Дмитрий Васюков: «Херцог споткнулся о мой фильм»

«Счастливые люди: год в тайге» – как Вернер Херцог стал соавтором одного из создателей «Диалогов о рыбалке»

Имена:  Александр Войтинский · Вернер Херцог · Дмитрий Васюков

В данный момент Вернер Херцог как соавтор заканчивает подготовку к выпуску в международный прокат документального проекта под названием «Счастливые люди: год в тайге». Автор фильма – русский документалист Дмитрий Васюков. Один из продюсеров – Тимур Бекмамбетов.


Режиссер документального кино Дмитрий Васюков закончил актерский факультет Щукинского училища, но актером не стал. Долго работал на «Мосфильме» ассистентом, потом вторым режиссером на самых разных картинах (например, закончил вместе с Владимиром Басовым его последний фильм «Семь криков в океане»). В 1990-е ушел в рекламу.

Васюков работал в компании, сотрудники которой заинтересовались рыбной ловлей. Сначала они просто брали на рыбалку камеру и снимали любительское видео, но вскоре увлечение переросло в известную телепередачу «Диалоги о рыбалке» (Васюков ее даже вел).

Когда передачу закрыли, Дмитрий Васюков открыл собственную компанию, ориентированную на узкий сегмент рынка – рыбаков. Организовал интернет-магазин с рыболовными снастями, запустил тематическую еженедельную газету и создал собственную киностудию. Однако первый телепроект, выпущенный компанией «Территория рыбалки», к рыбалке имеет опосредованное отношение. Четырехсерийный (каждая серия длится около часа) документальный фильм «Счастливые люди» рассказывает о быте таежных охотников, в жизни которых рыбный промысел едва ли играет большую роль.

Несмотря на премию главного российского документального конкурса «Лавровая ветвь» в номинации «Лучший сериал», полученную в 2008 году, на российском телевидении фильм так и не показали. Зато «Счастливые люди» случайно попались на глаза Вернеру Херцогу, и теперь благодаря его поддержке и фамилии в прокат выйдет международная версия фильма (под названием «Счастливые люди: год в тайге»). АНТОН САЗОНОВ побывал на студии Дмитрия Васюкова и узнал у режиссера, чем приглянулся его дебют классику мирового кино.


– Вы увлекаетесь рыбалкой, как же вышло, что ваш фильм – об охотниках?

– Идею снять фильм в Сибири предложил друг моего партнера и племянник Андрея Тарковского – Михаил. Вообще он москвич, но давно переехал жить в Бахту (туруханская деревня, в которой снят фильм. – OS). Писатель, замечательная проза, книг выпустил немного, но то, что я читал, весомо и цельно. Я сразу в его тексты влюбился и согласился с ним сотрудничать. В один из его приездов в Москву мы с ним встретились, все подробно обсудили и решили, что кино должно быть посвящено рыбалке. Деньги на производство получили от Агентства печати и средств массовой коммуникации. Они нам выписали грант, как социально значимому проекту. Затем я отправился в тайгу, взяв с собой одного оператора.

Сначала действительно снимал про рыбалку – по бумагам фильм вообще проходил под заголовком «Енисейские рыбалки». Но по мере того как я там обживался, сугубо рыбацкая история стала отходить на второй план. Материал диктовал новую, более мощную тему. Я это чувствовал. Но замысел Тарковского тоже менялся. Он захотел сделать фильм о тяжелой жизни и труде сибирских охотников. Меня это категорически не устраивало – своей узкой направленностью. Чтобы избежать конфликтов, ничего не говоря Михаилу, я продолжил снимать, но уже понимал, что делаю совсем другое кино.

– Почему фильм называется «Счастливые люди»?

– Название появилось по возвращении в Москву. Подсказал мне его наш композитор, Александр Войтинский, помимо всего прочего как режиссер, снявший блокбастер «Черная молния». Я все время ему говорил, что бахтинцы страшно счастливый народ. И Войтинского однажды осенило: почему бы так и не назвать фильм? Эти два слова очень точно передают мое отношение к этим людям. Я очень сильно завидую их образу жизни.

– Сколько длилась ваша экспедиция?

– Около года. Мы купили за двадцать тысяч рублей домик в деревенской черте и жили вместе со всеми остальными бахтинцами. Ничего не таили и быстро объяснили жителям деревни цель нашего приезда. Люди нас сразу поняли и поддержали. Я там провел даже больше года, потому что начал работать над фильмом чуть раньше. В Москву почти не выбирался. После получения гранта из Бахты выезжать не было ни времени, ни желания.

– Расскажите, как на вас вышел Херцог?

– У меня есть знакомый – Тимур Бекмамбетов. Я ему как-то раз дал посмотреть «Счастливых людей», он устроил в Голливуде несколько показов, фильм кому-то даже понравился, но дальше дело не пошло. Потом оказалось, что фильм через чьи-то руки попал к продюсеру Нику Н. Рэслану. Они с Херцогом приятели, часто ходят друг к другу в гости. В один из таких визитов у Рэслана дома на плазменной панели шел мой фильм. Херцог не только не попросил выключить телевизор, а, наоборот, сел смотреть «Счастливых людей» от начала до конца. И на четыре часа выпал из жизни. Он говорил мне потом – рассказывал по скайпу, что буквально споткнулся о мой фильм. Он влюбился в этих людей и сразу про них все понял. Когда у нас с ним началось общение, я даже не стал его толком расспрашивать, мол, зачем ему это все надо. Просто зацепило. Он увидел в фильме то, что увидел я, приехав в Бахту, – хрупкость человеческой жизни. Если кто и выживет в случае какого-нибудь мирового катаклизма, так только эти люди. Единственное, я у него поинтересовался, первый ли это у него опыт работы с чужим материалом. Оказалось, что нет. Только раньше он работал с исходниками, то есть делал из чужого материала свое кино, а в нашем случае – толком ничего не менял.

