«Дориан Грей»

Выходит новый «Дориан Грей» – общеобразовательный гей-хоррор

Имена:  Бен Барнс · Бен Чаплин · Оливер Паркер · Оскар Уайльд · Ребекка Холл · Руперт Эверетт

У английского коммерческого кино, как у самих англичан, нет проблем с национальной самоидентификацией. Если мы до сих пор не можем решить, кем, собственно, являемся и чего бы хотелось зарубежному зрителю от настоящего российского фильма (Михалкова в роли царя-батюшки? деревенской гульбы с балалайками? «тарковщины»?), то англичане с тем, что выставлять на продажу, определились после войны, когда проблемы национальной экономики заставили производителей выдумать экспортное кино, способное переголливудить Голливуд на его же поле.

Трость, цилиндр, твид, файф-о-клок, имперские амбиции, наивные девицы и декадентствующая аристократия: корни всей патентованной английскости — в викторианстве. Предыдущая эпоха, воспетая в числе прочих и весьма кинематографичной Джейн Остин, смотрится не хуже, но в ней маловато надлома, нет наглядного, зафиксированного конфликта между пороком и ханжеством, который позволяет разгуляться не только художнику по костюмам, но и автору адаптированного сценария.

Тут создатели нового «Дориана Грея» не отказали себе ни в чем, переписав хрестоматийный сюжет о потаенности порока и неизбежности расплаты за легкость и красоту в мясистый гей-хоррор со спецэффектами.

Старый солдат студии Ealing, режиссер и потомственный аристократ Оливер Паркер слишком долго занимался реконструкцией викторианского мифа и в какой-то момент, видимо, захотел его деконструировать. После ряда карамельных экранизаций (в том числе двух по Уайльду с Рупертом Эвереттом в амплуа первого любовника) ему явно хотелось стать жестче и откровенней. По крайней мере, позволить себе называть гомосексуалиста гомосексуалистом.

Повесть Оскара Уайльда по большей части состоит из афористических диалогов о природе искусства и понятии нравственности. В новой экранизации «Дориана Грея» есть бордель с опиатами, секс со старушками, совращение малолетних, долгий мужской поцелуй с уже закадровым продолжением; среди прочих лондонских достопримечательностей авторы не забывают рекламировать родное метро — самое старое в мире.

Один из второстепенных персонажей обязан загреметь в сумасшедший дом, другая сгинет в опиумном притоне: без карательной психбольницы, упаднически пышного борделя, ритуализованного употребления наркотиков сложно представить поствикторианскую традицию, разоблачающую миф и одновременно преклоняющуюся перед ним. Именно туда, вместе с писателями Джоном Фаулзом, Антонией Байетт, Сарой Уотерс, а также автором комиксов «Из ада» Эдди Кэмпбеллом, судя по всему, пытается вписаться фильм ужасов «Дориан Грей».

Проблема в одном — он слегка не тем пугает.

Человек, переставший чувствовать зыбкую границу между крайним индивидуализмом и банальным злодейством, запутавшийся в этических максимах и оттого устало плюнувший на них, действительно страшен — но вряд ли оттого, что в его душе с годами заводятся опарыши. Тем не менее фильм напирает на червей и разложение, правдоподобно изобразить которые в CGI значительно легче, чем нарисовать маслом по холсту красавца, ставшего чудовищем: художникам фильма далеко до литературного Бэзила Холлуорда.

Мифы рушатся только в столкновении с реальностью — зная об этом, авторы тянут в уайльдовское художественное пространство реалии нового века: скорую войну, технический прогресс, феминизм, который представлен Ребеккой Холл, одетой суфражисткой с фотоаппаратом (дочка совратителя Дориана лорда Генри Уоттона, которая призвана искупить грехи отца, влюбившись в нестареющего монстра).

Бен Чаплин (Бэзил) и Ферт (лорд Генри) особенно хороши в ролях конструктивного и деструктивного начал: первый, богемный гей, мечтающий овладеть телом Дориана (Бен Барнс), сама чистота и невинность по сравнению со вторым — крепким семьянином, расчетливо овладевающим Дориановой душой.

Однако ближе к финалу гей-хоррор превращается в мелодраму про моральную перековку антигероя, вступающего в открытую (вплоть до экшна) конфронтацию с портретом, — и неожиданная смена жанра тем более не идет фильму на пользу.

Спорное решение: деконструируя викторианский миф, некачественно дописать Уайльда. Вспоминается походя брошенная шутка из недавнего «Шерлока Холмса» Гая Ричи (еще одной компьютерной стилизации) — про мужскую игру в Викторию и Альберта: в ней правды о внутреннем конфликте эпохи было больше, чем во всех метаниях нового Грея.