Отсутствие гильдий, кооперации, солидарности. Все это связано с состоянием гражданского общества. Поэтому и не вводится электронный билет. У каждой компании свои собственные интересы, а значит, и билеты, своя информация о том, сколько зрителей, куда они подевались. Это все тоже фантомы. Я сейчас говорю о некоторых масштабах и процессах, а вовсе не о точном знании, поскольку оно не нужно, да и неприятно.

Почему 50% сборов составляют отчисления кинотеатрам? В Европе так, а вот в Америке не так, там 35%. А кто это посчитал? Ведь это было в свое время решено под идею строительства государственных залов. Я принимал участие в двух операциях в конце 1990-х — начале 2000-х. Одна битва была за то, чтобы государство не начинало строить залы. Мы доказывали, что деньги будут выброшены на ветер: никто ничего не построит, и залы будут совершенно не функциональны — не такие, как те две тысячи залов, в которые вы с удовольствием ходите. Вторая операция — нам удалось (к огорчению российских кинематографистов) не допустить квотирования американского кино. Мы смогли доказать, что в конечном счете это будет гигантским ударом по российскому кино, потому что частный бизнес построит две тысячи залов, а так он ничего не построит, государственные средства на строительство будут расфуканы и зрителям негде будет смотреть мировое кино. Почему 50% на 50%? Почему об этом не порассуждать? Почему эта тема никогда нигде не возникает?

И еще. Любому известно, что 50% сборов в кинотеатрах сегодня — это еда. Но в кинотеатрах не продается просто еда, там продается киноеда. То есть еда при фильме. Кто за это получает деньги? Почему кинематографисты в этом не участвуют? Они же приводят в кинотеатр самый важный элемент этой самой пепси-колы — киноконтент. То, из-за чего вы платите сто рублей за бутылку воды вместо повсеместных двадцати пяти.

Реплика из зала: Но эти доходы нигде не делятся.

Может быть. Но почему это не обсуждается? Я понимаю, что это серьезная вещь. Это все предметы для каких-то коммерческих дискуссий, для того, чтобы кинобизнес мог объединиться, мог думать об эффективности. Почему государство дает такие малюсенькие деньги на продвижение — несопоставимые с производством? Вы же видите: когда «Первый канал» говорит: «Если ты любишь Родину, посмотри “Дневной дозор”» — люди верят. Они идут и смотрят, поскольку они действительно любят свою Родину, а им об этом сказали в программе «Время».

Это очень серьезные процессы, связаны они не только с коммерческим кино. Все типы киноиндустрии невероятно связаны. Стоимость контента, американских фильмов, которые телевидение показывает по ночам, связана с теми деньгами, которые телеканалы могут платить за приобретаемые серии. Все это влияет на гонорары актеров, которые безмерно раскручивают себестоимость продукции для телевидения и кинотеатров.

У нас нет актеров (об этом говорят сами руководители телеканалов), которые хотя бы на 1% увеличивали привлекательность фильма. У нас нет и нормальной редактуры.

Кто это будет обсуждать? Как? О чем договариваться? О том, как попасть в список пяти-семи избранных компаний, прорваться наверх и терзать всех остальных? Вместо того чтобы объединяться и создавать какую-то разумную силу, с которой нельзя не считаться? Например, телеканалы зарабатывают более $4 млрд, и 51% контента там — кино. Как в этом участвовать? Сколько нужно студий, чтобы такое количество контента производить? Что произойдет с нашей индустрией после 2015 года, когда мы завершим цифровую революцию? Понятно, что с новым фондом ничего нового не появится, кроме новых осложнений, новых коридоров, новых проблем.

Про Фонд имени Сергея Толстикова могу два слова сказать. Летом позапрошлого года какая-то группа художников стала уговаривать руководителей страны, что нужно снимать более патриотическое кино. И хорошо бы, чтобы государство, если оно хочет продвигать какие-то важные ценности (государство само вроде не знает, чего оно хочет), дало дополнительные деньги. Лучше не через Министерство культуры, которое действительно довольно непрозрачное и неэффективное. Я, например, каждый год пытаюсь уговорить Министерство культуры делать отчеты о своей работе по поддержке кино. В каждой лавочке, даже в ДЭЗе, есть отчет: сколько было денег, сколько мы испортили проводки, сколько отремонтировали унитазов… Про кино же, на которое государство потратило один миллиард долларов, ничего подобного не было.

Конечно, такая тотальная непрозрачность требовала какого-то обновления. Но те, кто был дальновиден и сам мог бы начать обновляться, они почему-то медлили. Один министр культуры, другой, третий, — думали, что как-то образуется. А кому-то мало было этих денег, тут и возникла идея создания Совета при премьер-министре.

Третьего ноября 2009 года было первое заседание обновленного Совета при премьер-министре — в нем представители двух производящих компаний («ТРИТЭ» — три человека, АФК «Система» — два человека), а также директора «Мосфильма» и «Ленфильма». Скажу, что с 2005 года за господдержкой обратилось 400 кинокомпаний, и 180 ее получили.

