Просмотров: 25264
Это наше «Личное дело»
22/04/2011
Финалисты конкурса сценариев «Искусства кино» отвечают на вопросы о времени и о себе
Имена:
Алексей Слаповский · Андрей Мигачев · Андрей Щербинин · Владимир Серышев · Наталья Репина · Пулат Ахметов · Сергей Ольденбург-Свинцов
© Евгений Тонконогий
«Нет сценариев», — общее место и почти мантра в разговорах об отечественном кино. На этой неделе продюсер Сергей Сельянов заявил в Петербурге, что индустрии требуется в десять раз больше сценаристов (о том, как проходит обучение на Высших курсах сценаристов и режиссеров, можно прочитать в автобиографическом материале Инны Денисовой).
На этом фоне особенно ценной выглядит инициатива журнала «Искусство кино», который во второй раз за 11 лет провел конкурс сценариев «Личное дело». С 1 июня по 25 октября 2010 года отборочная комиссия получила 545 сценариев из 20 стран. Итоги конкурса были подведены 24 января, в финал попали 17 работ, которые в течение года планируется опубликовать в «Искусстве кино» (две из них уже вышли во втором номере журнала за 2011 год).
С самого начала предполагалось, что конкурс не закончится с подведением итогов и как минимум часть из этих текстов станут фильмами. Член отборочной комиссии конкурса Зара Абдуллаева сообщила OPENSPACE.RU, что за прошедшие с момента подведения итогов месяцы четыре сценария уже куплены продюсерами: «Я умею вязать» Татьяны Богатыревой, «Личное пространство» Владимира Серышева, «Гуппии» Андрея Щербинина и «Язычники» Анны Яблонской, погибшей в Домодедово в день награждения лауреатов (фильм по ее сценарию уже готовится к производству). Также ведутся переговоры о покупке сценария Леонида Корина «Контрабас».
Чтобы понять, из чего складывается удачный сценарий и как сегодня чувствует себя сценарист, OPENSPACE.RU попросил финалистов конкурса «Личное дело» ответить на вопросы анкеты.1. О чем ваш сценарий?
2. Существует ли кризис сценариев в нашем кино и как с ним бороться?
3. Интересует ли вас попытка описания, фиксации сегодняшней российской реальности? И если да, то какие трудности у вас возникли в процессе ее описания?
4. Представляли ли вы себе режиссера, который мог бы поставить ваш сценарий (современного или любого другого)?
Алексей СЛАПОВСКИЙ, писатель, автор сценария «То, что вы делаете, очень важно»
© Евгений Тонконогий
Алексей Слаповский
1. Он о том, что люди, встретив (пережив) в жизни что-то хорошее, стремятся найти точно такое же или похожее. И даже не хорошее, а, к примеру, привычное. Пушкин сказал навсегда: «Привычка свыше нам дана — замена счастию она». Эти строки могли бы стать эпиграфом. Привычки спасают от экзистенциального, извините за выражение, ужаса.
2. Кризис не сценариев, а кино. Продюсеры врут, когда жалуются: «Нет хороших сценариев». Есть. Они имеют в виду не хорошие, а «нужные» сценарии. Форматные. Все мои форматные сценарии проходят влет (особенно на телевидении). Все отклоняющиеся от формата, независимо от качества, игнорируются. За редким исключением (четырехсерийники «
Я — не я» и «
Синдром феникса» по моим книгам), но и там пришлось уступать формату. Я тысячу раз слышал: «Хороший сценарий, но —
артхаус». Это о любом материале, который хоть чуть-чуть отличается от того, что, по мнению продюсеров, хочет видеть массовый зритель.
Читать текст полностью
3. Я это постоянно делаю в той или иной мере — в пьесах, в романах, в рассказах, в сценариях. Я бы не называл, правда, это фиксацией. И описанием тоже. Скорее попытки осмысления.
4. Представлять я могу что угодно, а толку? И еще закавыка: режиссеры, которых я чувствую близкими, сами себе писали и пишут сценарии. Джармуш, например. Или Вуди Аллен. Или Ларс фон Триер… В авторском кино именно так часто и бывает. Но есть человек, на которого я сейчас надеюсь и уповаю: Сергей Пускепалис, известный более как актер и театральный режиссер. Мы с ним пытаемся реализовать уже третий совместный проект. Авось на этот раз что-то сладится.
