©  Atmo Media Network

Кадр из фильма «Метропия» 

М. К.: Во-первых, я изначально вообще не собиралась говорить о языке, хотя вот это стремление к «минимуму спектакулярности» — ровно то, на что указывает Плахов как на характеристику нового арт-кино.

Как в принципе кино может говорить языком инсталляций, понятно: пример — [сброшенный с корабля современности] Питер Гринуэй со своими оживающими картинами. Это локальный и тупиковый (как и прочие эксперименты Гринуэя) путь, но тем не менее Венецианский фестиваль это под себя подобрал и показал именно как кино в программе «Горизонты».

Вообще, судя по интервью Марко Мюллера, Венеция собирается сделать ставку именно на это направление, превратив «Горизонты» во что-то нечто медиавернисажа.

Есть и совершенно невероятный пример — «Зидан». Это чистый видеоарт, который во Франции вышел в широкий кинотеатральный прокат. На второй неделе, конечно, копии послетали, но тем не менее. За пределами Франции он показывался в том числе и по прямому назначению — на выставках современного искусства.

То, что Стив Маккуин делает с человеческим телом в «Голоде», — это тоже скорее арт, чем кино, при этом ему как раз нужен большой хронометраж, чтобы показывать все трансформации. Вот и смычка в смысле языка.

Это все одиночные примеры, но они есть, и их все больше.

Но говорила я, повторюсь, не про язык и не про производство, а про способы распространения, оценки и употребления этого кино.

Плахов в своей статье указывает на то, что в предыдущие эпохи в кинематографе существовали некие общие тренды — постмодернизм, потом «Догма». Приезжал Тарантино с «Криминальным чтивом» на Каннский фестиваль, все видели, как это круто, потом начиналась тарантиномания, достигающая планетарных масштабов.

Ничего подобного больше не будет. Это ведь уже произошло в музыке, которая в 90-е была такой же гигантской индустрией, как кино. MTV только что перестало быть музыкальным каналом, потому что больше не работает старая схема: записал альбом — снял клип на хит — продал весь альбом. Музыканты — на новом витке — вернулись к предыдущему способу зарабатывания денег: в основном живыми концертами (плюс продажи композиций в сети плюс умирающий рынок CD плюс всякие рингтоны).

Критики, эксперты Film Comment все это знают не хуже нас: атомизация, кризис экспертного мнения — их это касается напрямую.

Их естественная реакция — делать ставку на то, что вообще никогда не сможет стать массовым. Никогда Апичатпонг Вирасетакул не будет любимцем миллионов. Никогда его не будут дистрибутировать и цитировать, как пятнадцать лет назад — Тарантино.

Плахов справедливо указывает на то, что критики выдвигают на первое место то, что раньше было сугубо маргинальным (и гарантированно останется таковым). Они берут инициативу на себя. Назначают тренды. Отталкиваясь, разумеется, от некоей эстетической правды момента.

И их будут слушать — каждого своя маленькая секта. Маленькая по индустриальным меркам и вполне достаточная по артхаусным.

Потому что дальше начинается самое интересное. Тот же Марко Мюллер указывает на то, что фильмы этих новых режиссеров (с опытом работы в современном искусстве) распространяются по другим каналам, нежели индустриальное кино и артхаус. Через те же галереи в том числе. Отчасти из-за того, что их создатели с традиционными (для нас) схемами просто незнакомы.

Вся существующая схема дистрибуции арт-кино в ближайшие годы должна полностью измениться. Скажем, у фильма той же Нешат (условной Нешат) может быть десять тысяч зрителей во Франции, тысяча в России и пять в Албании. Дистрибутировать ее по старой схеме, продавая для релиза в албанских кинотеатрах, не имеет смысла. Но получить с ее албанской аудитории двадцать пять лишних долларов никто не помешает.

«Десять старушек — рубль» — этот принцип, как известно, применил на праймериз Барак Обама. Его соперница Хиллари Клинтон по старинке сделала ставку на большой капитал — и проиграла. Обама же понял, что мелкие пожертвования от огромного количества энтузиастов а) позволяют собрать столько же денег, сколько дает один большой капиталист и б) эмоционально гораздо более эффективны.

Снобизм, сопричастность, чувство избранничества (то, что делает секту сектой) — сильная мотивация.

Думаю, то же самое будет с кино. Я думаю, сайт Тhe Auteurs ждет прекрасное будущее: они успели первыми застолбить территорию (Педро Кошта там такой же расхожий мем, как мистер Трололо на YouTube). Это социальная сеть для шизокиноманов всего мира с возможностью легального просмотра фильмов, последующего их обсуждения и составления всевозможных списков.

Через пару лет скорость передачи данных вырастет в разы, а способы оплаты станут многочисленными и простыми. И даже те, кто сейчас в опросе на OPENSPACE.RU пишут, что никогда не будут платить за кино, будут за него платить и даже не замечать этого (несколько лет назад, например, никто не покупал мобильный софт, а сейчас обладатели iPhone делают это за милую душу). Надо только дать информацию и канал.

К чему я? К тому, что для индустрии, для нее, да, путь веселящего газа — единственный. А вот арт-кино будет продаваться не по индустриальному, а по галерейному (или бутиковому, как угодно) типу. Собственно, примерно так было всегда. Только галереи будут в интернете.

В. К.: Я совершенно согласен с последним абзацем и с тем, что эксперты начали оценивать фильмы, как выставочные кураторы и арт-критики.

