«2012» Роланда Эммериха

Самый ожидаемый фильм года — суицидальный блокбастер про гибель цивилизации

Имена:  Вуди Харрельсон · Джон Кьюсак · Роланд Эммерих

«Счастливые люди не сочиняют апокалипсисов», — писала исследовательница Нового Завета Пола Фредриксен, и, безусловно, большую диагностическую ценность имеет тот факт, что самым ожидаемым голливудским проектом года стала картина Роланда Эммериха про то, как мы все сдохнем.

«Послезавтра» (2004), предыдущее пророчество режиссера о последних временах, появилось уже после того, как вслед за XX веком завершился бум фильмов-катастроф (бум, вызванный отчасти тревожным ожиданием конца тысячелетия, отчасти — упоением новыми технологическими возможностями кинематографа). Но уже этот социально-экологический блокбастер был занятным кейсом для психоаналитика. С одной стороны, он явился порождением растревоженной совести своего создателя (который, судя по тогдашним интервью, считал, что несет ответственность как минимум за эстетический аспект 11 сентября). С другой — был проекцией подспудных суицидальных намерений западной цивилизации, проседающей под собственной тяжестью, с малолетства приученной ждать соответствующим образом оформленного финала.

Если фильмы-катастрофы 90-х годов — следствие страха перед неведомым, то «Послезавтра» и «2012» выражают скорее разочарование от того, что обещанный конец света так и не наступил (ровно так же кризис не принес долгожданного обновления).

В «2012» разведенный писатель-неудачник (Джон Кьюсак) узнает от безумного радиоведущего-отшельника (Вуди Харрельсон) о космических кораблях, которые мировая закулиса якобы строит для себя накануне небывалого температурного скачка в земной коре: вызванная им волна землетрясений и цунами до неузнаваемости перекроит ландшафт. Спасая семью (сын по имени Ной, дочь, бывшая жена и ее новый муж, пластический хирург), главный герой покидает исчезающий на глазах Лос-Анджелес и подбирает по пути бывшего работодателя, неприятного русского олигарха Юрия Карпова, двух его толстых одинаковых сыновей, подругу Тамару с маленькой собачкой и личного пилота Сашу. Параллельно в похожую сторону развиваются истории еще двух десятков персонажей, хотелось бы перечислить всех поименно, но назовем лишь некоторых: чернокожий ученый, его индийский коллега, чернокожий опять-таки президент, его дочь, а также многочисленные родственники и знакомые упомянутых, включая даже школьную учительницу дочери главного героя. Про всех этих людей за два с половиной часа экранного времени мы узнаем достаточно, чтобы запомнить их и полюбить (или понять, какой порок или добродетель они олицетворяют) — особенно Тамару, образ которой знаменует начало нового этапа во взаимоотношениях транснационального кинематографа с русской аудиторией. Эта пергидрольная, лишенная мозга, но по-житейски мудрая, мелочная, но великодушная русская женщина (сыгранная француженкой Беатрис Розен) делает для голливудского кино то же, что в свое время для европейского сделали Юра и Алеша в исполнении Кассовица и Касселя из «Именинницы», превратившие нашего соотечественника из условной пьяной ушанки в пусть немного утрированный, но абсолютно узнаваемый персонаж.

В принципе, если бы из всех достижений человеческой мысли (тщательно отбираемых закулисой в мировых музеях и библиотеках) на ковчеги доставили только новый фильм Эммериха, одного его было бы достаточно, чтобы составить впечатление о погибшей цивилизации.

Читать текст полностью

©  BVSPR

Кадр из фильма «2012»

«2012» — настоящий opus magnum развитого капитализма, в котором стопроцентно просчитанные эпизоды и реплики сочетаются с краткими, но красноречивыми высказываниями на злобу дня, сатирическими до садизма. Реверансы в адрес международного зрителя, от русского до итальянского (так и видишь аналитическую записку из российского подразделения в головной офис Sony: «Рекомендуется употребить выражение “Он же русский!” по отношению к какой-нибудь продвинутой технике или крутому персонажу — это понравится нашей аудитории»), перемежаются с плеточными ударами. От самоироничного сторонника германской партии «зеленых» достается добродетельным калифорнийцам, одержимым экологическими стандартами («Где теперь они будут заряжать свои электромобильчики?»); энтузиастам-демократам обамовской поры (последнее, что видят обитатели Белого дома, — огромная волна, несущая на них корабль «Джон Кеннеди»); бодрым западным позитивистам («Для чего нужны были наши научные достижения, когда майя предсказали это все много столетий назад?»); ценителям высокой культуры (графоманская книжка главного героя случайно оказывается на борту ковчега, автоматически попадая в разряд бесценного наследия человечества вместе с «Джокондой»).

Всей системе достается тоже — билеты на ковчеги продают по миллиону евро с человека: в результате имущественной селекции на борт поднимаются не люди, а карикатуры с сумками Louis Vuitton. Чернокожий ученый, стоявший у истоков проекта, в негодовании — в его каюте могли бы разместиться десять китайских рабочих, построивших корабль, но их с собой никто не берет (отношение китайских властей к своему народу и место этого народа в системе капиталистического производства исчерпывающе описаны в двух-трех кратких эпизодах).

©  BVSPR

Кадр из фильма «2012»

Гигантские волны накрывают зрителя, как в кошмарном сне; города и люди уничтожаются в «2012» с небывалым размахом. И есть некоторая горькая ирония в том, что суицидальный контекст — отчасти вынужденное условие для западного режиссера, создающего международный блокбастер. Эммерих говорил в одном интервью, что для репрезентативности хотел разрушить на экране Каабу, мусульманскую святыню в Мекке, но его уговорили не подвергать себя риску из-за какого-то дурацкого кино за $260 млн. Поэтому — привет христианскому всепрощению — вместо Каабы он уничтожил собор Святого Петра (Ориана Фаллачи чертыхается в гробу), расколов на тысячи песчинок фреску Микеланджело.

Тем не менее в своем произведении разрушитель Сикстинской капеллы не мог не пойти по микеланджеловскому пути наращивания формы. Гигантомания во всем — единственный вариант развития жанра, в котором давно все сказано (в том же «Послезавтра» разрушения уже были достаточно масштабны). В «2012» история разматывается невыносимо величественно и долго: ровно час проходит от начальных титров до первой экшн-сцены (сначала мы должны вместе с автором заглянуть во все закоулки земного шара, проведать, как там поживают накануне истребления многочисленные морибундусы). Задачу укрупнения Эммерих решает, в числе прочего, при помощи создания фактически нового поджанра, который можно назвать long vehicle movie. Почти все, на чем передвигаются герои, имеет увеличенные габариты или протяженность — от лимузина, на котором семейство удирает из города (за счет длины всегда удается проскочить через разломы в асфальте), до найденного ими в Вегасе здоровенного грузового самолета АН («Он же русский!»).

©  BVSPR

Кадр из фильма «2012»

Основным недостатком фильма, мешающим полностью отдаться сладостному «ах как славно мы умрем», является не столько хронометраж, сколько наличие неприемлемой условности в виде международных лидеров с узнаваемыми силуэтами и незнакомыми фамилиями. Чтобы поверить в древнее пророчество майя, в гибель этой проклятой, консюмеристской, саморазрушительной, деградирующей, удушающей цивилизации, надо сначала поверить в то, что президентом России в 2012 году будет человек по имени Сергей Макаренко.

В это поверить никак невозможно.

Что случилось с вашей цивилизацией? Она утонула.