На фига нужно арт-кино?

Российские критики обсуждают рейтинг журнала Film Comment и будущее кинематографа

Имена:  Андрей Плахов · Апичатпонг Вирасетакун · Василий Корецкий · Владимир Захаров · Квентин Тарантино · Мария Кувшинова · Стив Маккуин · Татьяна Алешичева · Ширин Нешат

Колонка Андрея Плахова, комментирующая противоречивый кинорейтинг журнала Film Comment, вызвала оживленную дискуссию у российских кинокритиков. OPENSPACE.RU (с разрешения авторов) публикует частную переписку, в которой ТАТЬЯНА АЛЕШИЧЕВА определяет границы индустриального кино, МАРИЯ КУВШИНОВА говорит о сильном взаимном влиянии арт-кино и современного искусства, а ВАСИЛИЙ КОРЕЦКИЙ подводит итоги разговора, значительно дополняя наши знания об альтернативных практиках кинопросмотра (другие мнения см. здесь, здесь и здесь). Отдельно мы публикуем комментарий критика ВЛАДИМИРА ЗАХАРОВА, который упрекает экспертов Film Comment в поверхностном знании азиатского кино.

Мария Кувшинова: Про кинорейтинг Film Comment я думаю вот что: происходит все более плотная смычка арт-кино и современного искусства — оно влияет сейчас не только на повествование, оно влияет и на восприятие. В отсутствие магистрального течения (что характерно для арта, но раньше не было характерно для кино; признавать магистральным течением реализм — западло) эти эксперты оценивают фильмы уже как кураторы и арт-критики. То есть главной «проходной» характеристикой становится актуальность и концептуальность, параметры которых задает некий молчаливый (или не молчаливый) консенсус. Индустриальное кино и Альмодовар теперь проходят по ведомству Шишкина.

Все это логично. Индустрия в борьбе за зрителя становится все более индустриальной, арт — все более артовым. Традиционный артхаус попадает в нишу «Виртуозов Москвы» — культурный досуг для буржуазии. Все это говорит нам не о типах режиссуры (она отныне и навсегда будет разной), а о типах дальнейшего взаимодействия кино с экспертным сообществом. Которое, кстати, такими сотнями пытается поддерживать свою легитимность. Но это отдельный большой разговор.

Татьяна Алешичева: Если формулировать, то, наверное, да. Но такой вектор, мне кажется, стремится к нулю. Индустриалы уже совсем тупо теребят зрительские рецепторы, скоро начнут веселящий газ какой-нибудь в залах распылять и шатать кресла. По идее у них край — это интерактивная игра и сериальность. Зритель будет как в мультике «ВАЛЛ-И» — толстый и пристегнутый к креслу, а артистам вообще на**ать на связку между концептом и воплощением. Но дорога арта чревата тем, что конечный продукт распадается на атомы. В зазор между смыслом и самим продуктом уже можно провалиться. (Реализм им не торт. Но чем дальше от него, тем опаснее. Кстати, никто скоро не будет знать, что такое реализм.)

Экспертное сообщество будет вдвойне необходимо, чтобы с умным видом толковать зазоры. Эта аналогия с артом мне нравится: там сплошь сектанты — и тут тоже в общем. Cahiers du Cinéma — секта. Армонд Уайт — секта в единственном числе. И т.д. Даже мой любимый критик Дмитрий Комм — отдельная секта. Занятно.

М. К.: Думаю, какой-то баланс нарисуется. К сожалению, попытка продавать искусство в супермаркете, вместе с «Аватаром» и носками, провалилась (содержательно, не экономически — Канны и дальше будут совать в конкурс и Педро Кошту, и «Шрека»). Искусство в супермаркете не живет, дохнет. А секты возвращают ему религиозный ореол.

Т. А.: Главное, чтобы сектанты не передрались. Хотя тоже весело, в общем. И чтобы не дико много было дутых ореолов.

М. К.: Стенка на стенку в отеле Martinez. Хоть как-то раскачает это фестивальное болото.

Василий Корецкий: Маш, у меня один вопрос: а в чем тогда экономический смысл арт-кино? Современное искусство, понятно: с одной стороны, служит для слива вниз избыточных средств, накапливающихся у верхушки в результате возникающего вследствие неолиберальной экономики расслоения, с другой — приближается к массовому зрелищу (музеи из-за сокращения госфинансирования должны привлекать публику за баблос, отсюда всякие Мэтью Барни, Херсты и Аниш Капуры). А какой-нибудь Гранрийе или фильм «Клык» — как он в индустрию интегрирован, если только не на правах имиджевого проекта, сосущего спонсорские деньги?