После этого было принято решение, что нужно быстренько создать российских мейджоров. Пусть они будут за контент и бизнес отвечать. Государство в лице Минкульта не справляется со своими задачами, поэтому будет создан независимый фонд, который станет государственным по поступлениям денег, но частным по всем формам свободного действия. По своим возможностям. Можно будет снимать любые фильмы, участвовать в любой копродукции, покупать киностудии, продавать собственность, строить заводы-пароходы. Как Фонд какого-нибудь Потанина или Сороса, но при этом деньги — это грандиозно — будут поступать из казны. И тут же возникнут мейджоры, которые в отличие от буржуазных стран будут назначены высочайшим повелением.

В этом постановлении, которое было подписано 31 декабря, есть два новых понятия, довольно уникальных. Первое — «лидер отечественного производства». Я не знаю, как объективно определить такое лидерство. По каким критериям? Их может быть много, и они явно связаны не только с количеством потраченных денег. Замечательный продюсер Ярмольник потратил много денег на фильм «Стиляги» и собрал много, только у него долги… Я прекрасно отношусь к Ярмольнику, но… Я только что говорил о том, что у нас тринадцать элементов киноиндустрии. Почему одно производство? Или близость к власти позволит осуществлять поддержку по конечным результатам: вот вы сняли фильм, и государство вам возмещает затраты. Не до того, а после того.

Второе понятие — «стратегические задачи государства». Я не видел человека, который бы знал, какие стратегические задачи есть у нашего государства. Уменьшить административные барьеры? Бороться за энергосбережение? Сохранять население? Сегодня я беседовал с человеком, который очень хорошо понимает в деньгах (по крайней мере, сериальных), — с Александром Акоповым, директором «Амедиа». Он сказал: «Халявные деньги никогда ничего хорошего нигде не создавали».

Всё это вопросы, на которые я тоже не знаю ответов. Странно производить крупнейшую за двадцать лет перекоординацию индустрии без анализа того, что мы произвели за эти десятилетия. Какие сюжеты у нас снимались? Что такое блокбастеры и чем они отличаются от мейнстрима? И почему в России вообще нет мейнстрима? Почему зрители не хотят смотреть подавляющее большинство отечественных фильмов? Их же специально не отговаривают. Значит, не того качества снимается кино, неправильные инвестиции, неверные механизмы возврата? Не продуманы какие-то системы деятельности, которые позволили бы объединяться и доверять друг другу в сложных проектах?

К чему я веду? Нет разумной кинополитики многие годы. Политика — это анализ происходящего, представление вариантов развития и выбор самых оптимальных. Это селекция лучших из вариантов развития.

Назначенные мейджоры… Сразу три негатива. Во-первых, халявные деньги, которые никогда ничего не рождали. Все мейджоры мира зарабатывают своим трудом в результате конкурентного соревнования. О конкуренции у нас впервые заговорил премьер, зашедший на редкую киновстречу: «А где у нас конкуренция?» Ее действительно мало или она неправильная. Во-вторых, это новые дополнительные элементы цензуры.

Понятно, что вводимая система должна была быть ориентирована на всех, или должны быть созданы киноинституты, как в северных странах Европы, которые существуют наряду с кинофондами (так же конкурирующими между собой) — они занимаются поддержкой именно киноискусства.

Задача государства не создавать мейджоров, а поддерживать национальную индустрию, искусство, национальные идеалы, поддерживать формирование сложных людей, которые будут теми самыми инноваторами, о которых говорят руководители страны. Это люди с тем типом сознания, которое может воспитать только авторское кино, потому что это совершенно другие, не военные, не спортивные «картины мира». Институт, который должен формировать создателей новых смыслов, одновременно с коммерческим фондом так и не создан. Здравых идей я не видел ни в Минкульте, ни в гильдиях, ни у отдельных сумасшедших аналитиков.

Про искусство говорят так, успокоительно. Для пафоса и публицистики. Ничего, ребята, дебюты будут, какие-то деньги останутся, кто-то проскользнет! (Смех в зале.) Остальные будут выживать кто как может. Другие люди говорят, что «лидеры отечественного производства» тоже не идиоты и они будут кланяться Борисевичу, чтобы он снабдил их какими-то приличными проектами, которыми можно будет лихо отчитываться. Все как-то образуется.

Может, и образуется. Из каких-то взаимопогашающих моментов. Научились же мы жить при сорокапроцентной коррупции — нормально живем. Но все это на самом деле печально, потому что в киноискусстве действительно идет смена поколений, впервые с 60-х годов (в 90-х это произошло очень незаметно и нецелостно). Поколенческое обновление — это уже примерно двадцать имен. Как им выживать? Как-то образуется. И это самый большой оптимизм, который я в вас могу вселить сегодня.

Но когда ты смотришь полусекретные данные по поводу каждого фильма, когда ты смотришь все эти 86 (104 — в прошлом году) названия, ты понимаешь, что ситуация в нашей индустрии очень непростая.

Российская культура устроена таким образом, что выживали и не в таких условиях. Видимо, художники и продюсеры, которым важно искусство, найдут какие-то вечно скрытые силы.

Мы, я думаю, в ближайшие месяцы увидим увлекательные процессы. 19 марта будет первое заседание Совета этого фонда в котором, как известно, только один кинематографист, а остальные чиновники). Может быть, будут быстро раздавать деньги всем, туда пришедшим. Может быть, это произойдет прямо… или криво. И может быть, драматический контекст в нашей культуре на самом-то деле вдохновляет художников? Интересный вопрос.

Ссылки

• Даниил Дондурей: «Только кризис спасет наше кино», 07.11.2008
• Государство заказало кино, 07.11.2008