Комедия Бориса Хлебникова: городской сумасшедший и белорусский гастарбайтер на руинах исчезнувшей империи
Имена:
Анна Михалкова · Борис Хлебников · Евгений Сытый · Сергей Дрейден
© Централ Партнершип
Неуклюжий на первый взгляд каламбур «сумасшедшая помощь» наводит на мысль о медицинской проблеме, и она есть, проблем даже две — очевидная и неочевидная, сюжетообразующая и подспудная, как во всяком хорошем фильме с непростым названием.
Гиперактивный инженер на пенсии (Сергей Дрейден) подбирает апатичного белорусского гастарбайтера Женю (Евгений Сытый) — в родной деревне за билет на поезд отдали свинью, в Москве его ограбили дворовые хулиганы, и он безропотно уснул на скамейке без ботинок и носков. Старик вовлекает нового товарища в череду безумных подвигов, от которых передернуло бы Амели, — вроде принудительного пострига соседки, которую муж якобы травит ядом (а яд ведь, ну как же ты не понимаешь, собирается в волосах). И это первая линия фронта, верхний пласт картины, сатира на общество, в котором желание помогать окружающим может быть понято лишь как симптом органического расстройства личности.
Но глубоко в тылу «Сумасшедшей помощи», как на задворках нашего сознания, — молчаливый вопль, не пережитая травма, которую в другой реальности, наверное, удается замотать и заболтать, но только не в фильме Бориса Хлебникова, где среди советских «новостроек» (которым уже за тридцать) потерявшие опору люди копошатся на обломках рухнувшей цивилизации.
Читать текст полностью
© Централ Партнершип
Герои «Сумасшедшей помощи» подвешены в разреженном воздухе, ослабли даже родственные связи (старика и его дочери в исполнении Анны Михалковой). Для того, чтобы вступить в контакт с другими, нужна искра подлинного безумия (если с вами заговорят в метро, это, скорее всего, будет человек со справкой). Тут Хлебников выразительнее других, но он не одинок: в лучших, или симптоматичных, или просто честных русских фильмах персонажи молчат, или мычат, или бредят — словом, не осуществляют эффективной коммуникации. Кино стало слепком атомизированного общества, в котором горизонтальные связи рухнули под тяжестью истории, а их восстановление подменено строительством вертикали.
Важно, что в отсутствие подлинного вербального общения (Дрейден монологичен, Сытый за весь фильм произносит едва ли пять реплик) универсальным языком у Хлебникова становятся артефакты советского быта: холодильник «Юрюзань», вымпел со значками, клетчатый термос, сова из макраме, красно-оранжевый железный горшок с крышкой, плюшевый олимпийский мишка, брошюрки из серии «Мои первые книжки». Каждый предмет в квартире инженера красноречив, знаком любому человеку старше двадцати пяти — но здесь (возможно, впервые) речь уже не идет о «радости узнавания», обеспечившей успех «одноклассникам» во всех изводах (ностальгия по советскому детству объединила миллионы ровесников режиссера Хлебникова, сценариста Александра Родионова и актрисы Анны Михалковой). Здесь скорее недоумение от осознания парадокса: единственно возможным и понятным (в том числе и для зрителя) языком становится мертвый язык, язык воспоминаний об общем прошлом, аналог медицинской латыни. Симптоматично, кстати, что в фильме о психиатрическом расстройстве нет доктора — легитимного интеллигента классической русской литературы и современного русского кино («Простые вещи», «Морфий», «Бумажный солдат», «Дикое поле»), но есть участковый милиционер — чудовище, злокачественная примета нового времени. Скорой помощи ждать неоткуда, она свихнулась и не приедет — мир вышел из пазов.
© Централ Партнершип
Неоднократно упоминаемая профессия старика, конечно же, неслучайна: слово «инженер» — эвфемизм слова «совок».
«Исчезнувшая империя» — так назывался неудачный фильм Карена Шахназарова; в нем проводилась лобовая параллель между СССР и древним Хорезмом. У Хлебникова бесконечную временную удаленность советской античности иллюстрирует эпизод, в котором старик приделывает героям социалистического труда гениталии из теста, чтобы уравнять их с древнегреческими триумфаторами, о которых рассказывают в издевательской телевизионной программе. Разговаривая на мертвом языке, рискуешь ошибиться в значении слов и ритуалов.
Инженер постоянно вспоминает о тех временах, когда его дочь была ребенком. Белорус не в силах оторваться от автомата с игрушками, в котором ничего никогда нельзя выиграть. Случайный попутчик в поезде вместо застольной беседы поет «Я — синьор Помидор» — песню со старой грампластинки. Архетипическая пара героев укоренена в классической литературе, но в литературе, опять-таки, детской, прочитанной между четвертями на каникулах — «Винни-Пух», «Малыш и Карлсон», «Дон Кихот». Отчаянный, болезненный инфантилизм героев — следствие все той же травмы пробуждения от утопического сна, мечта о возвращении в комфортную утробу, в укутанную снегом советскую Москву, где нет гастарбайтеров, подлецов в серых фуражках, зла, но есть отец и маленькая девочка, и книжка с картинками, одна и та же на всю страну.
© Централ Партнершип
В финале — гибель старого мира от руки нового и попытка режиссера параллельным монтажом соединить распавшееся пространство: утопическое — увы — принуждение к единству.
А вообще, «Сумасшедшая помощь» — это комедия, довольно смешная.
Ну а песенка "со старой грампластинки" звучит явно не просто так...ведь можно было припомнить массу старинных песенок, но режиссер остановился именно на этой, подчеркивая ее содержанием тематику фильма:
Я — синьор
Помидор.
Красен я и пышен.
А служу я с давних пор
У помещиц — Вишен.
Хоть и смотрят свысока
Две графини Вишни
На меня, на толстяка,
— Я у них не лишний!
Каждый год я от жильцов
Свеклы и салата,
От бобов и огурцов
Требую квартплаты.
Езжу к тыквам-беднякам
И к богатым дыням.
Первый грош беру я сам,
Два везу графиням.
А в имении у нас
Строгие порядки:
Тот, кто денег не припас,
Убирайся с грядки!
С каждым часом я расту,
Наливаюсь соком,
Потому что на посту
Нахожусь высоком!
Я — не репа, не морковь —
Мелочь огородная.
У меня под кожей кровь
Очень благородная.
Я — холеный помидор
С кожею атласной.
И вступать со мною в спор
Овощам опасно!
Слишком уж очевидно в песне проглядывается намек на сложившуюся в России с марта 2008 года ситуацию...
По-моему, вполне ясно, что под образами главных героев скрываются всем известные личности современности, неустанно мелькающие на экранах телевизоров! Можно было хотя бы обратить внимание на "медведоподобную" внешность "малыша" Евгения, стремящегося догнать своего наставника, но застревающего как Винни-Пух во встречающихся на пути препятствиях...
Я сегодня выходила из кинотеатра с печальным выводом: публика, которая неустанно заявляет о том, что российский кинематограф находится во всем известной части тела, к сожалению, просто не способна увидеть настоящие шедевры...из 15 человек, сидевших в зале, до конца фильм досмотрели очень немногие - кресла стали пустеть почти сразу после начала...треть оставшихся без особых стеснений откровенно уснула мертвым сном...ну а самые стойкие бойцы, которые, пересилив себя, досидели до финальных титров, с сарказмом заявили на весь зал о своих сомнениях по поводу гениальности и адекватности фильма.