М. К.: Смысл непрямой. Да и какой может быть прямой экономический смысл у надстройки?

Во-первых, да, так, как ты сказал: слив денег, тут нет никакого отличия от арта. В случае государственных инвестиций — имиджевая выгода: Эстонский кинофонд финансирует пять фильмов в год, фильмы показывают на фестивалях, о них пишут, возникает позитивный имидж страны, позитивный имидж — это туризм и инвестиции. Та же фигня с большими кинокорпорациями, у которых есть артхаусные подразделения, чтобы зарабатывать своим продюсерам моральные выгоды в виде фестивальных призов.

Но это все очевидные вещи.

Во-вторых, кино (даже самое артовое-разартовое) — это в любом случае индустрия. Режиссер может быть (как Ширин Нешат или Стив Маккуин) пришлый, но те десятки людей, которые проект физически делают, они же не из арта приходят — это киношники. Когда Мингелла снимал в Румынии «Холодную гору» (2003), эта страна была такой киноэкзотикой, что даже было смешно (кстати, хотелось бы узнать, насколько крупный голливудский проект подстегнул «новую румынскую волну» — не исключено, что в какой-то степени). Теперь, после румынских фестивальных побед, туда ездят снимать европейцы и американцы. Пришла копродукция, их специалисты работают в других странах — это высокотехнологичный продукт, занятость, налоги, вот вам и экономическая выгода. Лучше, чем когда оператор семечки нелегально на базаре продает.

Менее очевидный пример. Два года назад шведский кинофонд Film i Väst с нуля создал анимационное подразделение, чтобы спродюсировать и произвести «Метропию». Я их спрашиваю: «Насколько выгодно создавать целое подразделение, если у вас единичный проект и других вы одновременно вести не собираетесь?» Они на меня посмотрели как на слабоумную и говорят: «Понимаете, в нашей части страны плохо развит сегмент компьютерной графики. Мы стараемся создать специалистов, которые потом смогут работать в этой области самостоятельно и вывести ее на другой уровень в нашей части страны».

©  Miramax Films

 Кадр из фильма «Холодная гора»

В. К.: Хотел написать развернутый ответ, но укажу на пару нюансов. Если мы говорим об артхаусе как части индустрии, то вообще не вижу смысла противопоставлять его мейнстриму: идет обработка разных сегментов публики, вот и все. Это как Benetton и Acronym: да, есть различия, но в общем законы развития и языка те же самые (в мейнстриме даже гораздо больше пространства для экспериментов, потому что, рискнув в сфере стиля, например, можно компенсировать риск сценарием, звездами и промо).

Если мы говорим об артхаусе как о некоммерческой части пропаганды (или, мягко говоря, социального проекта), то не вижу оснований объединять его с современным искусством. Да, туда просачиваются люди типа Гранрийе, но экономически это и вправду надстройка. А современное искусство... Существует только то современное искусство, которое продается и выставляется, а которое не продается и не выставляется — его не существует. Нет практики спонсорства звезд контемпорари арта, есть практика инвестирования в их работы, и то не на уровне производства (хотя галерея как продюсер может дать денег, насколько я понимаю), а на уровне перекупки.

К тому же я не совсем понимаю, как артхаус может пользоваться языком видеоарта. Есть Гранрийе, но это редчайшее исключение. Стоящий медиаарт вообще обычно слишком х**во сделан, он стремится к минимуму спектакулярности (есть, опять же, исключения типа Виолы, который транслирует возрожденческое искусство через свои мониторы, но там в концепте исходника качество и красота заложены).

А как кино может говорить языком инсталляций, например, или перформанса, я не очень понимаю, а ведь именно эти зрелищные формы арта и тяготеют сейчас к попсовости. Кроме того, арт — это для единиц, это замкнутая тусовка критиков-идеологов (которые создают 50 процентов стоимости объекта) и единичных покупателей. Все-таки у артхауса рынок на порядок больше, особая рафинированность тут не подойдет: если кино нудное (как Нешат), то никакие гендерные проблемы исламского мира его веселее не сделают. Арт — это все-таки мгновенное сообщение, а не стодвадцатиминутная еб***рия.