Пулат АХМАТОВ, режиссер игрового и документального кино, автор сценария «Джуги»
1. Несчастный малый из горного кишлака решает заработать деньги на жизнь. Он соглашается стать живым «контейнером» и везет в желудке героин в Россию. Эта авантюрная, дикая и нелепая попытка едва не становится для него последним действием в жизни — герой едва не погибает, но успевает естественным путем избавиться от перевозимого зелья… На узловой станции он попадает в милицию, а спасать бедолагу, повесив замок на двери хибары, в Россию отправляется его жена.
Потом много чего происходит, но мне интересно показать то, что произойдет с героями, когда они найдут кров и пищу в простой русской семье, там же, на узловой станции. Дальше почти по Фрейду — обнаружится, что жизнью правят не два главных инстинкта — голод и сексуальность, а две главные страсти — любовь и деструктивность, и только они позволяют выжить.
2. Не знаю про наше кино. Наверное, есть кризис, но также верно и то, что и сценарии хорошие есть, и режиссеры хорошие в простое… А кому они нужны? Только ленивый сейчас не говорит о новой странной политике в киноиндустрии, если таковая есть у нас в стране, о группе «восьми» (студии-мейджоры, получившие финансирование Фонда поддержки кино. — OS). На Востоке, откуда я родом, говорили «культур-мультур», а здесь, сегодня другое — «любовь-морковь» и еще что-то про «яйца». Недавно довелось побыть в группе людей, пишущих сценарии для сериалов. Увидел, как это делается, кто это пишет, кто принимает. Тамошние сценаристы — профессионалы: они садятся и пишут, пишут! Как на фабрике. Поток, вал, план… И никакого кризиса сценарного. Сам себе ответил на вопрос, почему наши телесериалы невозможно смотреть. О режиссуре сериалов, из чувства причастности к этой профессии, промолчу.
3. Я долго снимал документальное кино, а значит, занимался да и занимаюсь этой самой фиксацией российской реальности. Пожалуй, самое трудное — это избежать плакатной социальности. А тем много. Вот навскидку: в столичном отеле «Севастополь» живет афганский базар, восточный, яркий, шумный. Продавцы — в основном те, кто уходил из Афганистана вместе с армией генерала Громова, то есть бывшие союзники СССР. У многих нет никаких документов. Когда кто-нибудь из них заканчивает свой земной путь, посольство отправляет тело на родину, выписывая умершему паспорт, не бесплатно. Эта абсурдная и, казалось бы, не российская история, но корни ее в истории нашей страны. Я хотел снять там кино. О том, как полярно поменялся маршрут «груза 200». Мне не позволили, помешали. Кто? Не афганцы. Мне кажется, в игровом кино проще. Ведь главное в сценарии — это характеры. А все остальное — только фон, придумки… Мне видится так. А если в характерах героев будут немотивированная жестокость или отсутствие чувств и душевный штиль, разве это не отражение сегодняшней реальности?
4. Был такой турецкий режиссер, малоизвестный у нас — Йылмаз Гюней. Я видел его «Дорогу» и многие годы был под впечатлением от этого фильма, к сожалению, последнего в его жизни.
Сергей ОЛЬДЕНБУРГ-СВИНЦОВ, режиссер, сценарист, соавтор сценария «Мот Нэ»
© Евгений Тонконогий
Сергей Ольденбург-Свинцов
1. Должен сразу уточнить: «Мот Нэ» — не только мой сценарий. Он создавался в соавторстве со студенткой ВГИКа Анастасией Арышевой и учеником Юрия Арабова, также выпускником ВГИКа Дмитрием Лемешевым. Сама идея, интонация повествования, все основные события и эпизоды пришли из киноповести Инги Оболдиной «Мот Нэ», написанной еще в 2005 году. К работе ее подтолкнул фильм «Изгой» Роберта Земекиса, точнее, чувство неудовлетворенности актрисы от невозможности получить роль, аналогичную роли Тома Хэнкса. Ну а поводом оказалась другая история: в семидесятые годы в результате авиакатастрофы мужчина оказался в глухой сибирской тайге и был подобран диким племенем. Его нашли спустя восемь лет. Прочитав повесть Оболдиной, я завелся — и она согласилась, чтобы я переработал «Мот Нэ» в сценарий.