Проблема тут вот в чем (снова прокричу про арт, потому что ты меня, похоже, не услышала). В классическом варианте арт (если мы говорим о современном искусстве, а не о салоне) работает не как источник аффекта, за который платит деньги зритель, а как производство единичных items, которые служат объектом инвестиций. У арта есть материальный носитель. Тут, конечно, сразу вспоминается Мэтью Барни, который представляется мне идеальным примером фигуры, висящей между кино и артом: его фильмы существуют сами по себе и распространяются на бутиковом кинорынке, но основные доходы идут за счет выставления и последующей продажи. Все эти «объекты» как раз и являются основным продуктом арт-производства, а видео — это как сувенирка и меморабилия. То есть это зеркальное отражение ситуации в арт-кино, когда Кар Вай снимает и прокатывает фильм, а потом за***чивает limited edition глянцевых альбомов по мотивам кинокартины.

Разумеется, сейчас часть арта движется в сторону массового энтертейнмента — это происходит, насколько я понимаю, из-за крупных музеев, предпочитающих выставлять то, на что придут толпы. Это, кстати, дико бесит олдовых художников, особенно какого-нибудь Кабакова.

Уход Маккуина и Нешат в кино мне тоже кажется частью этой стратегии (как кино «Голод» мне не показалось очень уж артовым, это нормальный такой канонический артхаус в отличие от моего любимого Гранрийе, который реально экспериментирует не только с образом, но и с синтаксисом). Кстати, отсутствие синтаксиса, как мне кажется, и есть главное отличие видеоарта от кино: в арте символический порядок вносится в видео критикой или рамкой (оптимальная форма видеоработы, как известно, — экран-триптих, симулирующий композицию церковного алтаря; форма во многом направляет и трактовку).

Кино же (поскольку сжирает время зрителя) подразумевает некоторый трип, который человек получает взамен и который он проживает один на один с экраном, без посредников. И вряд ли просто чувство сопричастности способно удержать зрителя на Вирасетакуле. Мне кажется, что критики могут заставить человека потратить пару тысяч на объект контемпорари арта, но пожертвовать два-три часа жизни — это более серьезно. Зритель встанет и больше не придет. Это как кровь сдать — слишком личная жертва для того, чтобы казаться себе модным и актуальным.

Кураторская роль критика, разумеется, определяется скоростями распространения контента — его реально дох*я: многие мои знакомые ничего не качают, потому что не могут разобраться, что хорошо и что плохо, спрашивают меня. Если таких «знакомых» хотя бы тысяча и есть механизм финансирования работы человека-селектора, то судьба кинокритики уже не представляется такой плачевной. Хотя непонятно, почему консенсус тут не может определяться просто тусовкой: сидят, к примеру, десять безработных Захаровых на The Auteurs и задают тон остальному молчаливому большинству — совершенно бесплатно. Есть же примеры: тусы типа «Cинемагеддона», которые дрочат на трэш и бизарр, старательно удаляя с трекера все, что имеет на Imdb.com рейтинг выше «двух» [звездочек]. И они реагируют на тренды очень живо: пока мы тут верим или не верим в будущее 3D, они там собрали уже неслабую коллекцию анаглифического стереокино и наслаждаются объемными версиями «Эммануэль-3» на своих домашних плазмах.

Проблема опять все в тех же аффектах. Одно дело убедить, скажем, Михаила Прохорова, что вот это актуально, а значит, через десять лет станет историей и вырастет в цене. И другое дело убедить тысячу человек, что конкретное кино — важное и интересное. То есть роль гуру — это круто, но если фильм тяжел для восприятия, все усилия группы критиков по созданию своих сектантских ценностей бесполезны. Люди уйдут на какой-нибудь киношный Look At Me, где десять хармони коринов будут бороться за звание самого модного режиссера. Я утрирую, конечно, но суть ясна: особо яростные эксперименты не удастся продать даже ограниченным тиражом. То есть в отличие от арт-рынка, который монетизирует любой радикальный жест, тут всегда будет планка некоего здравого смысла.

А так-то конечно, способы распространения товаров меняются, и поскольку кино — это такой же товар, продавать его будут по-другому: адресно, точечно, гибко, с четким и подробным разделением товарных ниш, по примеру Японии, где различают такое количество жанров, что речь о мейнстриме уже и не идет.

Что касается формы и ухода кино в медиальность и синестезию, которой грозит Мюллер, — это, разумеется, неизбежно, закономерно, и думаю, что первой за это схватится индустрия. Но заимствования будут происходить не из чистого арта, а из соседних медиа — до полного неразличения формы. Оптимально, конечно, было бы вживлять людям электроды в мозг. Но в таком будущем, думаю, все жанры энтертейнмента будут вытеснены порно, преимущественно — экспериментальным.

Непонятно только, какое место в этом дивном новом мире достанется русскоязычной критике. Думаю, что никакого. Вот ваш OPENSPACE.RU, где посещаемость статей больше, чем реальный тираж некоторых журналов, он же не имеет рекламы вообще...

М. К.: К вопросу о новых рекламодательских стратегиях — на сайте The Auteurs только что появился бесплатный канал каннских фильмов, брендированный Stella Artois; есть там и фильм Вирасетакула.

Спасибо за увлекательный разговор, он мог бы продолжаться еще долго.

В завершение немного статистики с сайта The Auteurs, раз мы о нем так много говорим. На сегодняшний день на этом сайте у Ларса фон Триера 1735 поклонников, у Стивена Спилберга — 1066, у Клер Дени — 379, у Хармони Корина — 470, у Апичатпонга Вирасетакула — 279, у Вернера Херцога — 2110.