое, который забредает на фильм Нури Бильге Джейлана «Времена года» и выходит совершенно потрясенным.

То есть мы тут опять возвращаемся к определению индустрии: можно сказать, что артхаусное кино — это то кино, которое идет в кинотеатрах и залах, называющих себя артхаусными. Но сегодня и это определение будет размытым. Укрупнение сетей, появление мультиплексов тоже стирает эту грань. Часто артхаус показывают через стенку от голливудского блокбастера.

Исчезнет ли термин «артхаус» в будущем в связи с новыми каналами распространения контента? Не думаю. Скорее наоборот: чем больше свобода выбора, тем больше нужда в ярлыках и метках, маяках и указателях. И таких ярлыков будет все больше: понятие артхауса будет дробиться, будет появляться «экстремальный артхаус», «интеллектуальный артхаус», такой артхаус, сякой артхаус.

Записал Василий Корецкий​