«Мот Нэ» (хант. «чужая») — история о женщине, целиком посвятившей себя карьере. Ее муж-художник выполняет функцию домохозяйки, занимается бытом, воспитывает маленькую дочку. В семье все благополучно, и, кажется, нет причин для конфликтов. Но Дине (так зовут героиню) предстоит тяжелое испытание — где-то в тайге разбивается вертолет, и только она одна выживает. Ее выхаживает шаманка древнего северного племени. Дину оставляют жить в племени — еще одни рабочие руки! — и выдают замуж за бездетного мужчину. В истории много эмоционально ярких и психологически напряженных моментов. Это — выстраивание отношений с новым мужем; это — событие, которое невозможно представить человеку, избалованному современной цивилизацией, — рождение ребенка в чуме. Все заканчивается драматично: несколько лет спустя Дина возвращается на Большую Землю, но после всего выстраданного она не может вписаться в прежнюю жизнь.
Главное для меня в истории «Мот Нэ» — природа отношений мужчины и женщины. Очень волнует и мощно задевает эмоции ситуация, когда жесткая бизнес-леди вдруг находит в диком племени своего мужчину — сильного, заботливого, терпеливого, надежного… Здесь, почти в первобытных условиях, она впервые по-настоящему реализуется сексуально.
2. Дефицит рукописей высокого качества идет от сегодняшней убежденности сценаристов в ненужности, невостребованности их работы — и они просто-напросто не пишут. У них нет стимула. В нашем кинематографе очень трудно пробиться. Опираясь на собственный опыт, я пришел к выводу: сценарии никто не читает (имею в виду тех, кто принимает решение о финансировании проекта). Похожая ситуация и с готовыми фильмами: чужое кино не смотрят. А потом в разных интервью рассуждают: мол, у нас нет приличного жанра — ни драм, ни мелодрам. Они ошибаются. Хорошие фильмы у нас появляются! Утверждаю, потому что много смотрю.
Еще одна проблема. Министерство культуры РФ в течение долгих лет финансирует огромное количество картин. Но как минимум три четверти этих работ — абсолютно никчемные, без малейшего намека на творчество. Однако машина распределения денег продолжает работать. Одни и те же люди, снимающие бездарные фильмы, продолжают получать субсидии. Это можно назвать «чистым бизнесом»: деньги «зарабатываются» еще до начала съемок. Потому как возвращать вложенные средства государство не требует, а от творческой неудачи у нас никто не застрахован.
Я более десяти раз участвовал в так называемых «конкурсах» Минкульта. И всегда их проигрывал неизвестно кому. Дважды проиграл со сценарием «Мот Нэ», который затем попал в шорт-лист победителей конкурса «Личное дело». Это событие стало для меня настоящим счастьем. И сатисфакцией. Огромное спасибо журналу «Искусство кино».
Сегодня Фонд поддержки кинематографа выделил деньги крупным компаниям. Безусловно, все эти компании заслуживают уважения. Но будут ли они искать идеи или начнут в спешке запускать проекты, оказавшиеся под рукой? Насколько мне известно, открытого конкурса сценариев фонд не объявлял, и продакшн-компании, получив деньги, заявили, что проекты у них уже есть. Ясно, что в новой системе координат фильмов станет значительно меньше. Следовательно, хороших фильмов будет еще меньше. Естественный отбор никто не отменял.
В России функционирование всей кинематографической системы отлажено таким образом, что сама эта система не заинтересована в появлении качественного кино.
Систему, при которой возникнет неформальный интерес к поиску хороших сценариев, разработать можно. Представим себе, что сначала объявляется конкурс сценариев, а потом конкурс студий за право эти сценарии реализовать (пусть даже за государственные деньги). Вот тогда это будет действительно госзаказ. И тогда появится желание писать. Даже «в стол». Ради азарта. Для себя. Можно возразить: мол, это утопия. К сожалению, да. Утопия. Теоретически подобная схема возможна, но практически нет. И главный вопрос, который перечеркнет все благие намерения: кто войдет в экспертную комиссию?
3. Воспринимаю сегодняшнюю реальность без иллюзий.
4. Этот вопрос — самый легкий. Все сценарии я пишу для себя.
Наталья РЕПИНА, сценарист, автор сценария Маl’aria
© Евгений Тонконогий
Наталья Репина
1. Я писала сценарий о неподлинном, о псевдожизни, о постоянной подмене реальности ее видимостью.
2. В кино существует кризис как таковой, всеобщий. Бороться с ним бесполезно, можно переждать. Жизнь показывает, что все лучшее самозарождается — и тогда, когда кажется, что это абсолютно невозможно.