– Насколько отличается международная версия фильма от первоначальной?

– В международном варианте Херцог сам читает закадровый текст. В русском я. Еще он мне с самого начала пообещал изменить музыку. Главное, что он сделал, – сократил продолжительность фильма, чтобы его было легче воспринимать. В своем 90-минутном варианте Херцог оставил только то, что было близко ему: деревенскую часть вывел за скобки и уделил все внимание жизни людей в тайге. Еще в Америке не принято читать субтитры, поэтому Херцог полностью переозвучил фильм: провел серьезный кастинг и нашел актеров на всех персонажей – охотников, детей и стариков. Также изменилось название. Он добавил к заголовку уточнение: «Год в тайге».

– Какое участие приняли вы в создании международной версии?

– Да толком никакого. И в Штаты меня никто не приглашал. Да и что туда-сюда мотаться, не за тем же, чтобы учить снимать кино такого мастера.

– Результатом вы довольны?

– Херцог в итоге сделал свой продукт, который при этом отвечает моему первоначальному замыслу. Он ничего не испортил и тем более не исковеркал. Не нарушил главное ощущение от фильма: бахтинцы – счастливые люди, их не нужно жалеть. Потому что я терпеть не могу страданий и стонов по поводу несчастной российской глубинки. Просто ненавижу. Там, может быть, и правда тяжело жить людям, но стенать по ней я бы никогда не стал. Если бы я пошел по первоначальному сценарию, основная мысль фильма сводилась бы к следующему: «Помогите, люди добрые!» То, что Херцог со мной на одной волне, я понял во время нашего первого разговора. Еще у нас с ним одинаковое отношение к правде. Он даже охарактеризовал мой фильм как «экстаз правды». Остальных он называет «бухгалтерами правды», которые ее подсчитывают и сверяют с фактами.

– Расскажите про Херцога. Вам близки его фильмы?

– Он страшно самобытен. Херцогу ведь уже много лет, при этом он очень крепкий мужик. Он мне рассказал, как в 1959 году, в семнадцать лет, написал письмо Клименту Ворошилову. Просил разрешить ему пройти пешком через всю Россию. Ответа, говорит, не дождался. Хрущеву потом повторно писать не захотел, тот ведь политик. А про Ворошилова знал, что он военный. Вернер Херцог сам себя, знаете, как называет? Солдат кино. Что касается его фильмов... Он ведь столько всего снял. Я видел одного «Человека-гризли». Возможно, что-то еще, не помню. Но мне и этого было достаточно, чтобы понять, насколько у нас с ним схожие представления о мире.

– Премьера фильма состоялась на фестивале, ежегодно проходящем в американском городе Теллурайд, штат Колорадо. Как она прошла?

– Фестиваль в Теллурайде, с одной стороны, камерный, с другой – собирает серьезных деятелей кино, от неизвестных до знаменитостей. В этом году приезжал Мартин Скорсезе. Фильмы на этом фестивале оцениваются, что называется, по гамбургскому счету. Сеансы нашего фильма прошли при страшном ажиотаже – фамилия Херцога привлекла огромное количество людей. Он мне потом рассказывал, что в зале творилось немыслимое – зрители смеялись и плакали, причем именно там, где это было уместно. И так в течение трех дней. Такого глубокого понимания Херцог сам не ожидал.

– Герои «Счастливых людей» в сезон охоты подолгу живут одни в тайге. На сотни километров вокруг ни души. Очень близкая Херцогу тема безумия от одиночества у вас в фильме не затрагивается, но расскажите хотя бы, как все же охотникам удается не сойти с ума?

– Я удивляюсь, почему мы здесь не сходим с ума, окруженные комфортом и благами человечества. Мне кажется, технический прогресс может легко привести к сумасшествию. Когда я был в Америке, столько всего насмотрелся. Они стоят в очереди к парковочному месту на машине – не дай бог выйти и пройти пару лишних шагов. Не сойти ли с ума? Слава богу, прогресс не добрался до тайги. Эти люди потому и счастливы, что не имеют возможности заказывать пиццу по телефону. Мы здесь с вами можем спокойно жить «парализованными». Как только человека начинают окружать удобства, он перестает шевелиться. Когда всё под рукой, ничего делать не нужно.

– В заставке к фильму, которая перед каждой серией повторяется, мир таежных охотников противопоставляется миру обычному. При этом на экране нарезка из телевизионных новостей: Путин на заседании, какие-то теракты, люди с автоматами. Для чего так остро подчеркиваете разницу? Чтобы название объяснить?

– Не хотелось с самого начала делать фильм клубом путешественников в далекие и загадочные страны. Заставка создана для того, чтобы еще ненадолго продлить привычное состояние телезрителя, в котором он находится благодаря выпускам новостей, сериалам и прочему телевизионному контенту. Когда она заканчивается, я довольно резко переношу действие в другой мир. Никакого противопоставления нет. Просто я попытался показать, что, с одной стороны, в Бахте каменный век, а с другой – не уверен, что они наше прошлое. Мне кажется, они наше будущее.