Руслан Пак: «Узбекским звездам пришлось подстраиваться под Стаса»

Одно из открытий Локарно – «Ханаан», корейский фильм про узбекскую наркомафию, снятый на русском языке по мотивам реальных событий

Имена:  Руслан Пак · Станислав Тян

В конкурсных программах Локарно не было наших фильмов, но в программе «Режиссеры настоящего» состоялась премьера южнокорейской картины «Ханаан», полностью снятой на русском языке. Ее режиссер Руслан Пак принадлежит к четвертому поколению советских корейцев.

Читать!

• 4 года с OPENSPACE.RU: Best of the Best
• Юровский об опере «Мастер и Маргарита»
• Заветные желания наших авторов и коллег
• Сергей Жадан. Ворошиловград
• Лена Катина: «Эти песни надо петь пожизненно»

Он вырос в Ташкенте, а затем отправился в Южную Корею изучать кинематограф. Обратно в Узбекистан он вернулся снимать свой полнометражный дебют — суровую криминальную драму о тех, кто выжил в 1990-х. Милиционер Стас внедряется в банду наркоторговцев, но в итоге сам попадает в зависимость от героина и на коленях клянчит дозу у своего заклятого врага. Сюжет основан на биографии друга режиссера Станислава Тяна, повторившего на экране свой драматический жизненный путь.

БОРИС НЕЛЕПО поговорил с Русланом Паком о корейском кинообразовании, российском кино и опыте малобюджетных съемок.


— Ваш фильм заранее заинтриговал — в каталоге он заявлен южнокорейским, а снят на русском языке.

— Честно говоря, корейская сторона участвовала совсем опосредованно — мы получили там грант и сделали в Корее постпродакшн. Съемки проходили в Узбекистане, у нас был минимальный бюджет и потому не было возможности оплатить дорогу всей группе. Поэтому поехали актер, оператор, я и ассистент, которого мы эксплуатировали по полной. Наш корейский продюсер не поехала.

— Как вы получили финансирование?

— Полтора года назад мы получили грант от Сеульской киноакадемии, небольшой. Меньше тридцати тысяч долларов. И вот эти полтора года мы пытались искать дополнительное финансирование, даже приезжали на Московский кинофестиваль, но, к сожалению, так и не нашли потенциальных партнеров. Нам ничего не оставалось делать — либо отдавать деньги обратно, либо снимать на оставшуюся сумму. После покупки билетов и оборудования у нас осталось около 10—15 тысяч долларов.

— Но снимали вы на цифру.

— Да, на Canon 7D, аналог Mark II. Для меня принципиальным было то, что оператор был из Кореи. Человек, который не жил в Узбекистане или Советском Союзе, человек со свежим взглядом. Надеюсь, что это получилось — мы шли на большой риск, начиная проект с такими ограниченными возможностями.

— Правильно ли я понимаю, что в основу сценария легла реальная история Станислава Тяна, сыгравшего главную роль?

— Многое взято из его биографии, пусть и не все. Мы с ним учились в одной школе и занимались спортом. Знаете, одно время у нас в стране был бум восточных единоборств, и мы вместе ходили в секцию таэквондо. После школы Стас поступил в милицейскую академию, а я пошел в свой педагогический университет, и общаться перестали.

Помните, в фильме есть автомобильная стоянка, где собираются герои? Несколько лет спустя, когда я уже учился в Корее, я приехал в Ташкент в гости и поехал ставить машину на эту стоянку. И встретил Стаса, который там работал. Выглядел он странно — вид у него был совершенно нечеловеческий, он сильно изменился внешне. Выяснилось, что в его жизни появились наркотики, что он все потерял. Я ему предложил приехать в Корею, и некоторое время спустя он без каких-либо планов и подготовки действительно приехал, стал зарабатывать деньги физическим трудом.

И вот еще через несколько лет я опять его встретил, уже в Корее, это был живой человек, по-настоящему счастливый. Он произвел на меня впечатление, так и родилась идея сценария. Мы с ним очень много говорили, он мне многое рассказывал, кое-что мы допридумывали. Сам Стас оказался в центре истории, которую мы попытались слепить.

— У него выразительное лицо, на котором осталась печать тяжелого опыта.

