«Крик-4»

В продолжении известного киносериала 1990-х Уэс Крэйвен создает новый жанр – подростковый ужастик для тех, кому за тридцать

Имена:  Нив Кэмпбелл · Уэс Крэйвен

После многолетнего отсутствия Сидни Прескотт (Нив Кэмпбелл) возвращается в родной Вудсборо, чтобы презентовать собственную книгу — полемический ответ на многочисленные бестселлеры журналистки Гейл Уэзерс (Кортни Кокс). Накануне ее встречи с читателями убийства возобновляются — жертвами, как и всегда, становятся местные школьники.

Мало кто умеет в четвертый раз удивить одним и тем же анекдотом. Новый «Крик» — это очень смешно, очень страшно, очень просто и очень изобретательно. Здесь семидесятилетний Уэс Крэйвен, всю жизнь пугающий тинейджеров, фактически придумывает новый жанр — возрастной подростковый ужастик. Для подростков, которым за тридцать.

Главным сюжетом четвертого «Крика» становится противостояние старого (представленного Сидни, Гейл и шерифом Дьюи) и нового, недавно народившегося поколения. И здесь не просто персональное соперничество — здесь дискуссия по вопросам эстетики: фильм начинается с отповеди современным мутациям жанра («”Пила” — это порнуха с пытками»). «Крики», некогда перевернувшие представления об ужастиках, в этом споре защищают олдскульные ценности. И неудивительно, что главным носителем благородных традиций снова становится героиня Нив Кэмпбелл.

Сидни Прескотт — одна из самых интересных конструкций в истории масскульта. Это предельно серьезный, предельно трагический персонаж, существующий в пространстве насквозь постмодернистского, ироничного, построенного на цитировании и самоцитировании подросткового ужастика. Все остальные (каждый раз разные) персонажи или воспринимают телефонные угрозы маньяка как розыгрыш, или пытаются найти в его действиях систему, опираясь на свою кинематографическую эрудицию (см. «Для того чтобы выжить в ужастике, нужно быть девственником»). Сидни — единственная, кто знает: это не шутка, никакой системы не существует, и через щели мироздания сквозит загробный холод. Она — античная героиня, занесенная в Вудсборо случайным порывом ветра. То, что для нас всего лишь сиквел, для нее — новый круг персонального ада. Авторы прекрасно понимают, с кем имеют дело: во второй серии «Крика» Сидни участвует в студенческой постановке псевдогреческой трагедии — нелепой вампуки на музыку Дэнни Эльфмана, в которой только она готова исполнять роль Кассандры до полной гибели всерьез.

Из четвертой части мы узнаем о Сидни немного; пожалуй, только то, что она одинока («Проблема в том, что тебя никто не трахает», — говорит циничная пиарщица из издательства). Чувство вины и наказание за секс — ключевые компоненты хоррора, в особенности подросткового. Убийства в Вудсборо начались с супружеской измены (мать Сидни соблазнила отца Билли Лумиса). Наказанием за близость с главной героиней всегда была смерть, потому она и принимает обет безбрачия. Это абсолютно религиозное поведение в отсутствие религии (ее место в пространстве «Криков» занимает синефилия) и довольно радикальная идея для цивилизации, в которой любая душевная травма подлежит медикаментозному излечению.

Итак, Сидни возвращается в Вудсборо в статусе знаменитости. Старшеклассники смотрят на нее со смесью восхищения и сочувствия: как жаль, что ваше время уже прошло. Примерно такую же реакцию вызывает и Гейл. «Вы — мои девяностые!» — объявляет ей книжная пиарщица, под вой полицейских сирен мечтающая об удвоении тиражей. И это чистая правда: «Крики» — в той же степени наши девяностые, как и, скажем, Виктор Пелевин. Нынешние тридцатилетние — первое российское поколение, полностью синхронизированное, в смысле потребления масскульта, с остальным миром. И «Крики», выходившие у нас в кинотеатрах, — хороший пример горизонтального культурного опыта, общего для людей одного возраста в разных концах земли, но с трудом передающегося по вертикали старшим или младшим.

В четвертом «Крике» прямолинейные герои из девяностых попадают в усложнившийся и враждебный мир, в котором маньяк преследует жертву на Фейсбуке, убийства немедленно транслируются в интернет, а за диалогом «Какой твой любимый ужастик? — "Бэмби"» встает весь контекст эпохи «конца человеческой исключительности». Иронизируя над актуальными реалиями, создатели фильма и его старые герои демонстрируют свою способность ориентироваться в современном мире — а также принципиальное к этому миру презрение. В поединке с новым поколением Сид, Гейл и Дьюи (несмотря на усталость и груз прежних ошибок) снова оказываются победителями, и, кажется, здесь хоррор неуловимо превращается в фантастический фильм.

Через подростковые ужастики девяностых, через все эти «Крики» и «Я знаю, что вы сделали прошлым летом», прошли десятки молодых актеров, так и не ставших звездами XXI века, — для них, а также для их многочисленных ровесников по другую сторону экрана Уэс Крэйвен и снял свой терапевтический фильм. Фильм, в котором все умрут, а Сидни Прескотт останется. ​