3. Мне кажется, что фиксировать конкретно сегодняшнюю и конкретно российскую действительность нет смысла — это задачи публицистов. Я перед собой таких задач не ставила. Вопросы и проблемы во все времена одни и те же, просто решаются на разном материале — российском, американском, старом или новом.
4. Мне хотелось бы, чтобы этот сценарий сняла Анна Фенченко, с которой мы сделали фильм «Пропавший без вести». Она очень близка мне и идеологически, и интонационно. И для меня как сценариста чрезвычайно дорого ее умение работать с автором, не выламывая ему рук.
Андрей ЩЕРБИНИН, режиссер и сценарист, автор сценария «Гуппии»
© Евгений Тонконогий
Андрей Щербинин
1. Мой сценарий безусловно о Любви. О том, что она дается нам только раз. Та единственная и неповторимая. О том, как Любовь меняет жизнь, и о том, что иногда судьба вмешивается в наши планы и не щадит даже Любовь. Нельзя терять мгновений, которые складываются в минуты и годы…
2. Кризис сценариев существует. Но тут дело больше не в самих сценаристах, а в слабых мощностях нашего кинопрома. Да, есть телевидение, но там формат. Это дурацкие и жесткие рамки. Хорошему, честному и талантливому сценарию тесно в этих рамках фармата.
3. Фиксировать и реагировать на пульсацию жизни должен всякий творческий человек. Но сейчас и время конформистов — нет героя в нашем Отечестве. И нет поступков, нет личностей. Так, мелкие аферисты и отупелый от выживания народ. Поэтому сейчас больше не реагируешь на время, а стараешься залечить, и отвлечь, и, может быть, чуточку поучить: мол, ребята, будьте добрее, живите и ищите Любовь.
4. Я сам режиссер и сам отлично справлюсь с собственным сценарием. У меня как у режиссера за плечами уже одиннадцать фильмов. А вот если бы не я, то Феллини или Питер Богданович.
Владимир СЕРЫШЕВ, автор сценария «Личное пространство»
1. О борьбе жестокости с жестокостью.
Трое наемников похищают малолетнюю глухонемую дочь крупного бизнесмена. Но попытка диктовать ему свои условия по телефону принимает неожиданный оборот: отец бросает трубку, а затем сам начинает звонить с угрозами на личные номера похитителей. Похитители спешно выбрасывают телефоны, достают из НЗ новые, ни разу не использованные трубки и сим-карты. Однако отец тут же перезванивает и на эти номера, переходя от угроз к делу. Он берет в заложники семьи похитителей и ставит свои, куда более жестокие условия.
2. Существует. Невзирая на сотни работ, выложенных по сценарным сайтам. Количество не всегда качество. Из сотен сценариев редко попадется один — пускай не с оригинальным сюжетом, но хотя бы с необычными решениями и живыми диалогами. В основном унылая графомания и зашкаливающее ЧСВ автора, вообразившего себя «тарантиной» и потому не считающего нужным штудировать учебники по сценарному искусству.
Как с этим кризисом бороться… Понятно, что силком учиться автора-графомана не заставишь. В этой сфере борьба бесполезна. Значит, в многотысячном потоке писанины нужно терпеливо искать более-менее перспективные работы, авторы которых не страдают «гениальностью» в гипертрофированной форме. Которые открыты для диалога, которые хотят и готовы учиться дальше — лишь бы дали шанс. Сейчас такой шанс есть только у начинающих авторов, пишущих для ТВ. Автор же, пишущий для большого кино, упирается в глухую стену: рассылаемые по кинокомпаниям работы улетают, словно в черную дыру. И ни ответа ни привета. Такое ощущение, что их работы не только остаются непрочитанными, но даже и мейлы удаляются неоткрытыми.
Еще один способ борьбы со сценарным кризисом — конкурсы, вот как конкурс журнала «Искусство кино». А дальше уже дело за продюсерами. Если они тоже заинтересованы победить сценарный кризис, то должны понимать: вот так, с ходу, готовый шедевр вряд ли удастся найти даже среди лауреатов. Каждый сценарий требует доработки. Идеальных просто нет. То есть все опять упирается в работу с автором и его произведением. Только через работу и возможна борьба с кризисом. Через работу и тщательный поиск талантов. Иначе — никак.