— Мы рисковали, взяв его на главную роль. Он же никогда никакого отношения к кино не имел, но какой актер мог бы сыграть Стаса? Мы даже кинопробы ни разу не проводили, я не знал, как он вообще будет держаться перед камерой. Работали следующим образом. Он вообще не читал сценарий, просто приходил на площадку, где я ему говорил, что надо сделать. Он сразу адаптировался и начинал играть себя. И уже в первый день очень нас удивил своей игрой. Другим актерам, правда, было тяжело. Они все достаточно знаменитые в Узбекистане, им было трудно работать не по тексту, подстраиваться под Стаса. Были трудности.

— В фильме живые диалоги, совсем не искусственные.

— Мы добивались, чтобы все было максимально достоверно. Да, у нас не было бюджета, ярких декораций или костюмов, но хотелось сделать настоящий фильм вопреки всем препятствиям. Актерам действительно было тяжело — я им все время говорил: не нужно играть, покажите самих себя. Они не понимали, как это, они пытались играть так, как это делают в узбекском театре. А я всячески пытался избежать театральности. Им порой было сложно понять, что я от них хочу.

— А вы российское кино вообще смотрите? У меня было постоянное ощущение, что «Ханаан» похож на какой-то постперестроечный криминальный фильм.

— Ну, я люблю фильмы Балабанова, пусть и не все, конечно. Если честно, в Корее я смотрю больше русское кино, чем местное. Пусть я по национальности кореец, но родился в Советском Союзе и был воспитан на советском кинематографе. Когда я приезжаю в Москву, то вижу много родных вещей — чего не могу сказать до сих пор про Южную Корею. То есть я здесь живу, у меня нет проблем с языком, но мы воспитаны как-то по-другому. Поэтому российские фильмы мне ближе.

— А что, например?

— Российское авторское кино. Последнее, что я смотрел, — «Как я провел этим летом», когда был в Москве. Или вот в свое время «Эйфория» мне понравилась.

— Интересно поговорить о вашем кинообразовании. Чему вы научились в киношколе?

— Я еще не закончил свое образование. «Ханаан», получается, моя дипломная работа. И это мое второе образование, магистерское. В Ташкенте я окончил педагогический университет, где изучал русско-корейскую филологию. А потом приехал по учебе в Сеул, но насовсем переезжать пока не собрался. Паспорт у меня узбекский, так что я считаюсь гражданином Узбекистана.

Я учился два года и, честно говоря, на занятиях ничего принципиально нового для себя не открыл. У Кореи достаточно короткая история, и если экономически они очень динамично развиваются, то в плане искусства… Те, кто хочет чему-то научиться, стремятся поехать в Россию, Европу или куда-то еще.

На занятиях были дискуссии, мы смотрели фильмы, профессора делились своим опытом. Но я не очень хорошо понимаю, как это все можно применить. Больше всего я учился на площадке, когда нам давали задание снять какой-нибудь фильм. А также в общении со своими однокурсниками. Корейский национальный университет искусств — очень знаменитое и популярное место в плане кино- и театрального образования, конкурс очень серьезный. Поэтому студенты порой намного интереснее, чем даже какие-то занятия. Но у школы есть значительный плюс — у них очень хорошее техническое обеспечение. Я слышал, что во ВГИКе с этим проблема — здесь же есть новейшее оборудование в прекрасном состоянии, его можно брать и пользоваться им бесплатно. Даже пленка выделялась университетом.

— А как вы попали в Локарно? Вы сами отправили фильм на фестиваль?

— После того как закончился монтаж, стали подключаться сторонние компании. К нам обратились из MLineDistribution — крупного продавца фильмов за рубеж, они же и подают заявки.

— А какое-то участие киношколы было?

— Нет, «Ханаан» был сделан вне школы. Во-первых, их технику нельзя вывозить за границу. Ну и потом, у нас был свой продюсер, незачем было еще обращаться в школу. К слову, нам сказали, что наш фильм сейчас — самый приглашаемый на фестивали из работ их студентов. Для меня это вдвойне приятно. Потому что вы же понимаете, мне немного тяжелее, чем коренным корейцам, с которыми я конкурирую.

— Но в Корее же фильм выйдет в прокат?

— У нас будет премьера, затем прокат в определенных местах, не в мультиплексах, конечно. О реакции зрителя можно только догадываться. Ведь корейский зритель — он немного другой. Вот Ким Ки Дук, который очень популярен в России, его здесь не очень любят. Другой мой любимый режиссер, Хон Сан Су, тоже никогда не бывает кассовым. Наш продюсер, к слову, работала с ним на фильме «День и ночь». ​