«Аквариум»

Британский реализм в российском ограниченном прокате

Имена:  Андреа Арнольд · Валерия Гай Германика · Кен Лоуч · Михаэль Фассбендер

И вот первый случай проверить, приживается ли у нас привитый Валерией Гай Германикой пресловутый европейский кинореализм: в ограниченный прокат выходит «Аквариум» Андреа Арнольд, британской женщины-режиссера, у которой гуманистическая традиция Кена Лоуча сосуществует с отчаянием постиндустриального распада.

Под «аквариумом» (в оригинале fish tank) подразумевается мутноватый искусственный пруд для разведения рыбы, к которому на воскресную прогулку отправляется семья — девочка пятнадцати лет (дебютантка Кэти Джарвис), ее младшая сестра, их совсем еще молодая пергидрольная мать (Кирстон Уэринг, предательница рабочего класса из лоучевского «Свободного мира») и новый мамин бойфренд двухнедельной свежести (Майкл Фассбендер из «Ангела», «Голода» и «Бесславных ублюдков»).

Андреа Арнольд — не из тех женщин, что в режиссерской профессии стараются сравняться с мужчинами на их территории (как, скажем, успешно конкурирующая Кэтрин Бигелоу). Взгляд ее остается женским, и мир «Аквариума» — это мир разрушенных женских судеб, передающихся по наследству. Это мир отсутствующих мужчин — и единственный из них, сыгранный Фассбендером, появляется здесь как загадочный, ослепительный посол маскулинности (ближе к финалу он лишится своих верительных грамот).

«Женский» в случае Арнольд не является уничижительным определением: из той самой художественной простоты, из деталей и реплик у нее возникает картина, которая — изнутри — убедительнее любого социального исследования описывает текущую общественно-гендерную ситуацию.

«Аквариум» с документальной бесстрастностью вскрывает чудовищное противоречие между тем, с чем героиням по-прежнему предлагается себя идентифицировать (розовое, округлое, плюшевые зайчики, котики, телепередачи про стилистов и визажистов), и реальностью, с которой им приходится иметь дело. Мать называет дочь «п...й» на регулярной основе и воспринимает ее сначала как помеху, а потом — небезосновательно — как соперницу в борьбе за случайно забредшего мужчину. Младшая девочка явно идет по стопам старшей — исключенной из школы и обнаружившей, что почерпнутое из телевизора увлечение r'n'b не уведет ее дальше местного стриптиз-клуба.

После показа «Аквариума» в конкурсе Каннского фестиваля трудно было удержаться от сравнения картины Арнольд с фильмом Валерии Гай Германики «Все умрут, а я останусь», за год до того здесь же получившей спецупоминание жюри дебютов. Фильмы объединяет не только схожая социальная среда («районы, кварталы, жилые массивы»). И Германика, и Арнольд обращаются к тому моменту личной биографии, когда взрослеющая женщина осознает свою судьбу — как минимум отличную от судьбы мужчины; вот это самое «родился девочкой — терпи».

Но есть и существенная разница: то, что у Германики звучит как крещендо и заканчивается залпом из всех орудий («Мама и папа, идите на х...»), у Арнольд — лишь данность, отправная точка, из которой надо двигаться дальше. Наталья Мещанинова, второй режиссер «Школы», как-то заметила, что до Германики в нашем новом кино никто не отваживался нарушить табу, открытым текстом заговорив с экрана о том, что у миллионов людей есть проблемы с родителями. У Арнольд — уже следующая стадия, когда из этих дисфункциональных, отравленных взаимной ненавистью семейных отношений в итоге проступает неартикулируемая взаимная нежность. Не любовь в общепринятом смысле, но молчаливое понимание; та самая общая для всех поколений женская судьба.

И граница между нашим и европейским «новым реализмом» (несмотря на награду Германики) пока что проведена здесь; здесь же не принятый каннскими отборщиками кошмар «Груза 200» расходится с восторженно одобренным кошмаром «Четырех месяцев, трех недель и двух дней».

Гуманизм и надежда в произведении искусства (тем более реалистическом) не могут возникать из пустоты, из одной только механической потребности в хеппи-энде (см. «Сумасшедшую помощь»). Они должны иметься где-то в описываемой реальности, хотя бы в небольших количествах. И в «Аквариуме» есть то, что британским режиссерам удается лучше всего. Что гениально удается Кену Лоучу и вполне удается Андреа Арнольд: не делать, но видеть в некрасивом трогательное, в отвратительном — достойное сострадания.