3. Интересует. Трудность, пожалуй, лишь одна — не скатиться к чернухе в процессе описания. Но помимо трудности есть еще и проблема. И даже две. Первая: похоже, никому эта реальность на экране не нужна. Редакторы говорят: «Это бытовуха. А зритель хочет сказки». Продюсеры говорят: «Больше позитива! На реальность зритель и так смотрит каждый день из окна». Вторая проблема: даже если и допускается фиксация реальности, то ставятся жесткие требования (призванные эту самую реальность либо смягчить, либо превратить в требуемую сказку).
Например: на тему терроризма наложено натуральное табу. Точнее, писать-то можно, но терроризм должен быть либо безликим, либо кукольным, как в фильмах о Джеймсе Бонде. Чтоб всякие тайные организации, чтоб террористы из неведомых (а лучше вымышленных) стран, чтоб никакой привязки к Северному Кавказу. Дескать, вдруг разозлим и спровоцируем. Ну и, естественно, киношный терроризм должен быть в финале побежден. Осмысление ситуации никому не интересно. Соответственно, если мне, например, придет в голову написать драму о москвиче, запуганном постоянными терактами и накрутившем себя до истерии и многочисленных фобий, потому что ощущает реальную незащищенность (в том числе и со стороны властей), — то, боюсь, работа будет проделана впустую. Станет ли кто экранизировать драму о межэтнической проблеме и о поведении азиатских эмигрантов в России? Тем более сейчас, когда с телеэкранов и газет проповедуют одностороннюю толерантность. Неонацизм. Кому ни показывал синопсис драмы на данную тему, отмахивались: «Забудь. Тема скользкая, никто не возьмется». Хочешь не хочешь, а задумаешься: зачем тогда фиксировать реальность, если это прямая дорога рукописи в стол?
4. Алексей Балабанов.
Татьяна БОГАТЫРЕВА, студентка СПбГУКиТ, автор сценария «Я умею вязать»
1. Мой сценарий о жизни бесцельного человека, который пытается найти смысл; о конфликте этого человека с самим собой и окружающим его миром.
«Я думаю о том, что все снова сходится на вязании: это так просто — ошибиться и пропустить одну петлю. И тогда цепочки сбиваются, узора не выходит. Ошибаться всегда очень легко. Чтобы исправить ошибку, как правило, нужно распускать вязание до самого первого столбика.
…а оказавшись в реальном мире, найти смысл гораздо сложнее. Приходится время от времени вешать себе под нос морковку, и идти за ней».
(Из текста сценария)
2. Я думаю, что кризис существует. Но не только в кино; на мой взгляд, это в первую очередь кризис духовный. Одним из способов борьбы с ним я вижу творчество.
3. Да, интересует. Трудности возникали самые разнообразные: от обвинений в увлечении «социальщиной» до банальной нехватки жизненного опыта, знаний истории. Но все эти трудности более чем решаемы.
4. Да, я всегда видела в этой роли Алексея Балабанова.
Андрей МИГАЧЕВ, сценарист, драматург, автор сценария «Клининг»
1. Несколько бытовых новелл про пидорасов, девственниц, блядей и сумасшедших на фоне глобального экономического кризиса.
2. За сценарии надо в разы больше платить. Тогда в сценаристы придут приличные люди.
3. У нас, у дальтоников, никогда не возникает трудностей в описании реальности.
4. Жена олигарха с высшим филологическим образованием и грудью пятого размера, которой нечего делать и охота прославиться — вот она и снимает.
Особый интерес у меня вызвал вопрос №3, который является лакмусовой бумажкой актуальности работы интервьюируемых. Некоторые уклончиво ответили на него, особенно Ольденбург-Свинцов, "отличившийся" на фоне многословности и фантастической закрученности своего сюжета.
Сценаристы, в общем, могли себя и не утруждать. Член отборочной комиссии Зара Абдуллаева уже высказалась по существу вопроса на обсуждении итогов "Личного дела":
"впечатление: не было ярких попыток осмыслить, освоить сегодняшние проблемы российской повседневности"
http://kinoart.ru/journal/li4noedelo-conversation.html
К сожалению, это горький диагноз современным сценаристам и их работам. Авторов больше (как даже выясняется, - всегда) интересуют шаманки и падающие вертолеты, а вот проблемы окружающего общества - нет.(
yusev-alexei: Окружающего общества больше нет, вы разве еще не заметили? При феодализме есть только кланы, группы и индивидуальности.